Алексей Шкваров - Слуги Государевы. Курьер из Стамбула

• Название: Слуги Государевы. Курьер из Стамбула
• Автор: Алексей Шкваров
• Издательство: Яуза
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21726-7

Слуги государевы — дети тех, кто стяжал славу России на полях Северной войны, среди украинских степей, белорусских болот и «финских хладных скал». На войне трудно сохранить благородство, но возможно. Молодому офицеру Алексею Веселовскому придется не только пройти через поле брани, но и пережить трагическую любовь, ссылку, потерю семьи, пронести сквозь все испытания верность долгу и присяге, не соблазнившись заманчивыми предложениями сменить государство и службу. Так поступали многие, верно и храбро служившие России, ибо они были иностранцами, наемниками, а не истинными слугами государевыми.

---

Но Алеша пребывал в столбняке. Горячка схватки, внезапно охватившая его, при виде направленного в упор оружия, непередаваемое ощущение близости смерти, дохнувшей на него из ствола пистолета, разогнала кровь. Он и рванул палаш, даже не задумываясь, что клинок не защитит от выстрела. Но грянул другой, неожиданный для Веселовского выстрел, спасший его, по сути, от неминуемой погибели. Кони топтались на месте, перепахивая копытами дорожную пыль. Для Веселовского все происходило так, как будто он наблюдал за действием со стороны, а не находясь в самой гуще событий. Майор шведский, сбитый с лошади, какие-то голоса, потом еще выстрел, еще и еще, голос Кутлера, называющий его фамилию. Что это было? Схватка? Бой?

Веселовский посмотрел на себя с недоумением. Крови на нем нет, но палаш он держит обнаженным. Сознание стало проясняться. Только что на его глазах произошло обыкновенное убийство, разбой. Он знал и даже как-то видел в Петербурге, как казнили лютой казнью — колесованием — разбойников, кои обвинялись в таких же преступлениях. И вот теперь он, поручик Веселовский, стал соучастником, стал убийцей. И на нем кровь этого несчастного майора.

— Э-эх, — махнул рукой Кутлер, — поручик…, распустили сопли, как девица. А еще боевой офицер, как мне говорил Манштейн. Лесавецкий, осмотри сумки.

Письма были найдены, и сумка Синклера теперь перекочевала на круп коня Кутлера. Его драгуны уже унесли тело несчастного майор в лес, спрятали, а копыта лошадей перепахали все место убийства, не оставив ни малейшего следа.

— Все. Сыск закончен и дело сделано, — произнес Кутлер, возвращаясь в седло. — Скачем назад. В армию. Надо срочно отвести бумаги его сиятельству графу Миниху. Лишних лошадей оставим трактирщику. Он знает, что с ними сделать. За мной, — капитан развернул коня и направился в обратную сторону. Лесавецкий и три драгуна тронулись следом. Веселовский все еще стоял на месте, не в силах прийти в себя от увиденного.

Стоявшие рядом драгуны переглядывались между собой, понимая, в каком состоянии находится поручик. Наконец, старый Потапов не выдержал и тронул за рукав:

— Ваше скородь, господин поручик, поехали. Кончилось уже все.

— А! — встрепенулся Веселовский и недоуменно обвел вокруг взглядом. Лесная дорога была пустынна. Лишь следы копыт свидетельствовали о том, что здесь только что было много всадников. — А где все?

— Уже уехали, господин поручик, поедем и мы, — участливо уговаривал Потапов.

— А майор шведский где? — не понимая, спрашивал Веселовский. Ему казалось, что он заснул на несколько мгновений и видел какой-то страшный сон.

— Там, — рукой махнул Потапов, указывая на лес.

— И там, — добавил, показав рукой на небо и перекрестившись.

— Убили? — затаив дыхание, спросил Алеша у солдат, словно надеясь, что произойдет чудо и он услышит отрицательный ответ.

— Так точно, убили, — ответил, отводя глаза в сторону, старый солдат. — Он хотел стрелять в Вас, но господин поручик Лесавецкий опередил. Выстрелил первым. От того оный майор упал с лошади, а господин капитан Кутлер дострелил его.

— Господи, за что? — вслух подумал Алеша и опустил, наконец, свой палаш в ножны.

Драгуны потихоньку взяли за поводья его лошадь и медленно повели с собой в направлении, куда скрылись остальные.

— Догоняй, слышь, своих, — сказали они тверскому драгуну, присланному ночью Лесавецким. — Мы с поручиком останемся. Потихоньку и доедем. Вишь, как его проняло. Впервой, видимо, так-то вот кровушку проливать.

И поехали они дальше втроем.

Опустив голову, Алеша Веселовский так и ехал молча. Поводья были отпущены, потому лошадь везла его сама по дороге. Двое унтер-офицеров его полка следовали позади и тихо переговаривались:

— Молод наш поручик. Не бывал еще никогда в делах сыска. Не гонялся за разбойниками. Не казнил, не вешал. Оттого и сердце еще у него не озлобленное, не зачерствевшее. Не сотворил бы чего с собой…

— Даст Бог, справится. Отойдет. А то, вона, черный стал, как камень.

