Борис Пармузин - До особого распоряжения

• Название: До особого распоряжения
• Автор: Борис Пармузин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

Роман посвящен советским разведчикам, работающим за рубежом нашей Родины. В центре романа - образ мужественного чекиста Махмуд-бека Садыкова. В течение нескольких лет он активно действует в окружении вожаков басмаческих банд - ярых врагов Советской власти. Автор убедительно повествует о том, как нашим разведчикам удается обезвредить происки империалистических разведок в канун и в годы Великой Отечественной войны.Книга рассчитана на массового читателя

---

Потом, сославшись на занятость, словно мальчишка, убегал к чайникам, к самовару.

Посетителей, сожалевших о размолвке Махмуд-бека с муфтием, о тяжелой, неблагодарной работе

молодого эмигранта, становилось все больше. Они подготавливали Махмуд-бека к новой важной

встрече.

Вскоре в чайхане появился Маджид-бек.

Туркменский курбаши был весел. Он похлопывал по плечу Махмуд-бека, справлялся с делах,

сожалел, что давно не видел хорошего, умного человека.

- Обо всем забудь! Муфтий простил тебя.

- За что простил? - удивился Махмуд-бек. - Что я сделал?

- Ну-ну! - прервал курбаши. - Зачем вспоминать?

Маджид-бек был плохим дипломатом. Придушить - это он может! А доказывать, убеждать - не его

стихия.

- Собирайся, пойдем... Надо поговорить.

- Куда? - слабо сопротивлялся Махмуд-бек.

- Надо! - коротко приказал курбаши.

Сегодня это был совсем другой человек.

- Разве можно обижаться на старика? Эх, молодежь!

Муфтий огорченно покачал головой.

- Садись, садись. Пей чай... Похудел ты. Много работы?

- Да, уважаемый отец... - смиренно ответил Махмуд-бек.

Садретдин-хан метнул взгляд на туркменского курбаши. Маджид-бек, поклонившись, вышел из

худжры.

- Похудел, почернел... Ох, доля... - по-отечески причитал муфтий. - Я скажу, чтобы сделали хороший

плов.

Он выскользнул за дверь так быстро, что Махмуд-бек удивился этой прыти. Сегодня муфтий был одет

проще. В легком халате, простых ичигах, скромной, непышной чалме.

Махмуд-бек оглядел худжру.

Скромное пристанище аскета... Два небольших коврика, узкая лежанка, расшатанный столик, на

котором покоился коран. Стопки книг, журналов, газет поднимались в нише. Махмуд-бек прочитал на

обложках журналов «Ёш Туркестан», «Оташли уй». Последний журнал выходил в Стамбуле.

На той стене, к которой обращают свой взор правоверные во время молитвы, висел флажок. На

зеленом поле золотыми нитями были вышиты полумесяц и многоконечная звезда.

В углу худжры Махмуд-бек заметил переметную суму. Несомненно, это был его хурджун.

- Ну вот. . - потирая ладошки, вошел муфтий, - посидим, поговорим. Есть о чем нам поговорить.

Первые вопросы были пробными. Муфтий словно прокладывал дорожку. К нужному человеку он

подходил не сразу. А это был необычный прихожанин.

Садретдин-хан рассказывал и о себе, о трудной жизни на чужбине.

- Ты это все испытал. Одному ой как плохо! Нам надо быть вместе...

- Да, уважаемый отец... - соглашался Махмуд-бек.

- А ты сторонишься...

- Я, хотел, но...

- Ну, хватит, хватит. . - поднял ладошку муфтий. - Не будем вспоминать старое. Пей чай. Что ты

собираешься делать?

- Я хочу скопить деньги и уехать в Турцию.

- Зачем?

- Мне нужно учиться... Потом я буду бороться за родину.

- Турция... - одобрительно произнес муфтий. - Турки наши друзья.

- У меня там тоже есть друзья.

- Хорошо, хорошо... Да, - он будто только что вспомнил, - твой хурджун, твои вещи здесь.

- Главное, мои бумаги, стихи...

- Стихи? - переспросил муфтий. - Ты пишешь стихи?

Конечно, старик перечитал все стихи, просмотрел книги.

- Пишу, отец...

- Прочти что-нибудь.

- Можно? - Махмуд-бек кивнул на хурджун.

- Да, да... Бери. Это же твои вещи. Я посылал наших людей. Они нашли курда.

- Спасибо, отец... - поблагодарил Махмуд-бек.

Стихи понравились муфтию.

33

- Значит, большевики боятся этих слов... - задумчиво произнес он. - Так, так...

За пловом старик еще больше оживился.

- Я попрошу тебя написать стихи. Через три дня у губернатора день рождения. Нужно в стихах

выразить благодарность за то, что нам дали приют на этой земле.

- Я давно не писал. Не знаю, как получится.

- Напиши, напиши...

- В чайхане очень трудно.

