Коллектив авторов - По ту сторону реальности. Том 3 (Сборник мистики и фантастики)

• Название: По ту сторону реальности. Том 3 (Сборник мистики и фантастики)
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Союз писателей
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-906184-61-0

Каждому человеку интересно ощутить себя за гранью этого мира, и мы предлагаем вам открыть портал в мир, который создавали для вас более тридцати авторов. Добро пожаловать за грань вашего сознания, в мир, наполненный мистическим духом и фантастическими технологиями. Позвольте своему разуму окунуться в атмосферу, далекую от привычной. Пусть каждая страница этого сборника впитает в себя ваши эмоции и переживания. И поверьте, читая этот сборник, вы сможете ощутить себя «по ту сторону реальности».

---

От нашего поместья остались одни стены. Даже крыша не уцелела. А мраморная парадная лестница, а вернее, все, что от нее осталось, заросло травой и бурьяном.

Мне так хочется прижаться к этим родным когда-то для меня стенам, но я не могу этого сделать – не всегда это получается…

Отсюда, со второго этажа моего бывшего дома, виден и наш пруд. Мы катались там с маменькой на лодке когда-то давным-давно. А потом этот пруд стал… нет, не хочу больше об этом, это нехорошее место.

– Вон там, смотрите, Владимир Кузьмич, именно там, на взгорочке, были конюшни князя Шиховского. Так что поместье у него, сами видите, большое было. Ну а саму усадьбу подлатать – и просто загляденье будет!

– Ты слышишь, Вадим? Подлатать! – толкает в бок своего приятеля Стешкин. – Не надо мне сказки рассказывать, Николай Петрович. От усадьбы одни стены остались, легче новый особняк построить за ту сумму, которую вы просите у меня. Но вот такой я человек: хочется мне иметь эту развалившуюся усадьбу!.. Вижу, рядом пруд, что ли? Что за лужа, Николай Петрович?

– Помилуйте, ну какая же это лужа? Это пруд княжеский. Все местные из деревни там рыбу ловят. Говорят, там и карпы, и много всякой рыбки водится.

– Ловят, говоришь? – прищурился Стешкин. – Ну, так скоро не будут ловить! Хорошо, черт с тобой, Николай Петрович, оформляй документы и все такое… Только вместе с прудом, слышишь? Буду там Ленку на лодке катать под зонтиком от солнца. Вадим, ты там что, обос…ся, что ли? Поехали уже!

Из кустов торопливо вышел Вадим. Захлопали двери двух «Мерседесов» и бритые затылки квадратных охранников скрылись в машинах…

Нет, это совсем не папенька – расстраивается Дашенька – это земский доктор Николай Иванович Преображенский. Он стоит у своей брички и с улыбкой смотрит на десятилетнюю барышню.

– Здравствуйте, Дарья Кирилловна! И куда это вы так летите, что даже забыли одеться? – спрашивает он. – Простудитесь еще, дни уже не такие теплые, да и роса – посмотрите, какая.

Доктор идет за погрустневшей Дашей, по дороге интересуясь, как там больная Софья Степановна.

– Маменька все лежит, доктор. Она такая грустная и бледная, и так же, как и я, скучает по папа.

Доктор Преображенский поднимается на второй этаж к Софье Степановне, по дороге здороваясь с прислугой. А Дашенька, наконец одевшись, выходит прогуляться.

Она подходит к пруду и с интересом смотрит на солнечные блики, играющие на поверхности воды. А еще она снимает свою соломенную шляпку и смотрит на солнце.

– Солнце в решете, – говорит она тихо.

Что-то большое шагает совсем рядом, шумно отфыркиваясь, и Дашенька, убирая шляпку от лица, видит конюха Степана. Он ведет под уздцы Орлика, того самого, серого в яблоках.

– Гуляете, княжна? – спрашивает Степан и останавливается на минутку рядом. – А я вот Орлика купать веду, барышня.

– Что у тебя с рукой, Степан? – спрашивает Даша.

Рука у конюха перевязана несвежей тряпкой с проступившим на ней кровавым пятном.

На глазах у Степана, пожилого седеющего мужика, появляются едва заметные слезы.

– Благодарствую вам, барышня, за заботу, – чуть слышно произносит он. – Добрая вы, хорошая… А рука… что рука, – пройдет. Нам не привыкать. Это Орлик меня подковой ободрал немного.

– Ты бы пошел, Степан, в усадьбу, да пусть тебя тетка Матрена как следует перевяжет, – рассудительно говорит маленькая княжна…

Ну зачем, скажите, зачем нам дано помнить даже то, что помнить не надо?!

За несколько секунд до моей смерти я открываю глаза и вижу мутную зеленую воду. Она уже холодная. Она всегда холодная в октябре. Всюду водоросли, а стайки рыб испуганно шарахаются от моего опускающегося на дно окровавленного тела.

Сейчас ночь, и все строительные работы наконец-то прекратились. Я плыву над усадьбой. Она вся в строительных лесах, она отстраивается заново. Скоро ничего не останется от моих старых родных стен. Застывший до утра кран, мешки с цементом, кучи песка и щебня. Вся стройка освещена мощным прожектором, и мне не очень уютно. Только пруд, мой черный пруд недвижим и спокоен. ПОКА спокоен.

