Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 3

• Название: Несущая свет. Том 3
• Автор: Донна Гиллеспи
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-307-7, 5-88590-304-2

Третий, заключительный том романа «Несущая свет», действие которого происходит в эпоху Древнего Рима, завершает описание судьбы его главных героев. После череды нелегких жизненных испытаний Ауриана наконец получает долгожданную свободу и становится женой Марка Аррия Юлиана.

Занимательный сюжет, историческая достоверность, высокие художественные достоинства произведения несомненно заинтересуют любителя жанра любовно-исторического романа.

---

Вид у Аурианы был грозный, глаза метали искры, грудь бурно вздымалась.

— Ты должен освободить Сунию!

Но ведь это невозможно! Эрато пытался вернуть себе уверенность. Положение, в котором он оказался, было одновременно ужасным и смехотворным.

— Ауриана, ты погубишь себя. Дай мне встать.

— Ты можешь выкупить ее. Сделай это.

— Ауриана, — сказал он примирительным тоном, каким обычно успокаивают разбушевавшееся домашнее животное, — ты же разумная женщина. Положи этот меч и отойди от меня.

Она посмотрела на меч, и Эрато увидел в ее глазах удивление. Его радость была безмерной. Ауриана не нарочно сняла чехол. Он был сбит в поединке случайным ударом. Меч выпал их ее руки. К Эрато постепенно вернулось самообладание, и застывшая было кровь вновь побежала по жилам. Он все понял. В глазах Аурианы была не ненависть, а грусть, доведенная до отчаяния. «Конечно, — подумал Эрато, — эта женщина не способна на подлость, но упрямства ей не занимать».

Ауриана выпрямилась и отступила назад, дав Эрато возможность подняться на ноги. Он с отвращением стряхнул песок со своих волос и стер подступившие к глазам слезы.

— Я же предупреждал тебя, не испытывай больше мое терпение в этом деле! Ты ведь знаешь, как нам не хватает женщин. Один из похотливых подонков Аристоса проткнул копьем женщину, отказавшуюся на виду у всех удовлетворять его извращенную похоть. Стражников, как нарочно, не оказалось на месте. Добавь сюда четыре женщины, чью жизнь унесла лихорадка. Это пять гладиаторов, понимаешь? Кем я заменю их? Я не распоряжаюсь судьбой, Ауриана, не я привез сюда Сунию.

— Но и она не по своей воле очутилась здесь. Это чудовищно. Рабство позорно само по себе, но хотя бы поручите ей работу, которую она может выполнять не рискуя своей жизнью! Помоги ей!

— Хватит об этом! — обозлившись на Ауриану, которая повернулась к нему спиной и закрыла глаза, Эрато топнул по песку ногой, отчего поднялась туча пыли. — Не забывай, где ты находишься! Покорись судьбе ты, дурочка! Большего не может сделать никто, ни мужчина, ни женщина. И никогда не говори со мной об этом!

Ауриане стало ясно, что он не пойдет ни на какие уступки. Хотя он и казался королем в своем королевстве, в действительности был орудием в руках куда более могущественных людей. Это означало, что ей придется искать иные пути.

Когда Эрато увидел в глазах Аурианы осмысленное выражение, пришедшее на смену безумной ярости, его гнев улетучился.

— Ауриана! — произнес он с паузой, и в его голосе невольно прозвучало восхищение. — Когда ты швырнула меня на песок… Как могла ты угадать мои движения? Ведь не знала же ты их заранее?

— Я наблюдала за тобой.

— Ты наблюдала за мной? И за чем же ты наблюдала?

— За твоими жестами, глазами, руками. Я не знаю, как это выразить словами. Даже твой гнев рассказал мне о многом. И… на меня нашло какое-то прозрение.

— Что это? Колдовство? Волшебство? Второе видение?

Она нахмурилась.

— Нет. Знание. Знание, которое дает мне все.

— Говорю тебе, мне это не нравится.

— Но оно не всегда приходит ко мне. Я не могу призвать его сама.

— С меня и одного раза хватит. В такие вещи я не верю! — сказал Эрато, тайно изобразив пальцами знак, защищающий от сглаза. — То, что ты сделала, просто невероятно. Все это требует объяснения. Сейчас мы с тобой воспроизведем наш поединок заново, шаг за шагом, и ты покажешь мне в точности то, что ты делала.

«Клянусь глазами Харона, после этого вечера я ни за что не возьмусь определить границы возможностей этого странного существа».

Следующим вечером, когда Ауриана находилась в столовой, ее внимание привлек один невольник, работавший на кухне. Через полуоткрытую дверь было видно, как он крошил лук. Этот человек и раньше попадался ей на глаза, но теперь он вызвал у Аурианы особый интерес. Его прекрасно сложенное тело с развитой мускулатурой страдало одним серьезным недостатком — у него было повреждено колено. Он выглядел на кухне чужеродным телом. Большую часть кухонных служителей составляли стройные, гибкие сирийские юноши или девушки.

Ауриана пересела со своего места к Целадону.

— Что случилось с этим человеком? — спросила она его. — Ты знаешь о нем хоть что-нибудь?

Целадон проследил за ее взглядом и добродушно усмехнулся.

— Бьюсь об заклад, что в твоих жилах течет греческая кровь! Мне еще ни разу не доводилось видеть столь любопытных варваров. Этого невольника зовут Пилат. Ему здорово повезло. Еще новичком он получил это ранение в первой же схватке и теперь никогда не сможет ходить. Не говоря уже об участии в схватках. И слезы он проливает только от лука.

