Алексей Шкваров - Слуги Государевы. Курьер из Стамбула

• Название: Слуги Государевы. Курьер из Стамбула
• Автор: Алексей Шкваров
• Издательство: Яуза
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21726-7

Слуги государевы — дети тех, кто стяжал славу России на полях Северной войны, среди украинских степей, белорусских болот и «финских хладных скал». На войне трудно сохранить благородство, но возможно. Молодому офицеру Алексею Веселовскому придется не только пройти через поле брани, но и пережить трагическую любовь, ссылку, потерю семьи, пронести сквозь все испытания верность долгу и присяге, не соблазнившись заманчивыми предложениями сменить государство и службу. Так поступали многие, верно и храбро служившие России, ибо они были иностранцами, наемниками, а не истинными слугами государевыми.

---

На военном совете, в очередной раз собранном Левенгауптом, вновь разгорелся спор:

— Если продолжим отступление, финны разбегутся окончательно! — горячился полковник Вреде. — И так каждый день по 30–40 человек дезертирует. В карельском драгунском полку осталось всего 73 человека!

— Нужно драться, — выступил Аминов. — Чем бы ни кончилось сражение, все больше чести, нежели беспрестанное отступление.

— Мы предаем Финляндию, — откровеннее всех был Будденброк.

Но Пален упрямо нашептовал на ухо Левенгаупту:

— Да пусть она пропадет, эта Финляндия, лишь бы Швеция была сохранена, лишь бы армия не подверглась опасности!

Левенгаупт колебался, хоть большинство и высказалось за отступление. Сутки стояли у Каукулы, пока не примчался взмыленный драгун с известием, что русские войска появились у Аньялы, отсекая дорогу на Тавастгуст. А полки драгунские, оставленные для караула, снялись с позиций, лишь завидели первые казачьи разъезды.

Снова собрали военный совет. Теперь уж все, кроме Будденброка, высказались за отступление. Полковник Вреде отказался участвовать в этих обсуждениях. Он с гневом ушел накануне и возвращаться был не намерен. Только двинулись дальше, как встали вновь.

— Что за шум? — хмуро поинтересовался Левенгаупт. — Почему остановились?

— Дожили, ваше сиятельство, — язвительно заметил ездивший разбираться Будденброк. — Финны собирались сжечь мост, где намечалась переправа армии у Абборфорса. Некий поселянин Гане с шестью сыновьями задержан кавалерийским пикетом от полковника Фреуденфельда. Теперь надобно охранять каждый мост или воевать с собственными подданными.

Левенгаупт отвернулся, сказать было нечего.

А ведь стоило в те дни хоть раз проявить упорство шведам, показать твердое намерение сопротивляться, кампания завершилась совсем бы не так. Как только русская армия переправилась через рукава Кюмени, преследуя неприятеля, в лагерь прибыл курьер из Петербурга.

Ласси вскрыл пакет, прочитал, нахмурился и велел собирать военный совет немедленно.

— Господа, — объявил он генералитету и полковым командирам, — Ея Императорским Величеством предписано нам окончить кампанию нынешнюю, не переходя Кюмень. Выстроить укрепления по берегам, самим встать лагерем у Фридрихсгама, пока не наступит время идти на квартиры зимние.

Кейт поднялся:

— Армия наша уже шагнула широко за Кюмень. Императрица наша, верно, никогда бы не дала такого приказания, если б могла представить, что неприятель так легко отдаст сей важный пост, как и другие.

Генерал Фермор поддержал шотландца.

— Так как реку уже перешли, то и должно воспользоваться преимуществом, приобретенным над неприятелем, прогнать его, если можно, до самого Гельсингфорса и, овладев этим городом, окончить кампанию.

Бригадир казачий Иван Краснощеков буркнул:

— Уж коли зачали гнать шведов, так чо останавливаться?

Остальные промолчали. Риск был! Вопреки указаний Императорских действовать, армией рисковать…, можно и головой собственной поплатиться. Но Ласси махнул рукой:

— Отпишу в Петербург. Дескать, опоздало приказание сие. По сложившимся условиям, что из сказок пленных следуют, выгоднее марш продолжить ныне. Пока ответ очередной придет, глядишь, и в Гельсингфорсе уж будем.

На том и порешили.

Глава 15 Конец позора

Не только солдаты финские уходили из армии, офицеры полков гвардейских следовали за ними. Из королевских лейб-драгун уехали командир подполковник Унгерн фон Штернберг, майоры Пфейер и Лагеркранц.

— Не хочу, господа, в позоре этом участвовать далее, — пояснил свой отъезд Унгерн. — К тому же, снова сейм собирают. Из Стокгольма пишут, мне необходимо быть. Если кому нужен отпуск — спрашивайте, подпишу.

Майоры Шауман и Мейергельм переглянулись, но не ответили. Вышли молча из палатки командирской. Постояли. Шауман первым заговорил:

— Слышал я, что опять казаки разорение страшное учинили. То их генерал казачий Краснощеков по дороге на Тавастгуст поиск ведет. Эх, повстречаться бы…, — рука сама легла на эфес сабли. Мейергельм заметил, как побледнел майор от ненависти.