Муфтий хмыкнул:

- Чайхана... Этот жулик Али Акбар сам будет носить тебе чай... - Он доверительно прошептал: - Тебе

нужно быть с нами. Я писал в Париж господину Мустафе Чокаеву. Спрашивал о тебе. - Муфтий

приподнял коврик я вытащил голубой конверт. - Вот! - Он поднял конверт. - Господин Мустафа Чокаев -

председатель «Туркестан милли истиклял джамияти», редактор нашего журнала «Ёш Туркестан».

- Я слышал о нем... - сказал Махмуд-бек.

- Ты слышал! - усмехнулся муфтий. - О нем знают все. В Париже так и говорят о его доме:

«Туркестан». Я верный слуга этого уважаемого человека. И он... он! - Муфтий многозначительно поднял

брови: - Он, Мустафа Чокаев, слышал о тебе. Читал в советской газете, как тебя ругали. Он мне ответил,

что ты верный сын нации.

Махмуд-бек благодарно склонил голову.

- Зачем тебе ехать в Турцию? - продолжал муфтий. - Будем работать вместе... У нас много работы.

Что ты скажешь?

- Хорошо, отец... - согласился Махмуд-бек.

- Сегодня отдохни. Для тебя приготовят худжру. А завтра сходи на базар, купи приличную одежду. О

деньгах не беспокойся...

На базаре к Махмуд-беку подошел веселый азербайджанец с огромным медным подносом на голове.

- А вот халва... Выбирай по вкусу... Есть парварда, есть занжибал. - Он снял поднос с головы и держал

на вытянутых руках. - Ну, бери, молодец. Бери, дешевле не найдешь...

В базарной суматохе, среди криков, ругани, смеха Махмуд-бек наконец услышал слова:

- Иди за мной...

Махмуд-бек еле удержался на ногах. Он стоял, пошатываясь, прикусив губу, и смотрел на

халвафуруша. Предательски щекотало в горле.

- Иди, иди... - повторил продавец халвы.

Азербайджанец понимал состояние этого человека. Им бы пожать друг другу руки, обняться...

Но веселый торговец повернулся и пошел дальше, расхваливая самый сладкий в мире товар.

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

В архивах я отыскал копию рукописи «Истории нашей национальной борьбы».

Эти страницы принадлежат муфтию Садретдин-хану. На последней странице есть дата: «С

благословения всевышнего книга завершена 15 дня месяца Зульхиджа 1351 года».

Это значит - 1933 год.

Я вспомнил, как переписывал рукопись муфтия начисто. Одновременно приходилось в тайне от него

делать копию рукописи. Копия была передана в Центр. Вот она передо мной. Веселый азербайджанец -

разумеется, я не знал его настоящего имени - унес рукопись с собой.

«История» муфтия - своеобразная исповедь, в то же время документ, раскрывающий тайные замыслы

националистов, их опорные пункты, шпионские связи...

«Наступление на Советский Союз начнется с Востока... В связи с этим необходима тщательная

подготовка эмигрантов-мусульман и установление связи и контакта их с русскими белоэмигрантами... С

английскими и турецкими офицерами...»

Эту цитату муфтий Садретдин-хан выписал из одного инструктивного письма Мустафы Чокаева.

Муфтий в своей «Истории» давал оценку деятельности отделений «Милли истиклял» в Турции,

Иране, Афганистане, Индии...

Вербовка шпионов и диверсантов, борьба за власть между главарями эмиграции, подсчет будущих

доходов, сведения о помощи англичан...

Откровенная распродажа родины...

Это и есть «История» муфтия Садретдин-хана...

«История» в двух экземплярах...

Один, направленный муфтием своему руководителю Мустафе Чокаеву, вероятно, сгорел в Берлине в

сорок пятом вместе с другими бумагами националистов. Другой экземпляр лежит передо мной,

пожелтевший от времени, сейчас наивный и безобидный документ.

Ни одно имя из этой рукописи не осталось в памяти народа...

СЕКРЕТАРЬ МУФТИЯ

34

Махмуд-бек оказался неоценимым помощником. Он вел большую переписку с отделениями

«Туркестан милли истиклял джамияти». Муфтий просматривал письма, одобрительно кивал и

решительно подписывал.

- У вас хороший слог. Сразу видно, что вы писали стихи. - Муфтий пощипывал редкую бородку. - Нам

будут нужны другие стихи...

Глазки начинали яростно сверкать. Сейчас опять муфтий заговорит о ненависти к большевикам.

Потом сожмет кулачки и потрясет ими в воздухе, призывая на головы неверных все беды. Махмуд-бек

жил в соседней с Садретдин-ханом худжре и часто видел, как по ночам у муфтия горит свет. Муфтий,

казалось, забыл о своем возрасте. Ему не хватало суток: днем - встречи, ночью - письма, статьи. Порой

муфтий даже забывал о молитвах. А если молился, то торопливо, стараясь побыстрее отделаться от