Алексей Шкваров - Слуги Государевы. Курьер из Стамбула

• Название: Слуги Государевы. Курьер из Стамбула
• Автор: Алексей Шкваров
• Издательство: Яуза
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21726-7

Слуги государевы — дети тех, кто стяжал славу России на полях Северной войны, среди украинских степей, белорусских болот и «финских хладных скал». На войне трудно сохранить благородство, но возможно. Молодому офицеру Алексею Веселовскому придется не только пройти через поле брани, но и пережить трагическую любовь, ссылку, потерю семьи, пронести сквозь все испытания верность долгу и присяге, не соблазнившись заманчивыми предложениями сменить государство и службу. Так поступали многие, верно и храбро служившие России, ибо они были иностранцами, наемниками, а не истинными слугами государевыми.

---

Сидя с Манштейном в карете, Миних кусал от злости губы толстые, кривился весь:

— Императрица наша со дня на день дух испустит. Регентство сразу делить зачнут. Между мекленбургско-брауншвейскими родителями наследника объявленного и герцогом курляндским. Чья возьмет? Как думаешь, Манштейн?

— Думаю, что у герцога сейчас силенок поболе. Только надолго ли хватит? Недовольство в полках. Что одними, что другим, — ответствовал адъютант, вина подогретого подливая фельдмаршалу.

— Курляндская выскочка!

Бирон времени зря не терял. Он не отходил от умирающей Анны Иоанновны, держа наготове указ о своем регентстве. «Блистательному» ничего не оставалось, как примкнуть к герцогу.

— Пока, — злился Миних, — а там посмотрим. Он верил по-прежнему в свою звезду. Нужно было только набраться терпения. «Свалю курляндского конюха», — мучительно думалось по ночам.

Десять дней прошло с памятной присяги. Не стало больше Императрицы. Многие перекрестились с затаенной радостью, но вслух никто ничего не сказал. Вырвал-таки Бирон указ Высочайший. Успел до кончины. Пробили барабаны, зачитали его войскам. Регентом объявлен был Светлейший герцог Бирон. До достижения младенцем Императором совершеннолетия. Целых семнадцать лет ждать. Что за сей срок сделается, никто ведал. Лучше-то вряд ли станет, потому языки и держали за зубами.

Анну Иоанновну забальзамировали да во Дворце Летнем положили, хоронить не торопясь. Рейтары Конной Гвардии заступили в долгий двухмесячный караул охранять тело усопшей. А в России начиналась череда переворотов дворцовых…

* * *

Бирон (Бирен) Эрнст-Иоганн (1690–1772) — герцог Курляндский, российский государственный деятель. Родился 23 ноября (3 декабря) 1690 г. в небогатой дворянской семье в Курляндии. Отец Карл Бирен — корнет польской армии. Учился в Кенигсбергском университете, однако не окончил курса. Трудно установить, чем он занимался в последующие годы: есть сведения, что он был и берейтором, и воспитателем детей в дворянских домах, и служил в каком-то винном погребе в Риге, и занимался сапожным ремеслом.

В 1718 г. по протекции графа Г.-К. Кейзерлинга получил должность при дворе курляндской герцогини Анны Ивановны, племянницы Петра I; произведен в камер-юнкеры. Однако вскоре был вынужден покинуть двор то ли из-за конфликта с управляющим герцогини П. М. Бестужевым-Рюминым, то ли из-за уличного скандала в Кенигсберге, то ли из-за дуэли, на которой он убил своего противника. В 1724 г. по ходатайству Г-К. Кайзерлинга вернулся ко двору Анны Ивановны и стал главным ее фаворитом.

После избрания Анны Ивановны на русский престол последовал за ней в Россию. 28 апреля (9 мая) 1730 г. назначен обер-камергером, 12 (23) августа получил титул графа Священной Римской империи. В течение всего десятилетнего царствования Анны Ивановны имел огромный вес при дворе (особенно с 1735 г.), соперничая с А. И. Остерманом и Б.-Х. Минихом за влияние на Императрицу. Как государственный деятель проявил себя, в первую очередь, при решении польских и курляндских дел. В 1733 г. убедил российское правительство поддержать кандидатуру Августа III Саксонского на польский престол. 13 (24) июля 1737 г. под давлением России избран герцогом Курляндии; управлял герцогством, оставаясь в Петербурге. Перед кончиной Анна Ивановна (по совету А. П. Бестужева-Рюмина) назначила его регентом при своем малолетнем преемнике Иване Антоновиче, отстранив от власти его родителей Анну Леопольдовну и Антона-Ульриха Брауншвейгского.