Рассказ удивил Ауриану сверх всякой меры. Стражники все время твердили им о том, что таких бедолаг бросают на съедение зверям. Однако Ауриане не очень-то верилось в эти россказни, ведь римляне очень практичны. Зачем им терять лишнюю пару рабочих рук?

— Ауриана! — сказал Целадон, придвинувшись к ней поближе. — У тебя на уме что-то есть. Пусть божественная Диана поможет тебе в этом, но ты должна действовать очень осторожно.

Слабой улыбкой Ауриана подтвердила справедливость догадки Целадона. Затем она перевела взгляд на Сунию, неподвижно сидящую перед столом и не притрагивающуюся к еде. Ее впалые щеки и глаза, полные предсмертной тоски, производили особенно удручающее впечатление.

«Суния, — мысленно спросила ее Ауриана, — тебе понравилось бы работать на кухне?»

Наконец-то Фрия подсказала ей выход из тупика.

* * *

Город готовился принять долгожданные Игры в свои объятия, подобные тем, которыми обмениваются соскучившиеся любовники. Первое, что приходило людям в голову, неважно, где они провели ночь — между жаровней и ночным горшком или в роскошных мраморных залах, где веяло благодатной прохладой от рассыпающих свои брызги фонтанов, было: «Сколько дней еще осталось до открытия Игр?»

На протяжении жизни многих поколений простые граждане Рима не были допущены до решения вопросов государственной важности, а их религия постепенно мумифицировалась в сухие, невыразительные ритуалы, которые больше не зажигали страстью людские сердца. Ученые-философы предрекли, что Колизей неизбежно станет главным храмом изверившихся во всем римлян, а за судьбами гладиаторов на арене будут наблюдать с куда большим интересом, чем за возвышением и гибелью народов. На улицах и в тавернах о войне с Дакией разговаривали довольно редко и почти безучастно. Римляне считали, что пусть Домициан тешится себе новой войной, лишь бы варвары не хлынули через границы и не разграбили римские города. Даже промахи Императора в экономике, какими бы грубыми они ни были, не шли ни в какое сравнение с предстоящим зрелищем, когда их кумиры Аристос, Гиперион из Капуи и Южный Зверь будут изо всех сил пытаться перерезать друг другу глотки.

Игры были объектом вожделений сотен тысяч, они немилосердно дразнили толпу. Каждый день писцы обходили город и везде, где только можно, писали исправленные списки гладиаторов, которые должны были принять участие в Играх. И каждый день взволнованный плебс никак не мог обнаружить там имя, которое было у всех на устах: Аристос. Не успевали писцы приставить свои лестницы к стене, как их тотчас окружали толпы любопытных, выражавших бурное ликование, увидев известное им имя и разражались гневными выкриками, если писцы спускались вниз, так и не написав имя главного фаворита.

Назначенный день вот-вот должен был наступить, а об Аристосе не было упоминаний. За девять дней до начала Игр разъяренная толпа в клочья разорвала писца, который обходил квартал Субуры. Все уже знали, что Аристос вполне оправился от ранений, полученных в последнем поединке со своим суперврагом Гиперионом. Впрочем, иначе и быть не могло. Злые языки утверждали, что за его выздоровление истово молились многие знатные женщины.

Так почему же его скрывали?

Тайна породила много противоречивых слухов, которые катились по городу подобно снежному кому, обрастая выдуманными подробностями. Говорили, что Аристос умер и что Домициан не хотел сообщать об этом до своего отъезда на войну с Дакией, так как всеобщий траур был бы дурным предзнаменованием и мог накликать беду на уходящие из Рима легионы. Другие говорили, что причина не в этом. На самом деле он сбежал с Юниллой, в одном из имений которой счастливая парочка наслаждается жизнью, потешаясь над всей суматохой.

И лишь за семь дней до открытия Игр имя Аристоса наконец-то появилось. Оно было написано красными буквами над всеми остальными именами и обведено черной краской. Горожан охватила радостная горячка. Писцов афиш угощали повсюду вином и дарили им подарки. Хозяева лавчонок, трактиров, мастерских украшали свои заведения гирляндами роз, словно был объявлен великий общественный праздник. Ко всеобщему ликованию соперником Аристоса должен был опять стать Гиперион Капуйский. В Рим уже начали стекаться болельщики Гипериона из его родного города. При встречах на улицах со сторонниками Аристоса дело доходило до рукопашной схватки. Множество голов было проломлено булыжниками или кирпичами. Ночью приверженцы Аристоса намалевали его имя на стенах базилики, где размещались городские суды. Это имя красовалось даже на храмах, что повергло в ужас чиновников, отвечающих за эти здания. Под покровом темноты болельщики гладиаторских боев установили в старом Форуме слепленные кое-как глиняные изваяния, имевшие отдаленное сходство с Аристосом и украшенные венками, которыми украшали победоносных полководцев. Жрецы, хранившие традиции предков, возмутились, посчитав все это святотатством. Сторонники Гипериона поспешили исправить положение и закидали статуи поросячьими кишками. Хозяева кабачков, вольноотпущенники и просто бездельники роились вокруг Великой школы денно и нощно, стараясь хоть на секунду увидеть своего кумира. Улицы, которые вели к Великой школе, стали непроходимыми в любое время суток. Здесь толпились люди из разных слоев общества: от проституток со своими переносными кабинками для моментальных сношений до известных адвокатов и патрициев, которые кропали стихи даже тогда, когда их несли в занавешенных носилках. Были среди них и граждане из дальних городов. И все разговаривали только о предстоящем поединке.