Иннокентий Федоров-Омулевский - Проза и публицистика

• Название: Проза и публицистика
• Автор: Иннокентий Федоров-Омулевский
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1986

---

   Падерин намерен был лучше промолчать.

   – Вы только что хотели говорить со мной,– заметил ему его превосходительство тем же тоном,– вот теперь ваша очередь: я слушаю...

   – Могу вас уверить только, ваше превосходительство... арестант показывает ложно,– выговорил наконец ненаходчивый на этот раз губернский остряк, чтоб только что-нибудь сказать.

   – А говядина, г. прокурор, тоже показывает ложно, по-вашему?– озадачил его еще раз Павел Николаевич.– После этого я могу подумать, наконец, что и вы, извините меня, показываете ложно...

   Падерин весь вспыхнул.

   – Ваше превосходительство, не забудьте, что в качестве губернского прокурора я облечен, как и ваше превосходительство, доверием правительства,– сказал он, кусая нижнюю губу.

   – Я именно потому и обращаюсь к вам в настоящую минуту, г. губернский прокурор, что очень хорошо помню это,– ясно и спокойно ответил ему губернатор.– А здесь что? В горшках?– полюбопытствовал его превосходительство, заглянув в печку.

   – Больничная порция-с, ваше превосходительство,– поспешил доложить ему чуть-чуть оправившийся смотритель.

   – Дай мне, братец, попробовать и больничную порцию,– обратился Павел Николаевич к кашевару.

   Арестант подал ему.

   – Вот это так похоже на суп, по крайней мере,– сказал губернатор, пробуя.

   – За эвтим, ваше превосходительство, и инспектор частенько доглядывают,– пояснил кашевар.

   – Инспектор?.. Какой?

   – Врачебной управы-с,– поспешил подтвердить смотритель.

   – Это и видно сейчас,– сказал ему губернатор.– А больше ничего не варится сегодня для арестантов?– спросил он через минуту, не обращаясь ни к кому особенно.

   – Каша еще бывает-с, ваше превосходительство,– доложил смотритель.

   – Где же каша? Я ее не вижу...

   – Только сегодня нет-с, ваше превосходительство.

   – Отчего же именно сегодня ее не полагается?

   – Крупы нет-с, ваше превосходительство.

   – Как! Во всей губернии не нашлось сегодня крупы? На что же подрядчик?– удивился и полюбопытствовал его превосходительство.

   – В остроге-с, ваше превосходительство, вчерашнего числа вышла-с; не доставлено-с еще-с,– вывертывался смотритель, снова теряясь.

   – Это не оправдание, г. смотритель!– сказал ему губернатор чрезвычайно внушительно,– припасы должны заготовляться подрядчиком вперед и доставляться в острог, по крайней мере, за три года до того, как они выйдут; эдак в одно прекрасное утро я и вовсе обеда здесь не застану...

   – В остроге, ваше превосходительство, нет для этого сухого помещения,– смешался Падерин,– и потому припасы доставляются сюда подрядчиком каждую неделю.

   – При наших предках не было суда на "месте",– заметил ему очень серьезно его превосходительство,– потомки смотрят на это иначе. Что же делает, спрашивается, тюремный комитет?

   – Крупа сию минуту-с будет доставлена-с, ваше превосходительство,– отличился смотритель.

   – Даже и это не оправдание,– сказал губернатор, повернувшись к дверям.– Проводите меня, сделайте одолжение, по камерам,– заключил он, выходя в коридор.

   Смотритель так неосторожно бросился за ним, что даже задел его превосходительство своими лихорадочно болтавшимися руками.

   – Не суетитесь так сильно, г. смотритель,– остановил его губернатор,– вот от этого теперь уж никто не выиграет...

   Они пошли осматривать камеры.

   В коридоре губернатор на минуту остановился и что-то записал в свою памятную книжку, на которую особенно недружелюбно посмотрел в эту минуту губернский прокурор; смотритель был так смущен, что дальше своего носа ничего уже не видел.

   Войдя, между прочим, в одно из острожных помещений, похожих на (не разб.), где какой-то несчастный арестант был прикован железной цепью к стене, его превосходительство остановился перед ним в невыразимом смущении.

   – Что это такое?!– спросил он, невольно отступая и забыв даже, по обыкновению, ласково поздороваться с арестантом, угрюмо повернувшим к нему свое изможденное лицо.