— Да уж, служба наша, царская, будь она неладна. Когда супостата бить, это понятно, а вот когда разбойников гонять. Так ведь разные они. Есть те, которые действительно через кровь преступили ради наживы одной, и детей малых, и женщин, и стариков убивали. С энтими понятно, разговор короткий — в петлю да на осину… А ведь и те встречались, что от мучений барских в леса сбегали да мстили барам своим. А мы их тоже ловили да смертям предавали разным.

— Ладно, молчи уж, Потапыч, наше дело солдатское.

— Верно-то, верно. Да…, — не стал продолжать, лишь махнул рукой ветеран и утер набежавшую слезу.

Избавившись на первом же постоялом дворе от лошадей майора и его слуг убитых, Кутлер, Лесавецкий и Веселовский поспешали с добытыми бумагами обратно к армии. Алеша почти не общался со своими спутниками, которые на каждом растаге напивались и начинали приставать к поручику с расспросами, почему он не стал стрелять в шведского курьера сразу же, как увидел его. Веселовский тогда вставал из-за стола и уходил к своим драгунам. Потапов с Тереховым старались отвлечь поручика от невеселых мыслей. Рассказывали, что помнили его отца. Вятский полк часто шел в походе иль в бою рядом с губернаторским шквадроном, где тот служил, при покорении Финляндии. Может, и придумывали чего старики-ветераны, а может, и правду говорили.

Но больше всего поручика поразило, когда он увидел, как Кутлер с Лесавецким, в первый же вечер после расправы со шведом, достали из его сумки, кроме писем, и драгоценную шкатулку, сплошь усыпанную камнями. Рассматривали ее алчно, спорили, как делить будут ее, Веселовского просто передернуло от брезгливости.

«Вот и грабителями еще заделались, — подумал. Встал было, хотел сказать, но опустился — бессмысленно это. — Пьяные совсем. Бог нам всем судья».

Утром Кутлер и Лесавецкий с трудом поднимались в седла — выпитое накануне давало о себе знать — и молча, по той же причине, продолжали путь. Вечером все повторялось. Потому Веселовскому дорога назад показалась вдвое длинней.

Глава 6 Миних в бешенстве

Миних был в бешенстве. Кампания 1738 была самой неудачной за всю войну. Войск удалось собрать лишь половину от намеченного. Он затратил два месяца на движение от Днепра к Бугу и еще месяц — на поход от Буга к Днестру.

Стесненная огромным обозом в 40 000 повозок, армия двигалась по степи безлюдной одной массой, одним большим каре. Бескормица и болезни спешили почти всю конницу.

26-го июля Миних подступил к Днестру выше Бендер, но переправиться на тот берег не решился: форсировать пришлось бы на глазах у Бендерского сераскира, занимавшего с 60 000 человек при 75 орудиях высоты, главенствующие на правом берегу, и зорко следившего за русскими. Начались блуждания бесконечные по выжженной татарами и беспощадным солнцем степи, имея стычки частые, и даже упорные, но не всегда удачные бои с переправлявшимися неприятельскими партиями и отрядами. Между тем, потребность в фураже стала жизненно необходимой, чтобы хоть как-то остановить падеж безудержный несчастных животных.

Татары не дремали и не упускали случая ужалить русских набегом нежданным. Поэтому, что ни день, то выделялись прикрытия значительные для охраны пастбищ. А те приходилось отыскивать все далее и далее от мест стоянок всей армии. Фуражировки разрешались исключительно с ведома главнокомандующего фельдмаршала Миниха.

1-го августа командовавший правым флангом армии генерал-поручик Загряжский вызвал к себе командира Вятских драгун полковника Тютчева. Сухой, состарившийся в непрерывных тридцатилетних войнах генерал сидел на кровати в походной палатке, скинув и камзол, и парик, от которого невыносимо болела голова.

Три страшных сабельных удара, полученных еще в той памятной баталии под Нарвой, закончившейся полным разгромом русских, шрамами багровыми выступали на его совершенно лысой голове:

— Полковник, сколько у вас драгун в строю, при лошадях?

— Не больше четырех сотен, ваше превосходительство!

— Нужно провести фуражировку, Иван Семенович, — генерал непрестанно вытирал полотенцем катящийся пот. — Боже, какая жара. Скоро мы лишимся и обоза, и всех лошадей, если не сможем накормить скотину. На вас возлагается сия задача. Возьмите от всех частей пару тысяч фуражиров, всех своих конных драгун, еще четыре роты астраханцев и отправляйте их в степь. Пусть найдут траву, займутся заготовками. Ваша задача подобрать хорошего опытного офицера, чтобы расставить мог толково караулы отводные. Следить внимательно и за противником, и за фуражирами. Самому от полка не отлучаться! Татары так и вьются вокруг нас. Надеются, что мы сами сдохнем в этой жаре. Инструкции дополнительные получите у дежурного бригадира князя Кантакузина.