Алексей Шкваров - Слуги Государевы. Курьер из Стамбула

• Название: Слуги Государевы. Курьер из Стамбула
• Автор: Алексей Шкваров
• Издательство: Яуза
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21726-7

Слуги государевы — дети тех, кто стяжал славу России на полях Северной войны, среди украинских степей, белорусских болот и «финских хладных скал». На войне трудно сохранить благородство, но возможно. Молодому офицеру Алексею Веселовскому придется не только пройти через поле брани, но и пережить трагическую любовь, ссылку, потерю семьи, пронести сквозь все испытания верность долгу и присяге, не соблазнившись заманчивыми предложениями сменить государство и службу. Так поступали многие, верно и храбро служившие России, ибо они были иностранцами, наемниками, а не истинными слугами государевыми.

---

Весной 1743 года участились нападения шведов. Сначала они по льду вторглись на Аланды, напали на русские караулы, сожгли заготовленный по приказу Кейта корабельный лес. В марте шведская кавалерия атаковала корпус генерала Киндермана на севере. Рейд был неудачен. При переправе через реку Кеми под лед провалились. Погибли многие, в том числе один из лучших шведских офицеров — ротмистр Рейнеке. Майору Отто Мейргельму повезло. Выплыл, коня потеряв. Но заболел так сильно, что, до ближайшего жилья добираясь, думали не выживет. Долго в горячке метался, да так до конца жизни уж не оправился, все болями внутренними мучался. Застудил все, видать. Так и привезли его, еще полуживого, от лихорадки не избавившегося, к семье. Вот и состоялось его возвращение в Уллаберг. Теперь жена с дочерью, дождавшиеся, на попечение приняли.

А тем временем переговоры мирные зашли в тупик. Основная проблема была в том, что стороны ну никак не могли договориться: какая часть Финляндии должны остаться за Россией?

Опять в дело должны были вступить пушки, ибо они всегда оставались последним доводом королей, по меткому замечанию кардинала Ришелье. В кампанию 1743 года Ласси задумал перенести все военные действия на территорию противника. Наконец-то должен был проявить себя хоть как-то флот. Всю войну он отстаивался в Кронштадте, и лишь в прошлогоднюю кампанию несколько галер перевозили вдоль побережья войска и припас воинский. Сдвинуть флот с места помогла решимость генералов пехотных, опыт имеющих войны на море. Адмиралы, моряки настоящие, предпочитали в дело не ввязываться. На регламент петровский ссылались. Нашли оговорку нужную. Дескать, с флотом шведским баталию зачинать можно, имея три своих корабля супротив двух ихних. И в этом году флот корабельный, адмиралом Головкиным возглавляемый, уклонился от боя. Несколькими выстрелами обменялись и разошлись. На упреки справедливые отвечал Головкин:

— У нас токмо 17 вымпелов было. Против 12 шведских. Не по регламенту!

Поговаривали, что в бытность свою посланником при дворе Стокгольмском проникся Головкин симпатиями большими к нации шведской. Да и жена его шведкой была по рождению. Не здесь ли корень зла и нерешительности флотской?

Зато генералы пехотные преуспели. Кейт-молодчага погрузил все имевшиеся у него полки пехотные на галеры, подождал подошедшего из Фридрихсгама еще с пятью галерами генерала Братке и двинулся на шведов. Шведская эскадра галерная адмирала Фалькенгрена бой приняла поначалу, но обманулась, множеством парусов у русских смущенная, отошла назад к берегам своим. А то лодки маркитанские, вокруг галер русских крутившиеся, были. В узости шхер прибрежных, скалами да островами множественными друг от друга отделенные, эскадры и видеть не могли точно, у кого сколь сил имеется. Кейт офицеров морских, столкновения избежать старавшихся, особо не слушал. На свой собственный опыт полагался. Довелось ему на галерах испанских против марроканских пиратов воевать. Сие искусство было ему знакомо. И к хитрости воинской прибегал еще не раз. Галиот пришел с провиантом, так он флаги на нем поднял, фрегату соответствовавшие. Обманул вновь шведов. Фалькенгрен, вымпелы заметив, посчитал, что корабельный флот вдруг прорвался к русским откуда-то. Ретироваться предпочел. Так все дело и завершилось перестрелкой, хоть и крепкой, но незначительной.

Первый раз Веселовский был в деле морском. Скакал с галеры на галеру, передавая приказы своего генерала.

— С морским крещением тебя, Алексей Иванович, — поздравил его Кейт. — Ну и как тебе служба морская?

— Да на суше-то попривычнее будет, — сознался честно. — Качает сильно. Да от ветров неблагоприятных зависимы слишком. В поле чистом сподручнее.

— Ничего, ничего. В службе воинской любая наука полезна.

Тут и Ласси подоспел со всей армадой галерной. Долго шли они от Кронштадта. Ветра и впрямь задержали знатно. Да дело, почитай, было сделано.

Веселовскому опять задание выпало. Сам Ласси о нем вдруг вспомнил:

— А давай-ка, Яков Иванович, — сказал он Кейту, — адъютанта твово с поручением важным пошлем.

