Эдмунд Фелпс - Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений

• Название: Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений
• Автор: Эдмунд Фелпс
• Жанр: Экономика
• Год: 2015

---

Французский бизнесмен Филипп Бургиньон, чья профессиональная жизнь в равной мере поделена между Америкой и Европой, считал, что два этих региона обладают совершенно разными культурами 150. Согласно его интерпретации, различия возникают из-за совершенно разных подходов к воспитанию детей. Французские матери, как он заметил, внимательно следят за детьми, играющими на детской площадке; они всегда настороже и постоянно предупреждают их то об одном, то о другом. Тогда как американские матери не уделяют такого внимания своим детям и не стремятся привить им осторожность. В результате американцы, когда вырастают, готовы преодолевать неудачи и двигаться вперед, и их не так уж пугают частые неудачи.

Другой комментатор обнаружил глубокий разрыв между словарем ценностей, с помощью которого описывается деловая жизнь в странах Западной Европы, и нормативными понятиями, используемыми в Америке, Канаде, Британии и Ирландии. Журналистское расследование Стефана Тейла показало, что во Франции и Германии частное предпринимательство и рыночные результаты рассматриваются сквозь совершенно иные этические линзы:

В трехтомной книге по истории, используемой в средней школе Франции, «Истории XX века» <...> капитализм постоянно описывается как нечто «жестокое» и «дикое». «Стартапы», как говорится в учебнике, — это «смелые начинания» с «плохо определенными перспективами». В немецких средних школах <...> прививается похожее мировоззрение, сосредоточенное на внедрении корпоративистских и коллективистских традиций. Почти все подается сквозь призму трудовых конфликтов <...> между капиталом и трудом, работодателем и наемным работником, начальником и рабочим <...> Начальники и владельцы компаний предстают в карикатурном виде как бездельники, дымящие сигарами плутократы, которые нередко ассоциируются с детским трудом, интернет-мошенничеством, пагубной страстью к сотовым телефонам, алкоголизмом и незаслуженными увольнениями. Таким образом, европейцы, скорее всего, видят мир сквозь левоцентристскую и социал-демократическую оптику. Удивление вызывает сила и глубина этих искажений, прививаемых в европейских школах 151.

Расследование Тейла указывает на то, что линзы, сквозь которые люди смотрят на свой мир, в разных странах существенно различаются — больше, чем сами миры. Также он говорит о том, что подобные различия проистекают из заметной разницы в ценностях людей или же в приоритетах общих ценностей, таких как безопасность или надежность, о которых говорит и Бургиньон.

Всемирное исследование ценностей, на которое мы уже ссылались в этой книге, собрало значительные массивы данных, полученных в опросах по ценностям, проводившихся по всему миру. Эти опросы показывают, что между странами существуют значительные различия в значимости едва ли не каждой ценности, то есть рецепта, установки или мировоззрения. Статистический анализ индивидуальных ответов на вопросы о ценностях показывает, что различия между странами едва ли могут быть связаны со случайными вариациями, которые вытекают из случайной подборки индивидов, обладающих некими уникальными чертами; эти различия оказываются куда более значительными, чем можно было бы предположить, основываясь на наблюдаемых различиях. Можно ожидать, что, судя по этим опросам, в относительно современных капиталистических экономиках одни ценности будут гораздо сильнее, чем в корпоративистских экономиках, тогда как другие — заметно слабее.

Главный тезис нашей книги состоит в том, что некоторые ценности играют определенную роль в высокой экономической эффективности, достигаемой страной, и этот тезис до сего момента оставался гипотезой, нуждающейся в подтверждении. Одни из этих ценностей затрагивают способность и желание придумывать новые идеи, развивать эти идеи в новые продукты и испытывать эти новые продукты. Другие могут касаться экономических условий, поддерживающих коммерческие перспективы инновации или ограничивающих их. Таким образом, можно предположить, что многие ценности Запада, связанные с современным капитализмом или корпоративизмом, влияют на удовлетворенность трудом. Они могут влиять на удовлетворенность трудом либо прямо — воздействуя на стимулы и задачи, обнаруживаемые в рабочем процессе, либо косвенно — открывая возможности для новых институтов, которые способствовали повышению уровня сложности экономики и связанных с нею вознаграждений. Теперь пришло время сопоставить эту гипотезу с имеющимися данными опросов.

