Джорджетт Хейер - Зов сердец

• Название: Зов сердец
• Автор: Джорджетт Хейер
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: ISBN 5-9524-0284-4

«Зов сердец» («Quiet Gentleman», 1951) ― остросюжетный любовный роман (эпоха Регентства):

Дословный перевод названия романа ― "Тихий джентльмен".

Жервез Сент-Эр подозревал, что мачеха и сводный брат вне себя от досады: ведь именно к нему, старшему, хотя и нелюбимому сыну, после смерти отца перешли родовой замок и титул. И все же молодой человек полон решимости наладить давно разорванные семейные отношения. Он, после отставки с военной службы, приезжает в поместье, где в последний раз был еще ребенком, и неожиданно оказывается в центре зловещих интриг. Похоже, кто-то страстно желает избавиться от наследника! Жервез не знает, кому верить. Помощь приходит с неожиданной стороны — от милой скромной девушки, на которую он, ослепленный красотой юной соседки, не обращал особого внимания...  

---

— И ты был бы поражен еще больше, мой дорогой, если бы я была так глупа, что предпочла Генри Паундсбриджа лорду Сент-Эру! Конечно, мне самой и в голову никогда не пришло бы даже мечтать о подобном союзе. Но уж если сам эрл — заметь, я сказала «если»! — намерен сделать предложение нашей милой Друзилле, а ты осмеливаешься возражать, то я начинаю подумывать, уж не в Бедламе ли тебе место? Как ты при своем интеллекте можешь путать теорию с практикой? Я и не думаю отступать от наших высоких идеалов, но, когда речь идет о месте, которое моя дочь призвана занимать в нашем мире, мне плевать на эти утопические мечтания! — Заметив, что супруг выглядит слегка ошеломленным таким взрывом материнской любви, она решила одним ударом добиться окончательной победы, поэтому патетически произнесла: — Как Корделия Консетт, я могу только сожалеть о нынешнем устройстве нашего общества, но как мать, я мечтаю о титуле для моей дочери!

— Должен ли я так понять, что нынешний эрл намерен сделать предложение нашей Друзилле? — осведомился мистер Морвилл.

— Господи помилуй, дорогой мой, как ты торопишься! Насколько мне удалось выяснить, лорд Сент-Эр пока что об этом и не думает! Можешь быть уверен, разговаривая с Друзиллой, я старалась даже не касаться этой темы! Так не годится! Более того, подозреваю, ее сердечко тоже еще молчит!

— Если ты подозреваешь, что этот самый эрл просто-напросто дурачит Друзиллу…

— Ничего подобного! Из того, что я сегодня узнала о нем, видно — это весьма достойный джентльмен, не имеющий привычки кружить девушке голову, если у него нет серьезных намерений! А потом, какому мужчине захочется просто так морочить голову Друзилле? — договорила миссис Морвилл голосом, в котором явно слышалась нотка сожаления.

— Сдается мне, — вдруг заявил ее спутник жизни, возвращаясь к книге, которую до этого разговора читал, — что ты, моя дорогая, поторопилась раньше времени поднять весь этот шум!

— Посмотрим! Но только если я окажусь права, надеюсь, что ты, мой дорогой, не станешь препятствовать счастью нашей дочери!

— Ты же знаешь, вмешательство в судьбу детей противно моим принципам…

— Очень правильно, и как нельзя более верно иллюстрирует то, что я тебе говорила относительно теории и практики! Вспомни, когда наш бедный Джек пал жертвой чар той особы и уже женился бы на ней, если бы…

— Это совсем другое дело! — перебил ее мистер Морвилл.

— Конечно, любовь моя, ты тогда поступил на редкость правильно, и Джек сейчас сам это признает!

Она немного подождала на тот случай, если муж отважится возразить, но потом увидела, что он опять уткнулся в свою книгу, и… размечталась. Но попроси ее рассказать, о чем она грезила наяву, достойная леди была бы весьма смущена, поскольку вряд ли подобные видения были достойны женщины ее интеллектуального уровня. Впрочем, она знала за собой эту маленькую слабость и даже имела мужество смеяться над ней, а порой и краснела, если мечты уносили ее слишком далеко, например, в то восхитительное мгновение, когда она сможет объявить о блестящей партии своей милой Друзиллы, особенно в присутствии золовки, чьи три дочки, несмотря на их красоту, все еще пока не были сговорены.

Эти взлеты фантазии, вне всякого сомнения, изумили бы, а то и ужаснули ее дочь, узнай она об этом, поскольку ее собственные мысли на этот счет были куда более унылыми. Материнское чутье не подвело миссис Морвилл — сердце Друзиллы не молчало. Равнодушное к достоинствам такого многообещающего молодого политика, как юный мистер Генри Паундсбридж, оно растаяло в лучах первой же улыбки эрла.

— Итак, — сурово сказала как-то Друзилла, сидя перед зеркалом и обращаясь к своему отражению, — выходит, ты имела несчастье влюбиться в красивое лицо? Стыдно, моя дорогая!