…Сколько помнила себя Дашенька, матушка ее все время была больна. Как родила ее, так и слегла, и больше уже не вставала. В комнате маменьки Софьи Степановны пахло лекарствами. Большое окно, выходившее в сад, было наполовину прикрыто плотной шторой так, чтобы лучи послеобеденного солнца не тревожили княгиню. Тихо отщелкивал время маятник старинных часов, навевая мысли о вечном, нерушимом, неприкосновенном мире их старого дома. Мире, в котором была больная маменька, лежащая в кровати на больших, высоко взбитых подушках. Она слабо улыбалась Дашеньке, разговаривала с нею, правда, совсем недолго, потому что быстро уставала. И тогда Даша целовала ее тонкую руку и уходила, тихонько затворив за собой тяжелую дверь.

Ей было жаль свою больную матушку, и она иногда выходила от нее со слезами на глазах. Но пока она проходила по длинным коридорам дома, печаль ее исчезала и пропадала совсем, как только отворялись громадные двери с красивыми бронзовыми ручками, и яркие, теплые солнечные лучи набрасывались на нее со всех сторон, заставляя вприпрыжку бежать куда-то.

Прыгая через ступени парадной лестницы, рискуя сломать себе шею, она неслась в сад и падала там в упоении в густую зеленую траву, изнемогая от любви к этому цветному и такому яркому мгновению своего детства…

– Уж не знаю, что делать-то теперь, батюшка Кирилл Николаевич, сгорело ведь все, сгорело! Нету дома! Ушла глупая баба в церкву, а свечку-то, видать, не загасила. Теперь одно – пропадать! – чуть не плача говорит маленький мужичок Митрофан.

Папенька только приехал: обкатывал Орлика, заодно навестил своего старого товарища помещика Алексея Загорского. И едва слез с двуколки, тут как тут мужичок-погорелец.

– Перестань, Митрофан, – успокаивает он плачущего мужика, – слезами не поможешь. Я прикажу леса тебе, сколько нужно, отписать, ну и мужиков подкину в помощь.

Батюшка, – падает на колени Митрофан, – князь Кирилл Николаевич! Век Бога молить буду за тебя, кормилец, за княгиню-матушку Софью Степановну! Дай тебе…

Гулянье да веселье целый день во вновь отстроенной усадьбе бывшего князя Шиховского.

Вся огромная площадь усадьбы вместе с прудом теперь огорожена высоким каменным забором. А за забором на лужайке столы с яствами диковинными да гостями пьяными. Громко играет музыка, горят разноцветные фонарики в летних беседках, рекой льется дорогое шампанское. Это Вовка Стешкин – новый хозяин усадьбы князя Шиховского – справляет новоселье.

– Ну, как тебе, Серега, особнячок? Ничего, а?

Стешкин со своим старым приятелем Серегой Сморчковым сидит за отдельным столиком недалеко от пруда.

– Это тебе не Рублевка, Серега! Это домик – кого надо домик! – смеется Стешкин. – Князек тут жил когда-то по фамилии Шиховской. Во!

– Да, поднялся ты, братан, слов нет! – говорит Сморчков. – А помнишь, как мы начинали в девяностые? Это сейчас у тебя своя мебельная фабрика. А вспомни, с чего начинал…

– Не хочу я вспоминать, Серега, – отвечает Стешкин, – ничего не хочу вспоминать, – и заплетающимся языком шепчет: – Они мне и так почти каждую ночь снятся. Стоят и смотрят, смотрят… Да и у тебя, Серый, руки, поди, тоже в крови: вспомни приватизацию.

– Что было, то прошло! Времена такие были, Вова, времена!.. Давай, братан, за тебя выпьем, за Леночку твою. Слышь, малый, водочки нам принеси! – кричит он официанту.

– Знаешь, Серега, три дня как тут живу, и каждую ночь мне снится девчушка малая. Никогда раньше ее не видел. Стоит рядом с постелью и смотрит. А платьице на ней все в крови. Впервые ее вижу, веришь?.. Сам не пойму, Серега, почему я так хотел этот дом купить. Да еще в ремонт столько бабла втюхать! Вариантов предлагали – кучу! Ан нет, хочу этот – и все! Правда, говорил мне батя, что прадед мой то ли комбригом был, то ли комиссаром в восемнадцатые годы, и вроде бы в этих местах он лихо погулял: рубал сабелькой буржуев недобитых. Может быть, есть какая связь, а?

– Ладно, не парься, Вовчик, ты-то тут при чем? – говорит Серега и наливает себе водки.

…Так и не дождалась Дашенька папеньку Кирилла Николаевича. Да и не могла дождаться: не дошел князь до своей усадьбы всего-то пару верст, куда так торопился, чтобы увезти дочку да больную жену свою от озверелой взбунтовавшейся черни, захотевшей в одночасье стать богатыми, умными и благородными. Наткнулся на князя, добиравшегося пешком со станции, красноармейский разъезд из двух конников. Вот, не долго думая, и зарубили они князя Шиховского, да раздев донага, бросили тут же в овражек.

Вечером того же дня в усадьбу ворвалась полупьяная солдатня комбрига Кузьмы Стешкина.