Борис Пармузин - До особого распоряжения

• Название: До особого распоряжения
• Автор: Борис Пармузин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

Роман посвящен советским разведчикам, работающим за рубежом нашей Родины. В центре романа - образ мужественного чекиста Махмуд-бека Садыкова. В течение нескольких лет он активно действует в окружении вожаков басмаческих банд - ярых врагов Советской власти. Автор убедительно повествует о том, как нашим разведчикам удается обезвредить происки империалистических разведок в канун и в годы Великой Отечественной войны.Книга рассчитана на массового читателя

---

секретаря. Он был в курсе всех их дел.

Махмуд-бек почувствовал, что японский разведчик, отдавая дань уважения муфтию как одному из

руководителей туркестанской эмиграции, больше присматривается к нему.

Похожее отношение Махмуд-бек ощутил впервые в турецком консульстве, когда получал у Эсандола

паспорт. Без сомнения, японец тоже делает ставку на молодежь.

- Мы видим положение туркестанских эмигрантов, перешел к делу Таяхара. - Мы всегда беспокоились

о судьбах восточных народов и думали о их будущем.

Муфтий почтительно прижал ладони к сердцу. Махмуд-бек выразил свою благодарность легким

поклоном.

- Тяжела жизнь на чужбине, - продолжал Таяхара. - Однако если обездоленных людей ведет такой

опытный борец, как многоуважаемый Садретдин-хан...

Снова дрожащая рука потянулась к груди.

- Тогда есть возможность вернуть родину, - заключил японец. - Мы поможем.

53

Вот она, долгожданная фраза! Муфтий не смог скрыть волнения. Глаза сверкнули, бородка метнулась

вверх. Оп удобней уселся в кресле и даже подмигнул Махмуд-беку: как нас встречают!

Садретдин-хан вступал в очередную сделку.

- Конечно, долг ваших людей не сидеть на месте, клянясь до хрипоты в своей ненависти к

большевикам. С ними нужно бороться молча, но постоянно, упорно. - Таяхара сжал кулак.

- Я того же мнения, - согласился Садретдин-хан.

- Тогда я доложу в Токио о вашей готовности включиться в активную борьбу против большевиков.

Мнение Токио вам передадут не позже чем через три месяца.

- Мы согласны, - бодро заверил муфтий. - У нас есть замечательные люди, которые готовы вступить в

борьбу. За ними стоят войска.

- Войска не нужны. - Таяхара улыбался, словно говорил о чем-то веселом. - Пока не нужны. Вы не

должны привлекать к себе внимание такими боевыми лагерями, как лагерь вашего человека Фузаила-

сан.

Таяхара произнес имя курбаши с уважительной приставкой. Садретдин-хан не понял, что такое «сан».

Да и думал он сейчас о другом. Ему не нравилась улыбка японца.

- Поймите, - наконец японец перестал улыбаться, - три тысячи всадников не решат судьбу родины.

Нужно готовиться. Фузаил, если говорить откровенно, находится под наблюдением. Ему нужно найти

другое место. Временно. Сейчас он связан.

- Да, связан, - вздохнул муфтий.

На прощание Таяхара предложил муфтию и его секретарю переселиться из караван-сарая в хорошую,

удобную квартиру. Таяхара назвал улицу и номер дома.

- Там один из соседей - русский эмигрант, другой - наш человек. Его зовут Нубутуси. Он лучше меня

владеет фарси.

Это был уже приказ. Таяхара произнес его опять с вежливой улыбкой.

- До встречи, господа. Я был счастлив познакомиться. Надеюсь, мы будем большими друзьями.

Последнюю фразу японец адресовал Махмуд-беку.

Несколько дней муфтий Садретдин-хан был занят судьбой Фузаила Максума. Часто в разговорах

мелькало беспокойство о Кашгаре... Махмуд-бек объединил эти две злободневные темы.

- Может, Фузаилу пока действительно следовало бы поселиться на новом месте? В Кашгаре его никто

не знает. .

- Кашгар! - обрадованно потер ладошки Садретдин-хан. - Вот именно. Никто его там не знает. Там

будет наш человек. Кашгар... - Он с восхищением смотрел на Махмуд-бека. - Вы радуете меня, сын мой.

Это замечательно. Кашгар!

Садретдин-хан во что бы то ни стало хотел поделиться новым планом с лидерами эмиграции, с

турецким консулом Эсандолом.

- Уже поздно, - напомнил Махмуд-бек, - на улицах темно.

Муфтий стал ругать узкие переулки, голодных собак. Досталась и местным властям, которые не могут

навести порядок.

Махмуд-бек невольно покосился на дверь.

- Пусть слушают, - расхрабрился муфтий, - наступит день, мы вернемся на родину. Кстати, вы не

думали о квартире?

- Нужно переехать, но...

- Да, - вздохнул муфтий, - наши карманы опять пусты.