В исследовательской программе Колумбийского центра «Капитализм и общество» исследовалось влияние западной культуры решения проблем, любопытства, экспериментирования, исследования, новаций и изменений на экономическую эффективность, то есть в конечном счете на удовлетворенность трудом. Первые результаты были представлены в докладе, прочитанном в 2006 году на конференции в Венеции, посвященной некоторым болезненным проблемам экономик западноевропейских стран19. Доклад позволил ввести в контекст обсуждения ценности экономической культуры. Из данных WVS было отобрано девять видов отношения к работе для изучения их возможного влияния на экономическую эффективность. Некоторые из этих ценностей в одном или нескольких отношениях были значимо связаны с высокой экономической эффективностью. То, как респонденты в той или иной стране оценивали «интересность работы» (c020 по классификации WVS), сильно коррелировало с тем, какое место страна занимала в различных рейтингах экономической эффективности. Готовность к новым идеям (ео4б) также оказалась параметром, хорошо предсказывающим эффективность. Другим хорошим признаком является стремление к определенной инициативе (сo16). Слабое желание следовать за другими (со61) — выполнять приказы, которое особенно проявляется в некоторых европейских странах, оказывает довольно негативное влияние на экономические показатели страны. Готовность к переменам (ео47) и согласие на конкуренцию (ео39) также полезны. Желание добиться успеха (со18) значит меньше: люди стремятся к опыту и впечатлениям, то есть к самой жизни, а не какой-то цели.

По-видимому, гипотетическое влияние различных культурных элементов в общем и целом подтверждается. Также представляется, что успешные ценности, выявленные WVS,— это ценности современного капитализма; иными словами, это ценности, которых странам, подозреваемым в корпоративизме, то есть Франции, Италии, Голландии, Бельгии и т. д., не хватает, если сравнивать с их обычными конкурентами — Америкой, Канадой и Британией, а также с небольшими морскими государствами — Данией, Ирландией и Исландией. Однако в указанном докладе не рассматривалось влияние на тот индикатор эффективности, который наиболее важен для данной главы, а именно на удовлетворенность трудом. Можно было бы вернуться к этим данным, чтобы проверить, что установки, которые, как выяснилось, значительно влияют на общепринятые показатели экономической эффективности, то есть на долю работающих, относительную производительность и безработицу, также в значительной степени сказываются и на удовлетворенности трудом. Впрочем, результаты не вызывают сомнений. И здесь нам интереснее более структурированный подход.

История, изложенная в этой книге, подсказывает другой способ проверки важности экономической культуры для удовлетворенности трудом (и — шире — для экономической удовлетворенности в целом). Эта история рассказывает о современной этике, то есть о стремлении к самовыражению через воображение и креативность, а также о современной морали, то есть праве индивидов заниматься этим самовыражением без ограничений, накладываемых традиционализмом — обязательствами по отношению к семье, сообществу, стране и религии. «Всемирная история. Часть II» полна этих переменчивых битв между модернизмом и традиционализмом, то есть великой и бесконечной борьбы, которая не прекращается на Западе с начала XIX века и по сей день. Там, где модернизму удавалось одержать победу и где традиционализм терял территории, смогла развиться современная экономика, а общество достигало процветания,— например, в Британии и Америке. Несмотря на некоторые отличия в ситуации во Франции с ее братством и равенством, а также в Германии, где важной силой оставался традиционализм (и социализм), эти страны также смогли создать относительно современные экономики. Однако в результате возрождения традиционализма почти во всех странах Европы в XX веке экономики этих стран выбыли из современной части спектра.

Если эта история верна, более впечатляющее и более массовое процветание, а потому и более высокий уровень средней удовлетворенности трудом должны обнаружиться в обществе, где сильны культурные ценности модернизма. И хотя некоторые элементы традиционализма могут в определенных случаях оказаться полезными, не стоит удивляться, если удовлетворенность трудом выше там, где ценности традиционализма слабы.