— Мы живем в жалкие времена, Шауман, — вздохнул в ответ. — У нас плохие генералы. Глупцы, они всячески притесняют всех порядочных и храбрых людей, радеющих о защите страны. Производят мальчишек в офицеры, но при приближении противника всегда отступают. Теперь, верно, побежим до самого Гельсингфорса, откуда потом на судах в Швецию.

С тем и разошлись. По ротам своим отправились.

Финны уже в открытую ненавидели шведов. Отступающая армия если не могла сжечь хлеб, так вытаптывала все без жалости. Лошадей всех реквизировали, оставляя обывателя ни с чем. Ласси ж, наоборот, распространил обращение к финнам с призывом не чинить противление русским войскам, а переходить в подданство, обещая защиту и прекращение набегов. Даже любимцу своему Краснощекову наказал строго:

— Тебе, атаман, наижесточайшее подтверждается: отнюдь жителей, кои ружьем не противятся, не токмо не побивать и не грабить, но и жилища их не жечь и не разорять.

Нерешительность Левенгаупта объяснялась, отчасти, еще и тем, что флота шведские, что корабельный, что галерный, формально ему подчиненные, никак не хотели повиноваться, тем самым лишая сухопутную армию столь важного для нее прикрытия. Несмотря на страшные опустошения, вызванные повальными болезнями среди матросов в прошедшую зиму, шведский флот имел очевидный перевес над русскими в Балтийском море. Но адмиралы, эскадрами командовавшие, не только не действовали наступательно, но даже не пытались прикрывать свою армию или помогать ей в обеспечении хотя бы продовольствием.

И если полковые командиры плохо исполняли приказания Левенгаупта, то адмиралы на них обращали еще меньше внимания.

Корабельной эскадрой командовавший адмирал Кронгавен, получив указание главнокомандующего следовать от Гельсинфорса к устью Кюмени, усмехнулся:

— Что скажете, Фреден, по поводу сего? — обратился он к командиру фрегата «Гессен-Кассель», сидящего удрученно в адмиральской каюте.

— У меня, ваше превосходительство, уже умерло 212 человек. Экипаж до того обессилен, что с гротом не управится при оверштаге в сильный ветер.

— Вот и отпишем генерал-лейтенанту, что указания не считаем нужным исполнять.

Так же поступал и шаутбейнахт Фалькенгрен, галерным флотом командовавший. Несмотря на категоричный приказ оставаться на месте, отвечал:

— Уйду сразу, при первом попутном ветре.

И ушел, уведя с собой транспорты с продовольствием, оставив армию без провианта, что вынудило отступать шведов дальше, к Борго.

Мелкие стычки с гусарскими да казачьими разъездами случались каждый день. Арьергарды шведские огрызались, но армия продолжала катиться толпой безучастной все дальше и дальше. Бесконечные наскоки русских, висящих на хвосте, поселили средь шведом страх безудержный. Все больше и больше армия толпу напоминала.

Под Стаффансбю чуть было не попали в окружение. Встав на ночевку в долине, окруженной со всех сторон сопками, сами подставили себя под огонь русских пушек. В сумерках вечерних, преклонив колени на молитву, шведы вдруг обнаружили, что вместе с ними молятся русские офицеры, что придерживались веры лютеранской. Они стояли на вершинах сопок и молились вместе с обреченными. А утром, на тех же вершинах, жерлами своими глазели на них русские пушки. Но Господь хранил в сей день шведов. Густой туман, опустившись в долину, укрыл несчастных, не давал прицелиться канонирам. Ядра летели, со свистом разрезая воздух, но не причиняли особого вреда.

Левенгаупт, завернувшись в белый плащ, безучастно сидел на коне, словно судьбу испытывал. Словно искал смерти, которая могла бы избавить его от позора безнадежно проигранной кампании и, как оказалось, всей войны целиком. Но смерть старательно обходила его. Ядра проносились мимо, не причиняя никакого вреда. Он сидел не шелохнувшись, лишь конь настороженно поводил ушами и косился глазом.

— Ваше сиятельство, — Будденброк нарушил одиночество Левенгаупта, — нужно ехать. Армия уходит.

— А? — очнулся главнокомандующий. Недоуменно огляделся. Посмотрел на сопки и стреляющие русские пушки.

— Нужно ехать, — повторил генерал.

— Да, да, — кивнул Левенгаупт и тронул поводья.

Войско снова отступало. Хотя все более это напоминало бегство. Командир эскадрона полка Остготских драгун майор Шульцендорф обезумел от страха быть расстрелянным огнем русских пушек. Он повел свою кавалерию прямо на отступавшую пехоту, чтоб прорваться чрез их сомкнутые ряды. Капитан Любеккер, командовавший пехотной ротой, закричал майору, чтоб тот остановился и дал возможность им потесниться.