Иннокентий Федоров-Омулевский - Шаг за шагом

• Название: Шаг за шагом
• Автор: Иннокентий Федоров-Омулевский
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1960

---

   -- Ну, друзья, будет сегодня заниматься,-- сказал Светлов после какого-то интересного объяснения,-- хорошенького понемножку.

   Он закурил папироску и встал.

   -- Да разве мы занимались сегодня? А урок? -- осведомился с чрезвычайным изумлением Гриша.

   -- Да ведь уж мы, слава богу, часа три занимаемся, какой же вам еще урок? --спросил, в свою очередь, Светлов, посмотрев на часы.

   -- Он, верно, все спал,-- звонко засмеялась Сашенька.

   Но она схитрила: ей самой казалось до этого времени, что урок еще впереди.

   -- А как же завтра-то? -- обратилась Калерия с недоумевающим видом к Светлову.

   -- Завтра опять будем заниматься,-- ответил он, садясь подле нее,-- каждый день, Калерия Дементьевна, будем заниматься.

   -- Я знаю; я не то хотела спросить,-- сказала она, прямо и весело посматривая в глаза учителю,-- я хотела спросить, что к завтрашнему дню нам выучить?

   -- А! Вон вы о чем спрашиваете. Ничего учить не нужно. А вы вот подумайте хорошенько обо всем, о чем мы сегодня толковали,-- завтра вам это и пригодится. И вы, Александра Дементьевна, тоже.

   -- А я? -- спросил Гриша.

   -- И вы, разумеется.

   В эту минуту вошла Лизавета Михайловна. Лицо ее выражало живейшее удовольствие.

   -- Ну, что? кончили, ребятки?-- ласково обратилась она к детям и потрепала по щеке подвернувшуюся ей ближе других Сашеньку.

   -- Ах, мамочка, как нам весело было! -- с наивным восторгом сказала Калерия, подбегая к матери,-- просто чудо!

   -- Александр Васильич до того смешил, что мне даже больно стало,-- заметил Гриша, сделав забавную гримасу носом.

   -- А задачу, мамочка, Гриша не разрешил, которую ему Александр Васильич задал,-- объявила Сашенька.

   -- А вы, Александра Дементьевна, разве разрешили? -- спросил у нее Светлов.

   Сашенька сконфузилась отчего-то и убежала. Гриша решительно объявил, что есть хочет, и отправился вслед за сестрой. Калерия, которой мать что-то шепнула на ухо, тоже ушла.

   -- Ну, как вы нашли моих провинциалов? -- спросила Лизавета Михайловна у Светлова по уходе детей.

   -- Славные детки, развитые такие,-- сказал Александр Васильич.

   -- Вы, кажется, уже успели завоевать их расположение?-- весело заметила ему Прозорова.

   -- Как будто похоже на это,-- ответил ей так же весело Светлов.

   -- Впрочем, надо вам сказать, что это редкость, что они так скоро полюбили вас. Особенно Гриша меня удивил сегодня: веселый такой; а то он вообще учителей недолюбливает.

   -- У детей на этот счет бывают какие-то свои особые соображения. Я, во всяком случае, очень рад, что Любимов рекомендовал меня вам: с такими детьми весело заниматься,-- сказал Светлов. Он взялся за фуражку.

   -- Что это вы, уж уходить думаете? -- спросила Прозорова.

   -- Да, позвольте с вами проститься: пора.

   -- А я рассчитывала, что вы отобедаете с нами запросто,-- несколько робко пригласила она.

   -- Неужели я еще не успел вам надоесть?-- улыбнулся Александр Васильич.

   -- Ах, если только за этим дело, так, пожалуйста, оставайтесь.

   Светлов колебался.

   -- Александр Васильич, я вас приглашаю не из простой учтивости,-- заметила ему, одушевляясь, Лизавета Михайловна,-- но мне было бы приятно видеть вас у себя за обедом...

   -- В таком случае... отдаюсь в ваше распоряжение,-- сказал Светлов, бросив на кресло фуражку.

   -- Вот это очень мило с вашей стороны. Может быть, и доктор подъедет. Мы сегодня поздно пили чай, не завтракали, так что не беспокойтесь, не проморю вас; сейчас и за стол сядем. Только уж не взыщите: обед будет домашний,-- предупредила Лизавета Михайловна и пошла распорядиться.

   "Положительно, я видел ее где-то",-- подумал Светлов, опять пристально следя за удалявшимся лиловым платьем хозяйки. Александр Васильич стал усиленно припоминать -- и вдруг просиял. "Вот странный-то случай! И первая встреча и первый урок -- первый заработок,-- мелькнуло у него в голове.-- Но не ошибаюсь ли я? Нет, нельзя ошибиться, впрочем: такое оригинальное лицо..." -- мысленно беседовал он сам с собою. Вернувшаяся хозяйка застала его врасплох на этих мыслях.

   -- Уж не передумали ли вы? -- спросила она озабоченно у Светлова, видя, что он как будто несколько растерян.

   -- Ох, нет, совсем не то. Но вот странный случай: я должен прежде всего извиниться перед вами, Лизавета Михайловна...