   – Приговор, ваше превосходительство, к пожизненному заключению,– пояснил, бледнея, губернский прокурор, который почему-то чувствовал себя в этой камере особенно нехорошо.

   – Да... но на цепи держат только собак,– с отвращением выговорил губернатор, обращаясь в одно время к смотрителю и прокурору.

   – Этот арестант-с, ваше превосходительство, закован потому-с, что он очень опасен: буйствует постоянно-с,– пояснил в свою очередь смотритель.

   – То есть... как буйствует? На входящих к нему людей бросается, что ли?– спросил губернатор, недоумевая.

   – Вот и вчера-с набуянил,– его и заковали,– не объяснил все-таки своей мысли смотритель.

   – Отчего же ты, любезный друг, не хочешь сидеть смирно?– обратился его превосходительство к арестанту, видя, что толку от смотрителя добьешься не скоро.

   Арестант посмотрел на губернатора исподлобья.

   – Мне жисть надоела; пущай они меня убьют лучше,– сказал он мрачно.

   – Кто?!– изумился Павел Николаевич.

   Арестант злобно посмотрел сперва на прокурора, а потом на смотрителя.

   – Начальники эвти наши,– проговорил он еще мрачнее, указав на них головой.

   – Что же они сделали тебе?– продолжал губернатор, обратившись весь во внимание.

   – Да все наказывают меня: придираются; из-за них и свои-то все надо мной (не разб.)...

   – Ваше превосходительство,– попробовал было опять помешать Падерин.

   – Отчего это вы, г. губернский прокурор, не умеете отвечать, когда я вас спрашиваю, и постоянно вмешиваетесь там, где вашей речи пока не надо? Еще раз прошу вас дождаться своей очереди,– снова как ножом обрезал его губернатор.

   – Почему же придираются именно к тебе? Как ты думаешь?– обратился его превосходительство к арестанту.

   Тот поколебался было с минуту.

   – Говори, братец, смело, – ободрил его губернатор.

   – Они на меня, вишь, сердце имеют: этта чиновник один большой приезжал нас левизировал, так я ему нажаловался на них...

   – Когда же тебя в последний раз наказывали?

   – Да вчера.

   – За что, вы говорите, наказывали его вчера, г. смотритель?– спросил его превосходительство.

   – Набуянил-с, ваше превосходительство: вчера утром помоями меня облил-с, – выяснил, наконец, смотритель свою заветную мысль.

   Губернатор при этом хоть бы улыбнулся.

   – Зачем ты это сделал? – спросил он только у арестанта.

   – Их благородие "каторжным жидом" меня обозвал: я эвтого прозвища слышать не могу,– пояснил в свою очередь заключенный.

   – Я, ваше превосходительство, в шутку-с,– опять залепетал смотритель, как малый ребенок.

   – В таком случае я не понимаю, за что же было наказывать его, г. смотритель!– обратился к нему губернатор, слегка покраснев почему-то.– Позволяя себе шутить с арестантами, вы должны были прежде всего подумать, что на шутку каждому позволительно отвечать шуткой же...

   – Какая же это, ваше превосходительство, шутка-с,– осмелился обиженно выговорить смотритель.

   – Точно такая же, как и ваша-с; только с вашей точки зрения еще поостроумнее... Стыдитесь, г. смотритель, заставлять меня краснеть за вас перед арестантом!– сказал губернатор с таким достоинством в позе и в голосе, что даже этот арестант посмотрел на него с невольным уважением.

   – Это меня, ваше превосходительство, спервоначалу "каторжным жидом"-то г. прокурор прозвал... на другой день, как я на них нажаловался,– пояснил окончательно заключенный, в первый раз назвав губернатора его официальным титулом.

   Его превосходительство посмотрел на него с минуту в тяжелом раздумьи.

   – Можете теперь быть уверены, любезный друг, что никто уже больше не будет наказывать тебя без вины и раздражать неприличными шутками,– сказал он арестанту,– Потрудитесь, г. смотритель, сию же минуту распорядиться расковать его!– прибавил губернатор подумав.

   Смотритель стрелой вылетел из камеры.

   – Ваше превосходительство, вероятно, еще мало знаете этот народ,– осмелился заметить губернский прокурор чрезвычайно почтительно.

   – