Софья Хазанова - Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство

• Название: Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство
• Автор: Софья Хазанова
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91791-150-2

Летописец содержит подробные и уникальные сведения о строительстве городов, военных походах, событиях опричнины и Смуты. Первое монографическое исследование памятника включает его всесторонний анализ. Убедительно показано возникновение его основной части в приказной среде в 1611–1613 гг. под пером московского дьяка Нечая Перфильева. Автору удалось выявить источники памятника: летописи, разрядные записи, окружные грамоты царя Василия Шуйского, записи устных рассказов и наблюдений составителя. Летописец интересен как памятник историографии и как записки современника событий, а также особой манерой изложения.

---

С. И. Хазанова Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство

Научный редактор

доктор исторических наук, И. Н. Данилевский

Рецензенты:

доктор исторических наук, профессор В. А. Муравьев;

кандидат исторических наук Т. В. Гимон.

© Хазанова С. И., 2014

© Издательство «Квадрига»

Введение

Одной из основных задач источниковедения средневековой истории России традиционно является изучение летописания. Существенным аспектом этой темы в последнее время, особенно в 80–90-х гг. прошлого века, стало исследование поздних летописей. Историки проявляли к ним интерес и раньше, публиковали и изучали отдельные памятники, но особенности позднего летописания до сих пор являются дискуссионными. В сегодняшней науке идут споры о характере этого вида источников второй половины XVI–XVII в. Некоторые исследователи, в частности В. Г. Вовина[1], отмечают, что, несмотря на внешнее сходство с ранними памятниками, летописи позднего периода представляют собой особый вид исторических источников. Однако до сих пор остается неясным, что именно отличает позднее летописание от летописей предшествующего периода, насколько глубоки эти различия, свидетельствуют ли они о разрыве с традицией раннего летописания или же являются ее продолжением на новом этапе. В связи с этим возникают вопросы, насколько выводы, полученные при изучении древнерусского летописания XI – первой половины XVI в., могут быть распространены на позднее летописание; возможно ли в последнем случае использование (и если да, то как) методик, разработанных на раннем материале.

Актуальным для исследования летописных памятников второй половины XVI–XVII в. представляется изучение их происхождения. Для поздних памятников представления об этом далеко не полны. В специальном исследовании нуждаются следующие проблемы: в какой среде была составлена та или иная летопись, была ли она современна описываемым событиям, какими источниками пользовались ее составители. Все это имеет большое значение для интерпретации содержания поздних летописей, понимания их как феномена культуры, их видовой природы, выявления их информативных возможностей как исторических источников. Особой проблемой является выяснение места отдельных сводов в истории позднего летописания. Без этого нельзя судить о типичности или уникальности памятника, невозможно дать ему общую характеристику.

Временем позднего летописания нами, вслед за петербургской школой (В. Г. Вовина, В. К. Зиборов)[2], признается вторая половина XVI–XVII в. В московской школе (В. И. Корецкий, Я. Г. Солодкин[3]) к летописям относятся и все сочинения XVIII в., только внешне близкие к летописям. Их похожесть ограничивается погодной формой изложения событий. Авторы подобных произведений, в отличие от летописца, иначе объясняли причинно-следственные связи исторических событий, а именно в них отсутствует средневековый провиденциализм, они ставят своей целью научное изложение материала[4].

Историки обращались к памятникам позднего летописания еще в XVIII и XIX вв. В трудах В. Н. Татищева встречаются упоминания о летописи «История о развитии русском» и Новом летописце[5]. В XVIII и первой половине XIX в. были изданы Летопись о многих мятежах, Новый летописец, некоторые памятники двинского и сибирского летописания конца XVII в., новгородские и псковские летописи. Но систематический характер изучение и публикация поздних сводов приобрели лишь в середине прошлого столетия. К этому времени благодаря трудам А. А. Шахматова, М. Д. Приселкова, Д. С. Лихачева[6] и др. история раннего летописания была представлена достаточно полно. Все основные памятники были опубликованы и изучены с точки зрения их происхождения, состава, целей. На материале раннего летописания отрабатывалась методика изучения летописных текстов вообще. Перед наукой встала задача исследования поздних сводов.

