Пантелей Марценюк - Над Бугом-рекой

• Название: Над Бугом-рекой
• Автор: Пантелей Марценюк
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2004
• ISBN: 966-8413-50-4

В книге описана нехитрая жизненная история сельского учителя, душа которого промелькнула в вечность сквозь, насыщенное бурными историческими событиями, двадцатое столетие.

---

Мы, дети, использовали вечер перед Рождеством Христовым для того, чтобы обойти всех близких родственников, развлечься и напосевать всякого объедения и немного денег. Мы собирались у ватаги надевали одежду и маски разных животных, например, козы, волка, Кощея Бессмертного и шли по селу засевать, петь песен и колядки. В руках несли украшенное игрушками, лентами и колокольчикам дерево, так называемую коляду. Село было не очень большое и за час – полтора мы обходили всех родственников и других знакомых, засеяв их входные помещения отборным пшеничным зерном. Вплоть до утра по селу раздавались разговоры, песни, восклицания, смех – село гуляло.

Рождественские праздники переходили в Водохреще. Для этого на одном с прудов вырезали изо льда бруски и составляли из них крест, обливали тот крест водой. Когда мороз крепко-накрепко соединял бруски между собой, их красили настойкой из красной свеклы, и крест приобретал праздничный вид. Потом священник освящал воду в проруби. После освящения каждый набирал из проруби в сосуд воду и приносил ее домой. С окончанием праздников охотники расстреливали коляду из ружей.

Получив, в период НЕПа, дополнительные земельные наделы за счет земель помещиков и ослабление поборов, вследствие отмены продразверстки, крестьяне трудились на этой земле, не покладая рук. Появилось изобилие продуктов и товаров первой необходимости. Родители уже имели возможность покупать нам одежду, обувь и прочие вещи. Средства для покупок получали, в основном, за счет выращивания и реализации табака.

Некоторые семьи в нашем селе имели намного больше земли, сравнительно с нашей семьей. Размеры наделов достигали шести-десяти гектаров. Тем не менее, не все они имели при этом достаточный уровень жизни, что объяснялось небрежным отношением к возделыванию земли. Такие хозяева собирали низкие урожаи и с течением времени их стали относить к беднякам. К сожалению, власть уважала таких «бедных» людей и защищала их интересы.

В большинстве семей таких «бедняков» с утра до вечера процветало пьянство, безделье и разбазаривание. Вследствие этого к весне они оставались без семян и продуктов, отдавая землю для возделывания в аренду другим. В дальнейшем коллективизация, к сожалению, была ориентирована именно на таких «бедняков», а по отношению к зажиточным крестьянам проводилась политика преследования.

1.5. Коллективизация

Практически политика коллективизации в нашем селе началась в двадцать восьмом году, когда начали организовывать колхозы. Крестьянам было тяжело расставаться с приобретенными потом и кровью землей, реманентом для ее возделывания, лошадьми. Это лишало крестьян личного источника благосостояния. Такая политика порождала несправедливость в подходах к перераспределению общественно выработанного продукта. В некоторых, в особенности вчерашних «бедняков» возникало желание поменьше работать, но побольше получать. Порождались подхалимство, пьянство, желание попасть в ряды руководящей партии, что давало возможность получения руководящих постов и гарантий дальнейшего безделья.

На это время сестра Лариса тоже вышла замуж в соседнее село Никифоровцы за местного жителя Василенко Кирилла. В них в дальнейшем родилось двое детей – сын и дочь Раиса (сын погиб на фронте во время Великой Отечественной войны, а дочь Раиса умерла 23 июня 2003 году в возрасте семидесяти пяти лет). На хозяйстве работали брат Федор и сестра Вера. Я же в это время до тридцатого года учился в школе в Тыврове.

Колхоз в нашем селе организовался на базе хозяйства профессора Попова. Заявления о вступлении в колхоз подало тринадцать семей крестьян. Первым из нашей семьи подал заявление в колхоз брат Федор. В колхоз он вступил один, а родители определенное время продолжали работать в своем хозяйстве.

Новообразованному колхозу дали в кредит трактор «Фордзон» американского производства. Первым трактористом на этом тракторе был наш далекий родственник Марценюк Порфир Несторович. Хорошо помню, с каким любопытством встречали в селе появление Порфира на тракторе. Посмотреть на эту новость сбегались жители всего села. Дети, опережая друг друга, бежали впереди трактора, а за ним гурьбой шли взрослые. Тот, кто был в доме, выходил на дорогу и присоединялся к толпе.