— Почему его именно? — удивился Кейт.

— Да спор наш давнишний я припомнил, — улыбнулся хитро Ласси. — Думаю, что в самый раз он сгодится. Надобно шведов на северных рубежах устрашить знатно. Оттого решил я отправить из Выборга к Улеаборгу 2000 казаков атамана Войска Донского Ефремова.

* * *

Родоначальником Ефремовых был московский купец Ефрем Петров, пришедший на Дон и осевший здесь, ставший к 1702 г. старшиной Войска Донского. 6 мая 1708 г., после взятия Черкасска булавинцами, он был казнен по приговору казачьего круга.

Первым атаманом из рода Ефремовых был Данила Ефремович, родившийся в 1690 г. Он участвовал в Северной войне, отличился под Напишем, сдерживая превосходящие силы шведов под командованием генерала Реншильда. В 1707 г. отряд под командованием Данилы Ефремова едва не захватил в плен в Польше шведского Короля Карла XII, спасшегося благодаря резвости своего коня.

Участник русско-турецкой войны 1735–1739 гг., Данила Ефремов в марте 1738 г. был назначен указом Императрицы Анны Иоанновны на должность донского войскового атамана, получив впоследствии чин генерал-майора (первым на Дону) и тайного советника. В августе 1753 г. он передал атаманскую власть своему сыну Степану Ефремову.

В период Семилетней войны с прусским Королем Фридрихом II Данила Ефремов, командуя казачьими полками, принял участие в Померанской кампании 1758 г. Он умер в 1760 г. и был похоронен у южной стены Преображенской церкви в Черкасске, где и покоится доныне.

* * *

— В помощь гусарам генерала Киндермана. Но характер казачков наших неуживчивых с населением местным зная, с ними отрядить партию драгун. Дабы охранить обывателя мирного от притеснений казачьих. Начальником назначаю майора Гринвальда, с полка Санкт-Петербургского, а в помощь ему твоего капитана дам. Как, бишь, его кличут?

— Веселовский, ваше сиятельство.

— Вот и решили. Веселовский, сколь помню, с казаками ладить умеет, а то майор по неопытности дров наломает. Да и немец, опять же.

Так и отправился капитан в рейд необычный. От Выборга до реки Торнео, строго на север.

Глава 16 Враги-союзники

Рейд казаков Ефремова был и вправду необычен. Ласси, вызвав к себе майора Гринвальда и капитана Веселовского, наказал обоим:

— Следовать со всяким поспешанием. Не допускать казаков до обид, налогов, грабежа и других предерзостей. Безденежно ни у кого чтоб не брали, для чего, вам, господа, надлежит содержать их в строгой команде.

— Ваше сиятельство, а ежели произойдут какие-либо непорядки? — майор Гринвальд, растерянный от приказания необычного, поинтересовался.

— А ежели… жалобы случатся или хоть малые непорядки, или тобой что усмотрено будет, то того же часа виновных, смотря по важности вины, велеть наказывать и штрафовать. Но не по законам и уставам нашим, а по казацкому обыкновению. Разумел, майор?

— Это каким образом-то, ваше сиятельство? — изумился Гринвальд.

— А вона Веселовский тебе пояснит, — кивнул на капитана Ласси. — Он с казаками знает, как обходиться.

— Потом расскажу, — шепнул майору адъютант Кейта.

Из палатки вышли, майор, длинный, как журавль, перчатки с раструбами натягивая, поинтересовался:

— Ну и как быть-то, Веселовский? С казаками дикими?

— Почему дикими-то? Они люди, как и все мы, — капитан невозмутим был.

— А что за обыкновение такое? Казацкое?

— То законы их собственные, — пояснил Веселовский.

— Так они ж подданные Императрицы нашей! Вестимо, и законы наши, российские исполнять должны, — все не понимал Гринвальд.

— Так они и исполняют их. Токмо, окромя всего, у них и свои имеются. Круговые, традиции древние сохраняющие. Они, может, суровее Царских будут. Хотя казаки это вольностями своими называют. И на то грамоты Царские, сказывают, имеют, — рассказывал капитан, пока к лошадям шли. — Да не переживайте, господин майор, атаман Ефремов своевольства казачьего не допустит. На войне слово аль наказ атаманский для казака закон.

— Непонятно мне все это, — не успокаивался майор.

Атаман Ефремов, друг убиенного Ивана Краснощекова, хмуро смотрел на офицеров присланных. Развернул приказ фельдмаршалов. Вчитался.

«Велено тебе, походному атаману, — вслух произнес, — следовать до Вазы, а для лучшего порядку во время следования отправлен нарочный премьер-майор Гринвальд», — посмотрел тяжело. — Ты, что ль, будешь?

Не по себе стало майору, ох, не по себе. Кивнул согласно.

Атаман усмехнулся, головой покачал. Снова к приказу обратился:

«Чтоб обывателям обид и своевольства чинено не было, того ради, тебе, атаману, быть в команде оного премьер-майора и во всем послушну…» — так, значит?