Середина XX в. отмечена изданием некоторых поздних летописей. Внимание привлекали прежде всего сочинения, возникшие во второй половине XVI–XVII в., которые заключали в себе сведения о событиях времен опричнины, Смуты. В 1941 г. появилась публикация М. Н. Тихомирова кратких летописных записей эпохи опричнины и выписки о строительстве городов[7]. В 1950 г. А. А. Зимин опубликовал в «Историческом архиве» краткие летописцы XV–XVI вв. монахов Иосифо-Волоколамского монастыря Марка Левкеинского и Игнатия Зайцева, а также пять кратких летописцев, составленных в Кирилло-Белозерском монастыре[8]. В 1954 г. М. Н. Тихомиров издал Постниковский летописец[9], в 1955 – О. А. Яковлева опубликовала Пискаревский летописец за 1533–1645 гг.[10] Особое внимание публикаторы обращали на памятники, описывающие народные выступления (изучение классовой борьбы было одной из основных задач исторической науки 50–60-х гг. XX в.). В. И. Корецкий выпустил летописец с известиями о восстании Ивана Болотникова[11]. М. Н. Тихомиров и В. И. Буганов издали летописные повести о московских восстаниях 1682 г.[12] Летописи XVI–XVII вв. продолжали выходить и в серии Полного собрания русских летописей: в 1965 г. был издан Новый летописец, в 1978 – Пискаревский и Постниковский летописцы, Московский летописец середины XVII в. В 1981 г. были опубликованы сибирские летописи.

В 70–80-х гг. XX в. издавали особенно много летописцев второй половины XVI–XVII в. К тому времени стало ясно, что позднее летописание сохранилось не в отрывках и фрагментах, а представляет собой многочисленные летописи и краткие летописцы, разбросанные по рукописным сборникам и недоступные широкому исследователю. В 1971 г. В. И. Корецкий и В. И. Буганов опубликовали неизвестный московский летописец XVII в. из Музейного собрания ОР ГБЛ[13]. В 1973 г. С. О. Шмидт обнародовал летописчик со сведениями по истории XVI в.[14] из сборника Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина. С. О. Шмидт дал краткую палеографическую характеристику сборника, описал его состав, отметив, что среди источников летописчика могли быть устные известия и «История о великом князе московском» Андрея Курбского. В. И. Корецкий опубликовал Соловецкий летописец конца XVI в. Появляются также публикации других кратких летописцев: московского краткого летописца, Безднинского летописца конца XVII в., краткого ростовского летописца конца XVII в., летописца с новыми известиями XVI – начала XVII в., краткого летописца Торжка XVII в.[15] Публикуемые краткие летописцы рассматривались учеными как памятники исторической мысли позднего Средневековья. Исследователи обращали также внимание на содержащиеся в этих летописях оригинальные сведения о событиях XVI–XVII вв. Издание памятников вводило в научный оборот новые тексты и расширяло источниковую базу.

Появляются справочники, позволяющие исследователям ориентироваться среди неопубликованных поздних летописей. А. Н. Насонов, а затем М. Н. Тихомиров издали краткие описания неопубликованных летописей трех крупнейших хранилищ Москвы – Государственного исторического музея, Российской государственной библиотеки и Российского государственного архива древних актов[16]. Они доныне остаются единственными справочниками такого рода.

Историки уделяли внимание не только публикации, но и исследованию поздних летописей. Особый интерес вызывали обширные летописные своды общерусского содержания. П. Г. Васенко пришел к выводу, что Латухинская степенная книга представляет собой переработку в 1677 г. Степенной книги первой половины 1560-х гг.[17] Из других работ по общерусскому летописанию можно назвать исследования Л. В. Черепнина о Новом летописце[18] и И. А. Жаркова о «Летописи о многих мятежах»[19]. Историки обращали внимание прежде всего на происхождение этих летописей, а не на их специфику как памятников позднего летописания. По мнению Л. В. Черепнина, Новый летописец был плодом совместной работы Посольского приказа и окружения патриарха Филарета, причем литературная обработка сырого архивного материала, предоставленного Посольским приказом, производилась уже лицами, близкими к патриарху[20]. И. А. Жарков пришел к выводу, что Летопись о многих мятежах возникла в гражданской среде по заказу Василия Григорьевича Меньшого Ромодановского, служившего в 1642–1644 гг. воеводой в Воронеже[21]. И. А. Жарков занимался также и Новым летописцем. Исследователь датировал один из списков этого памятника – Оболенский. Время его составления историк отнес к 80–90-м гг. XVII в.[22] Труды Л. В. Черепнина и И. А. Жаркова дали представление об истории создания Нового летописца и Летописи о многих мятежах, позволив проследить процесс работы над исходными материалами.

В 60-х гг. историки интересовались летописями, отразившими участие народа в политических волнениях XVII столетия. Е. В. Чистякова изучала летописные записи о народных движениях середины XVII в. Исследовательница пришла к выводу, что во второй половине XVII в. многочисленные компилятивные сборники кратких летописцев, хронографы поздних редакций, а затем обзоры типа «Синопсисов» потеснили постепенно угасавшее официальное летописание[23]. Появление летописных заметок о народных движениях также свидетельствовало о том, что наряду с официальным летописанием все более широкое значение стали получать краткие летописцы.