Карина Демина - Хозяйка большого дома

• Название: Хозяйка большого дома
• Автор: Карина Демина
• Жанр: Городская фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9922-2073-5

Война между двумя нечеловеческими расами – альвами и железными оборотнями – перекроила мир и отняла у Ийлэ не только семью, но и веру в людей. В ее доме поселился новый хозяин. Он из рода псов, которых Ийлэ ненавидит. Еще бы, ведь ей пришлось несколько месяцев терпеть их издевательства! Тем более подозрительными кажутся ей доброта и забота Райдо из рода Мягкого Олова, который получил ее поместье в награду. Что ему нужно в доме Ийлэ: сокровища, которые свели в могилу ее родителей, а затем и их убийц, или она сама, упрямая альва, не готовая поверить, что из ненависти может родиться совсем иное чувство?

---

– Вот и ладно. Комнату сама себе выберешь.

И от этой неслыханной щедрости Ийлэ рассмеялась, она смеялась долго, содрогаясь всем телом, не то от смеха, не то от холода, который поселился внутри и рождал судорогу. Она захлебывалась слюной и слизью и голову держала обеими руками, потому что стоит руки разжать – и голова эта оторвется, полетит по кухонному надраенному полу, на котором уже отпечатались влажные следы…

А потом пол покачнулся, выворачиваясь из-под ног.

Дом снова предал Ийлэ.

Но ничего, к этому она привыкла…

…когда альва упала, Райдо испугался.

Он не представлял, что ему делать дальше, потому как и сам держался на ногах с трудом, не из-за болезни, но из-за виски, которое сделало его слабым. Неуклюжим. И думать мешало. Райдо отчаянно пытался сообразить, что ему делать, но в голове шумело.

– Бестолковая у тебя мамаша, – сказал он младенцу, который, кажется, уснул.

И ладно.

Младенца Райдо положил сначала на стол, а потом в плетеную корзину, где кухарка хранила полотенца. Свежие, накрахмаленные, вкусно пахнущие чистотой, они показались вполне себе пригодными для того, чтобы завернуть в них малышку.

Так оно теплее будет.

– Сначала разберусь с ней, – Райдо указал пальцем на лежащую альву, – а потом и тобой займусь.

Глядишь, там и доктор явится.

Альва дышала. И пульс на шее удалось нащупать. Райдо не без труда опустился на пол и похлопал альву по щекам.

Не помогло.

– А воняет от тебя изрядно, – заметил он.

Вблизи альва выглядела еще более жалко: непонятно, в чем душа держится.

– Я сюда, между прочим, приехал, чтоб помереть в тихой и приятной обстановке, а не затем, чтобы девиц всяких спасать… если хочешь знать, мне девицы ныне мало интересны.

Лохмотья ее промокли, пропитались не то грязью, не то слизью. Короткие волосы слиплись, и Райдо не был уверен, что их получится отмыть, что ее всю получится отмыть.

Вытянув руку, он нащупал кувшин с молоком, оказавшийся тяжеленным.

– Может, все-таки сама глаза откроешь? – поинтересовался Райдо, прежде чем опрокинуть кувшин на альву. Молоко растеклось по ее лицу, по шее, впиталось в лохмотья и по полу разлилось белой лужей.

Альва не шелохнулась.

– Нда. – Кувшин Райдо сунул под стол, подозревая, что ни экономка, ни кухарка этакому его самоуправству не обрадуются.

А и плевать.

– Плевать, – повторил он, подсовывая ладонь под голову альвы.

Прежде-то Райдо веса ее ничтожного не заметил бы, а сейчас самому бы подняться, он же с альвою… упадет – раздавит к жиле предвечной.

Не упал. Не раздавил.

И даже, пока нес к дверям, не сильно покачивался. А у дверей столкнулся с Дайной.

– Райдо! – воскликнула она, едва не выпустив из рук внушительного вида топор, кажется, им на заднем дворе дрова кололи. – Это… вы?

– Это я, – с чувством глубокого удовлетворения ответил Райдо и альву перекинул на плечо. Если на плече, то рука свободна и корзинку захватить можно. Жаль, что сразу об этом не подумал… корзину с младенцем на кухне оставлять никак нельзя.

– А… что вы делаете? – Дайна, кажется, растерялась.

Смешная.

В этой рубахе белой с кружавчиками, в ночном чепце, тоже с кружавчиками, в стеганых тапочках, правда, не с кружавчиками, но с опушкой из кроличьего меха.

И с топором.

– Женщину несу, – со всей ответственностью заявил Райдо, придерживая эту самую женщину, которая так и норовила с плеча сползти.

– К-куда?

– Наверх. Возьми корзинку.

Райдо палец вытянул, показывая ту самую корзину, которую надлежало взять. И добавил:

– Только тихо. Ребенок спит.

Дайна не шелохнулась.

Она переводила взгляд с Райдо, который под этим самым взглядом чувствовал себя неуютно, хотя, видит жила, ничего дурного не делал, на корзинку.

С корзинки – на приоткрытое окно.

И снова на Райдо.