- Хозяин требует платы вперед. Эмигрантам здесь не очень доверяют.

- Мусульмане! - Муфтий поднял руки. - Что же творится в мире? Перегрызутся люди из-за денег.

Мусульманин не верит своему брату.

- Может, пришло время обратиться к Аскарали?

- Мне бы не хотелось, - вздохнул муфтий.

Очень часто меняется настроение у старика. То он патетически взывает к мусульманам, то,

сгорбившись, вздыхает, сухонький, жалкий.

- У Эсандола мы уже брали, - сказал Махмуд-бек.

- Ничего, ничего, - поднял голову муфтий. - Если о нас забывают англичане, то теперь нашлись

настоящие друзья.

Японцами муфтий восхищался. Жаль, что о них нельзя поговорить с лидерами эмиграции.

- Сходите, сын мой, к Аскарали, - наконец решился муфтий, - придет время, мы расплатимся с ним.

В конторе оптового торговца Махмуд-бек пробыл несколько минут. Муфтий просил не задерживаться:

нужно обдумать план побега Фузаила Максума из города. И еще просил муфтий узнать у купца, не

пойдет ли в ближайшие дни караван в Синьцзян.

По счастливой случайности такой караван шел через четыре дня.

Муфтий выслушал Махмуд-бека и поблагодарил аллаха за подходящий случай.

- Фузаилу Максуму легче пройти с торговыми людьми.

Махмуд-бек похвалил мысль муфтия, но счел нужным предупредить:

- Господин, не хотелось бы подвергать Фузаила риску. Будет очень плохо, если о побеге узнает Саид

Мубошир.

54

- Да, этого негодника нужно опасаться.

Муфтий стал ругать давнего врага, а с ним и местные власти.

У него снова испортилось настроение.

План побега Фузаила Максума обсуждался в узком кругу. Было решено, что курбаши, как всегда,

зайдет отметиться в полицию, а затем вечером скроется за Северными воротами. За ночь и первую

половину дня он сумеет догнать караван. С Фузаилом уходило пять всадников.

Курбаши простился с Курширматом и Садретдин-ханом. Больше никого в мехмонхане на этот раз не

было. Муфтий дал Фузаилу адреса турецких агентов и своих друзей в Синьцзяне. Фузаил поклялся

служить нации и вере до последней капли крови. Садретдин-хан благословил курбаши на подвиги во имя

родины.

Решено было больше не встречаться, чтобы не вызвать подозрений. В пятницу Фузаила видели в

полиции и на всех молитвах в мечети. В субботу только к вечеру заметили отсутствие курбаши. Полиция

опросила эмигрантов и еще через день доложила властям об исчезновении Фузаила Максума. За это

время курбаши проскакал сотню километров. Он уже чувствовал себя в полной безопасности.

Нубутуси, низкорослый, замкнутый человек, при встрече только кланялся и уступал дорогу муфтию.

Садретдин-хан нетерпеливо поглядывал на соседа. Японец молчал, и старик начинал нервничать.

- Господин, - успокаивал Махмуд-бек, - нам сказали: ждать три месяца.

Именно в назначенное время Нубутуси осторожно постучал в дверь.

Казалось, японец впервые заметил своих соседей и решил немедленно им представиться. Он долго,

обстоятельно расспрашивал муфтия о делах, здоровье, жизни. Даже привыкший к длинным вступлениям

старик стал беспокойно ерзать и поглядывать на Махмуд-бека.

- Я имею честь завтра вечером, - сообщил японец, - проводить вашего помощника в консульство.

Имеет ли возможность ваш помощник посетить нас?

Нубутуси был невозмутим. Конечно, он заметил, как изменилось лицо у старика. Дрогнули руки,

сошлись брови. Садретдин-хан как-то сжался.

- Мы считаем, что ваш помощник, - японец доводил щепетильный разговор до конца умело, тактично,

- ваш достойный ученик в силах передать своему учителю мнение Токио.

Значит, так нужно. Значит, его не хотят беспокоить. И довольный муфтий расправил плечи. А Махмуд-

бек пришел к окончательному выводу: японцы приглашают его сотрудничать. На этот раз Таяхара будет

еще более деловитым, настойчивым и уже сделает конкретные предложения.

Однако Махмуд-бека принимал секретарь консульства Асакура. Он был весел, разговорчив, старался

понравиться молодому эмигранту. Ему Махмуд-бек, видимо, пришелся по душе. Асакура встретился не с

грубым предводителем бандитов, которые скитаются по караван-сараям, а с образованным, тонким

человеком.

- Я остро переживаю дни на чужбине, - жаловался Асакура. - Вот, например, вчера там, у нас, в храме

Тодайдзи в Нара, был праздник. Первый раз весной зачерпывается свежая вода из колодца. Монахи

размахивают факелами. Поразительное зрелище... А в апреле начнутся «вишневые танцы». Чтобы