Став 17 (28) октября 1740 г. регентом, уже через три недели был смещен со своего поста в результате военного переворота, осуществленного Б.-Х. Минихом в ночь на 9 (20) ноября 1740 г. и приведшего к власти Анну Леопольдовну. Предан суду; обвиненный в узурпации регентства, в стремлении захватить престол, выслав из России Брауншвейгскую фамилию, и в притеснении русских, был приговорен 8 (19) апреля 1741 г. к четвертованию, замененному затем вечной ссылкой с конфискацией движимого и недвижимого имущества и с лишением всех чинов и наград. Отправлен в Пелым (Тобольская провинция). После воцарения Елизаветы Петровны возвращен в начале 1742 г. из ссылки и определен на поселение в Ярославль без права выезда. В течение своего двадцатилетнего пребывания в Ярославле пользовался относительной свободой, хотя и жаловался постоянно на недостаток средств и на произвол караульных офицеров. В 1762 г. по восшествии на престол Петра III был полностью реабилитирован; его вызвали в Петербург и возвратили все ордена и звания (кроме титула герцога Курляндского). В том же году Екатерина II с согласия Польши восстановила его на курляндском престоле, связав его обещанием быть верным союзу с Россией и допустить свободное отправление православного культа на территории герцогства.

Это соглашение, а также меры в защиту крестьян и еврейской общины вызвали недовольство курляндского дворянства. В 1769 г. передал власть своему сыну Петру. Умер 17(28) декабря 1772 г. в Митаве в восьмидесятилетнем возрасте, погребен в усыпальнице курляндских герцогов.

В российской традиции имя Э.-И. Бирона стало одиозным. Термин «бироновщина» часто применяют для обозначения десятилетнего правления Анны Ивановны (1730–1740). Стало общим местом возлагать на него главную ответственность за политические преследования (особенно дело А. П. Волынского), казнокрадство, засилье иностранцев в ее царствование. Его изображают жестоким, корыстолюбивым, необразованным, презрительно относившимся ко всему русскому. Образ этот утрирован и не всегда соответствует историческим фактам. Кроме того, остается вопросом, в какой степени (при всей своей близости к Анне Ивановне) Э.-И. Бирон действительно определял внутреннюю и внешнюю политику Российской империи. Конечно, он оказывал влияние при принятии некоторых важных политических решений и успешно интриговал против своих соперников, однако реальные рычаги управления оставались в руках таких деятелей, как А. И. Остерман и Б.-Х. Миних. На самом деле, Э.-И. Бирон был, скорее, придворным, чем государственным человеком.

* * *

— И для чего мы послали в Финляндию Будденброка? — Карл Гилленборг неистовствовал. — Я же указывал ему, что все донесения адресуются мне, и только мне. Он не имел права писать Королю!

— А что он сообщил в своем письме нашему несчастному Фредерику? — полюбопытствовал Левенгаупт. Оба сиятельства сидели в кабинете премьер-министра.

— Да почти то же, что писал выживший из ума старый Кронштет!

— Ну… будьте, ваше сиятельство, снисходительны к ветерану. Его любили и Карл XII, и фельдмаршал Стенбок. После Гадебуша граф, Стенбок писал Королю, что, кроме Бога, он обязан победой только Кронштету. — Левенгаупт лениво рассматривал бриллианты на руках.

— Ах, бросьте, — Гилленборг раздраженно отмахнулся, — когда это было! Тридцать лет назад. Сейчас другие времена.

— Не соглашусь, дорогой граф, победа при Гадебуше — это золотая страница славы шведского оружия. — Левенгаупт принимал участие в этом сражении и отличился, командуя драгунами. Удачно атаковал саксонцев, обойдя их с фланга.

Гилленборг не слушал его:

— Мы тратим столько усилий, склоняя крестьянство к войне. У них одно условие — чтобы армия была заранее обеспечена продовольствием. Боятся дополнительных налогов.

— Ну и при чем здесь Будденброк? — не понимал Левенгаупт.

— При том! Кто его просил писать Королю о том, что в Финляндии неурожай был этим летом. Король разрешил выдать 3000 бочек хлеба неимущим жителям из армейских магазинов, остальное проели те полки, что мы отправили в прошлом году, в результате, армию ждет голод! — Гилленборг даже вскочил и принялся метаться по кабинету, кипя от возмущения. — Он пишет Королю, что вынужден не собирать поселенные финские полки, так как им не хватит даже той провизии, которой они снабжены от своих гейматов, выступая в поход для соединения с основной армией! Что мы теперь будем говорить нашим крестьянам в риксдаге?

— О том, дорогой граф, что война будет быстрой и победоносной. Что нам не потребны огромные хлебные запасы, ибо мы их возьмем у русских. Ну, а что касается Будденброка, то я надеюсь, когда возглавлю армию, а я думаю, что больше некому это сделать в нашем королевстве, его грехи забудутся.

— Да, вы правы, — Гилленборг успокоился и снова сел, — нужно срочно перенести сейм риксдага на два года. Вместо октября 42-го на декабрь этого года. Вас на этом сейме мы вновь избираем предводителем дворянства, и, кроме вас, возглавить нашу армию некому.

— А Король?

— Ах, дорогой граф, — премьер-министр заулыбался, — разве наш Король держал в руках шпагу, кроме придворных церемоний? Его всегда интересовали дела альковные, а не бранные. А потом, нужно же, чтоб кто-то остался в центре страны, с кем можно было бы совещаться по поводу всех военных операций.