Кирилл Назаренко - Флот, революция и власть в России: 1917–1921

• Название: Флот, революция и власть в России: 1917–1921
• Автор: Кирилл Назаренко
• Жанр: Военное
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-93165-292-4, 978-5-91791-058-1

В предлагаемой читателю монографии на основании широкого круга архивных документов, нормативных актов, воспоминаний и других источников исследуются вопросы, связанные с морской политикой, организацией и деятельностью морского ведомства царской и Советской России в эпоху войн и революций.

Проблемы, затронутые автором, находятся ныне в центре ожесточенной дискуссии. В исследовании предлагается новый взгляд на политическую роль вооруженных сил в современном мире. Читателям предлагаются ответы на вопросы: возможен ли был приход к власти военных после Октябрьской революции, какой политический выбор сделали во время революции флотские офицеры, каким было отношение Советской власти к «старым специалистам», какие механизмы влияли на решения по реорганизации аппарата управления флотом, существуют ли общие закономерности работы государственного аппарата и др.? В этой книге рассматриваются биографии ряда ключевых фигур руководства отечественного флота начала ХХ в.

---

Солдатская и матросская масса по многим причинам сравнительно редко выходит на политическую арену. В массовых вооруженных силах второй половины XIX – первой половины ХХ в., сравнительно короткие сроки службы при системе принудительного призыва[41], как правило, не дают времени солдатам и матросам осознать свои политические цели и выработать политическую программу. Сказываются национальные, культурные, религиозные, профессиональные различия, разный уровень образования и разные сроки службы. С другой стороны, молодость военнослужащих срочной службы, их небольшой жизненный опыт не позволяют большинству из них в полной мере осознать политические и экономические интересы той социальной группы, к которой они принадлежали до службы и в ряды которой вернутся после нее. На службе им сложнее организоваться и совершить вооруженное выступление, чем офицерам, определенную роль играет более низкий уровень образования солдат и матросов по сравнению с офицерами, отсутствие у них привычки к постановке задач и к руководству.

История показала, что в некоторых случаях солдатская или матросская масса все же может выступить как самостоятельный политический фактор. В ХХ в. такие выступления происходили, как правило, в ходе достаточно продолжительных войн, когда массовая мобилизация ставит под знамена большое число мужчин зрелого возраста. Они обладают жизненным опытом и выходят на определенный уровень осознания социально-политических интересов своего класса или социальной группы. В вооруженных силах «революционного типа» (об их специфических чертах речь пойдет ниже) общая политизация достигает такой степени, что выступление массы рядовых с более-менее отчетливо сформулированной программой становится достаточно вероятным.

По нашему мнению, с точки зрения места вооруженных сил в политической системе страны они могут быть отнесены к одному из трех типов, которые можно условно обозначить как «традиционный», «революционный» и «политический». Вряд ли можно найти вооруженные силы, относящиеся к одному из выделенных типов в чистом виде, однако абстрактность – неизбежное свойство любой теоретической схемы.

Вооруженные силы «традиционного» типа возникают при политическом режиме, который сохраняет стабильность на протяжении длительного времени. Главное условие, определяющее поведение личного состава таких армии и флота, – отсутствие необходимости делать политический выбор, так как существующий в стране общественно-политический строй представляется практически вечным, любые противники этого политического строя – ничтожными и бессильными изменить его. Широкие массы в подобном сравнительно стабильном обществе, как правило, не имеют ни опыта вооруженной борьбы, ни опыта участия в организованных массовых кампаниях гражданского неповиновения или забастовочном движении, часто являются политически инертными. Естественно, что солдатская и матросская масса в вооруженных силах подобного общества не будет склонна к протесту и борьбе под политическими лозунгами.

Априорная уверенность в прочности существующего политического режима подкрепляется системой комплектования офицерского корпуса лицами, прошедшими определенный отбор и длительную подготовку в специальных учебных заведениях. По мере изживания феодальных институтов сословная принадлежность как критерий отбора постепенно исчезает, и на ее месте возникают другие формы и методы отбора, более скрытые и изощренные, но, тем не менее, отвечающие основной задаче – укомплектовать офицерский корпус личным составом лояльным властям. В военно-учебных заведениях и во время службы происходит воспитание офицерства в духе твердой уверенности в полной стабильности данного режима (по формуле – «данный общественно-политический строй является лучшим для всего мира или, по меньшей мере, для данной страны, и будет существовать вечно»). Идеологическая обработка может быть не только явной, но и завуалированной, незаметной для самого офицера. В этом случае особую роль играют бесчисленные элементы быта, общение с товарищами, подражание старшим, разнообразные традиционные церемонии, приобщение к общим воспоминаниям об истории воинских частей и вооруженных сил в целом.