Лицо женщины менялось. Оно было очень выразительным, это лицо. Прехорошеньким. Она сама, почтенная вдова двадцати двух лет от роду, была прехорошенькой, круглой и мягкой, уютной, что пуховая подушка. И пожалуй, не отказалась бы, ежели бы у Райдо появилось желание на эту подушку прилечь.

Желания не было: в пуху он задыхался…

– Вы… вы собираетесь… ее в доме оставить? – В голосе Дайны прорезалось… удивление?

Раздражение?

Райдо не разобрал, выпил много.

– Собираюсь, – ответил он.

– В доме?

– Ну не на конюшне же!

Розовые губки поджались. Кажется, Дайна полагала, будто на конюшне альве будет самое место.

– Корзину возьми. – Эта злость была иррациональной. На Райдо порой накатывало, от выпитого ли, от боли, которая выматывала душу, не суть, главное, что порой в этой самой душе поднималась волна черной злобы.

К примеру, на Дайну. К корзине она приближалась бочком, точно младенец этот способен ее обидеть. И за ручку брала двумя пальчиками…

– Уронишь, сама на конюшню жить пойдешь. – Райдо повернулся спиной к экономке. Быть может, если он не будет на нее смотреть, то злость исчезнет.

– Вы… вы несправедливы, – всхлипнула Дайна, и Райдо ощутил укол совести.

И вправду несправедлив.

Он вообще порой редкостная скотина, но тут ничего не поделаешь – характер. А Дайна… Дайна досталась ему с этой растреклятою усадьбой. Супруг ее был управляющим. Кажется. Она точно говорила, кем он был, и вздыхала, сожалея, что брак ее не продлился и год… и еще что-то такое рассказывала.

Сейчас Дайна молчала, и молчания ее хватило до второго этажа: странно, но по лестнице Райдо поднялся без особого труда. Дверь открыл первую попавшуюся и пинком, потому как руки было страшно от стены оторвать.

– Вы… вы не можете оставить ее здесь, – произнесла Дайна, поставив корзинку с младенцем на пороге.

– Почему?

– Что скажут соседи?

Райдо сбросил альву на кровать и только потом ответил:

– А какое мне, хрысь тебя задери, дело до того, что скажут соседи? Принеси бульона. Надо эту, обморочную, напоить.

– Он для вас!

– Обойдусь.

– Он холодный…

– Подогреешь. – Райдо заставил себя выдохнуть и очень тихо, спокойно произнес: – Дайна, пожалуйста… принеси бульона.

К счастью, дальше спорить Дайна не стала.

Доктор явился незадолго до рассвета.

Сняв плащ, промокший насквозь, он передал его в руки Дайны.

– Доброй ночи, – вежливо поздоровался доктор.

С него текло.

Редкие мокрые волосы прилипли к лысине, и воротничок рубашки, пропитавшись влагой, сделался серым, а серый костюм – и вовсе черным. И доктор смахивал воду с лица ладонями и волосы норовил отжать, отчего те топорщились.

Рыжие.

Раньше Райдо не обращал внимания, что волосы у его доктора ярко-рыжие, какого-то неестественного, морковного оттенка, совершенно несерьезного.

И веснушки на носу.

И яркие синие глаза. Уши оттопыренные, покрасневшие от холода. И как человек с оттопыренными ушами может что-то в медицине понимать?

– Я вижу, вам намного лучше, – и голос неприятный, высокий, режущий. От него у Райдо в ушах звенеть начинает.

Или не от голоса, но от виски? А ведь Райдо так и не нашел бутылку… зря не нашел, глядишь, и легче было бы.

Нат держался сзади, глядя на доктора с непонятным раздражением.

– Намного, – согласился Райдо и ущипнул себя за ухо.

Детская привычка. Помнится, матушку она безумно раздражала, хотя ее, кажется, все привычки Райдо безумно раздражали, но что поделать, если ему так думается легче?

– Я рад.

Доктор держал в руках черный кофр, сам вид которого был Райдо неприятен.

– В таком случае, быть может, вы соизволите пояснить, какое срочное дело вынудило этого… в высшей степени приятного молодого человека заявиться в мой дом? Вытащить меня из постели и еще угрожать.

– Нат угрожал?

Дайна подала доктору полотенце, которым тот воспользовался, чтобы промокнуть и лысину, и волосы.

– Представляете, заявил, что если я не соберусь, то он меня доставит в том виде, в котором я, уж простите, пребывал… потрясающая бесцеремонность!

– Нат раскаивается, – не слишком уверенно сказал Райдо.

И доктор величественно кивнул, принимая этакое извинение.

Нат, фыркнув, отвернулся.

А сам-то вымок от макушки до пят, и, что характерно, пятки эти босые. Стоит в домашних штанах, в рубашке одной, которая ныне к телу прилипла. Тело это тощее, по-щенячьи неуклюжее, с ребрами торчащими, с впалым животом и чрезмерно длинными руками и ногами, с рябой шелушащейся кожей. И надо бы сказать, чтоб переоделся, но Райдо промолчит. Хочется Нату геройствовать, по осеннему дождю едва ли не голышом разгуливая? Пускай. Дождь – не самое страшное… дождь, если разобраться, вовсе ерунда.

А Дайна чаю ему заварит, с малиновым вареньем.

Все награда.

– Так что у вас случилось? – не скрывая раздражения, произнес доктор.