Но потом она вдруг припомнила, что ей не раз случалось бывать в обществе знаменитого лорда Байрона, оставаясь при этом совершенно равнодушной к очарованию этого человека, которого половина Англии считала красивейшим в мире мужчиной, и на душе у нее полегчало. Но беспристрастное изучение в зеркале собственного лица вскоре повергло ее в уныние. Девушка искрение не находила в себе ничего привлекательного и с радостью пожертвовала бы темно-каштановыми кудрями ради золотистых локонов или, на крайний случай, кос цвета воронова крыла. А что до фигуры, то она знала — некоторым мужчинам нравятся пухленькие невысокие девушки, но все же ей как-то не верилось, что Сент-Эр, с его изяществом и аристократической худощавостью, мог бы увлечься такой дурнушкой.

— Было бы просто глупо рассчитывать, что при всей его очаровательной изысканной вежливости он будет относиться к тебе как-то иначе, нежели просто с добродушной терпимостью, — объяснила она своему отражению. Затем высморкалась, обиженно посопела и добавила, с презрением рассматривая побагровевшие щеки: — Ты как раз того сорта девушка, которую мужчины были бы рады назвать сестрой! Ты даже не знаешь, как упасть в обморок! А попробуй это сделать — получится жалкий спектакль! Все, что у тебя есть, — это здравый смысл. Но что в нем толку, хотелось бы мне знать?

Эта горькая мысль заставила Друзиллу вспомнить те несколько случаев, когда ее выдержка, хладнокровие и героизм вызвали восхищение его милости. Но сколько она ни старалась создать в своем воображении образ героической мисс Морвилл, реальная мисс Морвилл, особа не только весьма прозаическая, но еще и обладательница двух старших братьев, ему совершенно не соответствовала. Ее пресловутый героический поступок, когда она, наткнувшись на эрла и его брата с рапирами в руках, отважно бросилась между ними, был, конечно, впечатляющим. Но что он мог вызвать в сердце мужчины, кроме сильнейшего раздражения? Конечно, решила наконец Друзилла, глупо переживать по столь ничтожному поводу. Но услужливая память немедленно воскресила тот день, когда испуганная лошадь сбросила эрла на землю, и она мучительно покраснела, понимая, что ей нет прощения. Да, ей представилась отличная, просто изумительная возможность забиться в истерике, упасть в обморок, словом, продемонстрировать глубину и тонкость своих чувств, а она не сделала даже ни малейшей попытки использовать этот шанс! И каким образом, скажите на милость, лорд Сент-Эр может догадаться о том, как бешено колотится ее сердце и темнеет в глазах, если она разговаривает с ним невыносимо скучным, лишенным всякого выражения голосом?! Когда его бесчувственное тело на руках внесли в замок, разве она воспользовалась случаем, чтобы хоть раз предстать перед его обитателями романтической героиней? Может, рухнула в обморок при виде залитой кровью рубашки своего героя? Или завизжала? Нет! Вместо этого она велела Улверстону одно, Турви — другое, послала Шарда за доктором, а сама хладнокровно делала что могла, чтобы остановить струящуюся из раны кровь.

В этом месте ее размышления были прерваны той самой прозаической мисс Морвилл, которая не замедлила вмешаться.

«И правильно сделала!» — буркнула она.

«Ему больше пришлось бы по душе, если бы я упала в обморок!» — возразила Друзилла.

«Чепуха! Тогда бы он попросту истек кровью и умер, и ты отлично это знаешь. Ведь все остальные потеряли голову, не представляли, что делать!» — фыркнула мисс Морвилл.

«Но я могла хотя бы закричать, когда Мартин проник в спальню через потайной ход!»

«Вспомни, как он был признателен, что ты этого не сделала! Даже сказал, что ты замечательная девушка», — напомнила мисс Морвилл.

«Да, я, кстати, слышала, как он говорил то же самое своей тетушке Синдерфорд!» — подхватила Друзилла, не желая, чтобы ее успокаивали.

Мисс Морвилл так и не нашлась что ответить, поэтому ограничилась весьма обескураживающим советом: «Было бы куда лучше выбросить его из головы и вернуться к родителям. А он, вне всякого сомнения, очень скоро объявит о своей помолвке с какой-нибудь высокой очаровательной девушкой и попросту забудет о твоем существовании. Да и потом, посмотри сама, какая прекрасная, полезная жизнь открывается перед тобой. Твои братья непременно обзаведутся семьями, а ты, хоть и останешься старой девой, будешь превосходной тетушкой для своих племянников и племянниц».

И не было ничего удивительного, что после такой «беседы» именно мисс Морвилл, а не Друзилла, отправилась с лекарством в комнату эрла.

Этот день ему было предписано провести в кресле перед камином. Там он и устроился, закутавшись в парчовый халат. Откинув голову на спинку кресла, он задумчиво смотрел на лорда Улверстона, стоявшего спиной к камину, чтобы согреться. По щекам Жервеза все еще разливалась бледность, по мнению мисс Морвилл, у него был усталый вид, но он приветствовал ее улыбкой и весело заговорил с ней, что несколько противоречило его изможденному лицу.

— Хотелось бы мне знать, мисс Морвилл, почему это вы никогда не приходите навестить меня просто так? Нет, вы появляетесь только для того, чтобы попотчевать меня каким-нибудь очередным дьявольским снадобьем, от которого у меня уже глаза лезут на лоб! — усмехнулся он. — А сегодня вы не явились ко мне даже для этого, а отправили вместо себя Турви! Клянусь, я буду жаловаться!