Для офицерства «традиционной» армии характерен демонстративный отказ от всякого вмешательства в политическую деятельность, основанный на уверенности самих офицеров в вечности основ существующего режима и на убежденности носителей государственной власти в том, что лояльность армии им обеспечена. Такой отказ может принимать вид чисто формального участия в политической деятельности, например, в виде безусловной поддержки правящей партии. Подавляющее большинство офицеров «традиционной» армии просто не задумывается о политических вопросах, подменяя политический анализ в лучшем случае фразами о патриотизме и констатацией необходимости безусловного повиновения любым приказам, исходящим сверху.

Следствием стабильности политического режима и длительной идейной обработки офицерского корпуса является презумпция лояльности командного состава по отношению к высшей власти. Сама верховная власть может смотреть сквозь пальцы на ворчание и даже откровенное фрондерство отдельных офицеров. Важно, что это фрондерство не затрагивает основ верности существующему строю: офицеры могут сравнительно свободно критиковать отдельные недостатки существующего государственного порядка, в первую очередь – гражданский бюрократический аппарат, но не основы политического строя, не главу государства.

При таком отношении офицеров к власти и властей к офицерам становится излишним аппарат политического контроля в армии. В вооруженных силах «традиционного» типа он или вовсе отсутствует, или атрофируется (в тех случаях, когда «традиционная» армия выросла из «революционной» – о ней ниже). В последнем случае аппарат политического контроля перерождается в культурно-просветительский или финансово-контрольный.

В «традиционной» армии обычно вырабатывается механизм поддержания монолитности офицерского корпуса «своими средствами», что позволяет верховной власти полностью устраниться от поддержания нужного ей климата в офицерской среде. При такой модели отношений офицерства с властью не возникает никакой необходимости в политических чистках офицерского корпуса. Всевозможная «полицейщина», политический сыск презираются и преследуются офицерским общественным мнением как нечто грязное и недостойное офицера. Высшее руководство страны и традиционных вооруженных сил, как правило, и не стремится к насаждению взаимного политического контроля в офицерском корпусе и потому, что в этом не ощущается острой необходимости, и потому, что подобные действия могут привести к утрате корпоративности офицерства, которая сама по себе является достаточной гарантией политической лояльности.

Офицеры настроены на плавную рутинную карьеру, взлеты в которой могут быть связаны либо с успешным участием в боевых действиях против внешнего врага, либо с непотизмом и коррупцией. Вообще офицерством «традиционных» вооруженных сил война воспринимается как своего рода «профессиональный праздник», достаточно вспомнить подъем, охвативший русское строевое кадровое офицерство в начале Первой мировой войны, неоднократно описанный в мемуарной и художественной литературе. С другой стороны, каждый офицер «традиционной» армии рассчитывает на многолетнюю службу и пенсию после отставки, что приводит к боязни сломать карьеру и предоставляет командованию дополнительный рычаг влияния на профессионального офицера.

Офицерский корпус «традиционной» армии являет собой корпорацию, живущую в значительной степени (если не исключительно) своими собственными узкими профессиональными интересами. Профессиональное офицерство практически не ощущает своей связи с теми или иными социальными группами гражданского общества. Такую связь чувствуют прежде всего выходцы из привилегированной среды, ведь для них чин офицера представляет собой необязательное дополнение к образу жизни аристократа или выходца из богатой буржуазной семьи. Офицеры же – выходцы из непривилегированных слоев ощущают себя офицерами по преимуществу, поскольку самоощущение выходца из рабочих, крестьян или мещан ничего не прибавляет к их офицерскому статусу. При этом само осознание принадлежности к привилегированной корпорации командного состава армии настолько поднимает самоощущение выходца из низов, что он, в большинстве случаев, готов приложить любые усилия для упрочения своего нового статуса и боится потерять его. Эти обстоятельства делают офицеров-выходцев из низших слоев общества даже более верными защитниками существующего социально-политического строя, чем офицеров-аристократов. Как известно, многие вожди белого движения во время Гражданской войны происходили из трудовых слоев, но их политический выбор состоялся не в пользу Советской власти. Поведение сверхсрочнослужащих унтер-офицеров, положение которых в этом смысле близко к положению офицеров – выходцев из низов, доказывает правильность данной мысли – ведь именно сверхсрочники, как правило, оказываются вернейшей опорой военного начальства.