Где-то через год, после появления трактора, Федор вместе с Василием Карпенко (братом Антона) пошел на курсы трактористов и в дальнейшем работал на этом тракторе, обрабатывая колхозную землю. Иногда я выносил брату в поле обод и имел возможность покататься на том тракторе. Для меня это приносило невиданное до сих пор удовольствие.

На начальном этапе коллективизации желающих вступить в колхоз было немного. Люди не очень радушно реагировали на агитацию уполномоченных райкомов и сельского актива. Чтобы заставить подавать заявления о вступлении к колхозу выгадывали разнообразные поощрительные мероприятия в виде дополнительных налогов зерном и деньгами. Если первый раз это не действовало, то накладывали дополнительные налоги вторично, в третий раз… А если и это не помогало – выдворяли из жилья, раскрывали крышу из жести или черепицы и конфисковывали, или выселяли в Сибирь.

Я сам процесса выселения не видел, но мне рассказывали очевидцы о том, как выселяли одного из так называемых «кулаков». Он попал в список тех, кто подлежат выселению только за то, что имел добротный дом, покрытый металлической жестью. На то время это считалось довольно большой роскошью. Когда поступило распоряжение о выселении к его дому пришли сельские активисты, которые начали заглядывать во все уголки, брали на испуг семью и наконец приказали всем забираться прочь из дома.

– Забирайтесь. Это дом уже не ваш! – кричали они.

Жена этого «кулака» сопротивлялась и со своего дома выходить не хотела. Тогда ее взяли под руки и вывели во двор. Она кричала:

– Дайте нам здесь перезимовать! Куда же нам деваться с маленькими детьми и старыми родителями? Дети, не выходите из дома!

Дети уцепились руками у скамьи, кричали и отказывались выходить. Тогда милиционеры и активисты начали их выносить во двор, одного за другим, сначала детей, потом и стариков. После этого всех посадили на подводы, разрешив взять с собой только самое необходимое, и отправили в уездный городок Брацлав для переселения в Сибирь.

В Сибирь выселяли и тех крестьян, которые было просто сильными хозяевами, имели по восемь-десять гектаров земли и удачно ее обрабатывали. Их часто тоже относили к «кулакам». Здания, скот, реманент и землю забирали в колхоз, а семьи высылали. К таким изгнанникам попали наши односельчане Платон Ковальчук, Кирилл Марценюк и некоторые другие. После проведения такой наглядной агитации вступление в колхоз стало массовым.

Для проведения коллективизации и контроля за ее ходом в село периодически присылали уполномоченных уездного (а потом районного) комитетов большевистской партии. Они же давали указания относительно сроков посева, возделывания и сбора урожая. Среди уполномоченных были и такие, что не имели малейшего понятия в деле обработки земли. Поэтому часто – густо, сеяли в неподготовленный, или не прогретый весенний грунт и соответственно получали низкие урожаи. К выполнению функций таких уполномоченных привлекали и актив села – заведующего сельским клубом, председателя сельского совета, медицинских работников, учителей, и т. п… Они должны были проводить агитационную работу среди крестьян в пользу коллективного метода возделывания земли и распределения результатов. Тем не менее, такая агитация была малоэффективной вследствие того, что оплата работы в колхозе была мизерной. В то же время крестьяне должны были платить налоги натурой (мясо, молоко, яйца) из своего подсобного хозяйства.

Мои родители вступили в колхоз только в тридцатом году. К тому времени отцу было уже шестьдесят. Они отдали реманент, телеги, коня. Я, закончив Тывровскую семилетнюю школу, тоже начал работать в колхозе ездовым. Вывозил навоз на поля, пахал землю, сеял. За каждый день работы получал от бригадира запись «1» в книжке колхозника. Эту единицу мы называли палочкой. Не припоминаю, чтобы за заработанные трудовые «палочки» я получал деньги, или что-то другое. Когда заканчивались жатва и обмолачивали хлеб, то его почти весь из села вывозили, и ничего было выдавать на трудодни. Если что-то и выдавали, то это ограничивалось сотней – второй граммов на трудодень. Такую колхозную барщину я отбывал к лету тридцать первого года. Отсутствие какой-либо перспективы в такой работе заставила брата Федю, а потом и меня призадуматься над своим будущим.

Часть вторая: В людях

2.1. Годы больших ожиданий

Работая в колхозе, от своих товарищей-ровесников услышал, что в уездном городке Брацлав открыто фабрично заводское училище (ФЗУ) от Макеевского коксохимического завода, который на Донбассе. В этом училище готовили автомехаников. Посоветовавшись с родителями, я решил продолжить свое образование по этой специальности. Курс обучения должен был составлять три года. Однако проучились мы в том училище лишь один год. За это время нас учили слесарному делу, работе на фрезерном и токарном станках.