   -- Вы.., предо мной?.. В чем же это? Вот уж не в чем-то, кажется...-- сказала Прозорова, смутясь вдруг, сама не зная чему.

   -- Ну, не скажите этого. Не припомните ли... не были ли вы, несколько недель тому назад, удивлены одним-поклоном? -- проговорил Светлов, слегка зарумянясь.

   -- Боже мой! Позвольте... Разве это вы мне поклонились тогда... на тройке? -- вспыхнула, в свою очередь, Лизавета Михайловна.

   -- Дерзкий преступник стоит перед вами,-- сказал Александр Васильич с комической важностью. И он рассказал ей, смеясь, как было дело.

   -- Вот никак не ожидала-то!-- заметила в волнении Прозорова, выслушав объяснение Светлова.

   -- Да вот подите, пришло же в голову такое школьничество. Но, надеюсь, вы мне верите, что это именно так случилось?

   -- Я вам совершенно верю; только меня это так удивило тогда... посудите сами...

   -- Да, разумеется, это хоть кого озадачит. Ну да ведь что же делать, так уж пришлось. Вы на меня не сердитесь, пожалуйста,-- сказал Александр Васильич мягко.

   -- Полноте, я и не думала на вас сердиться,-- успокоила его Лизавета Михайловна.-- Пойдемте лучше обедать...

   Она провела гостя в столовую.

   -- Решил я вашу задачу! -- весело закричал, увидя учителя, Гриша, сидевший уже с сестрами за столом.-- Верно? -- спросил он, сообщив свой вывод.

   -- Совершенно верно. Молодец вы! -- похвалил Светлов.

   -- Он не в уме, он на бумажке сделал,-- выдала Сашенька брата.

   -- А! А вы, Александра Дементьевна, в уме решили? -- спросил у нее Светлов с коварным простодушием.

   Сашенька сконфузилась и умолкла.

   -- Что?..-- насмешливо подтолкнула ее сестра, говоря шепотом,-- вечно суешься, где тебя не спрашивают!

   -- И буду соваться!-- шепотом же ответила ей Сашенька, надула губки и отвернулась.

   Это маленькое обстоятельство не помешало однако ж обеду пройти как нельзя веселее. Светлов бесцеремонно ел и рассказывал, рассказывал и ел. Детские вопросы сыпались на него и теперь так же, как давеча за уроком. Лизавета Михайловна больше слушала, вставляя изредка в разговор и свое слово. Грише пришло почему-то на мысль, что этак, пожалуй, новый их учитель и обед считает уроком. Прозоровой во все это время казалось совершенно непонятным, что присутствие нового лица нисколько не стесняет ее даже и теперь, за столом, точно гость был совсем и не новое лицо в доме, а скорее старинный знакомый, с которым давно не видались. Когда Светлов начинал спорить с детьми и лицо его постепенно воодушевлялось, Лизавета Михайловна с глубоким вниманием следила за гостем и пристально вглядывалась в это умное, открытое лицо. Неуловимые чары, какими обыкновенно только высокая степень развития запечатлевает человеческие лица, были для нее новы еще и теперь неотразимо приковывали к себе ее взгляд.

   "Ведь вот,-- думалось ей,-- ничего в нем нет ни резкого, ни необыкновенного -- все так спокойно, просто; а между тем чувствуется какое-то обаяние в его присутствии, что-то такое... я даже не умею этого выразить. Вон он как тихо, мягко говорит, а все-таки сила звучит у него в каждом слове. Я еще не встречала таких людей; или нет -- одного такого человека я помню... Слабо, неясно -- но помню: таков бывал иногда мой отец в редкие минуты. Он же сам и сказал мне однажды... Как это я вспомнила вдруг? Сказал: "Сила, Лилечка, не любит шуметь, потому что сознает, что она и без шуму -- сила". Да, теперь я как будто начинаю понимать эти слова... Странно, как поздно иногда разгадывается смысл того, что слышал еще в детстве..."

   Была минута, когда Лизавета Михайловна до того погрузилась в свои размышления, что даже не слыхала какого-то вопроса, обращенного к ней гостем, хотя и смотрела все время на него; ей пришлось сконфузиться и извиниться перед ним. Отдавшись вся воспитанию детей, Прозорова могла по целым месяцам оставаться, не скучая, без общества; но теперь, в минуты этого раздумья, она чувствовала почему-то, что не в силах была бы отказаться от общества людей, похожих на Светлова. "Не видевши таких людей,-- вертелось у ней в голове,-- можно не думать о них; но увидав их раз -- не забудешь". Да, Светлов произвел на нее глубокое впечатление. Это не было вспышкой молодой натуры, долго чуждавшейся общества и вдруг почувствовавшей необходимость его; тут не существовало даже и тени тех неуловимо-заманчивых ощущений, какие обыкновенно испытываются женщинами при новом, нравящемся им мужчине. То, что неведомым путем проскользнуло теперь в душу Лизаветы Михайловны, было гораздо глубже, жизненнее, неотразимее. Такие впечатления никогда не проходят даром в сильной женской душе...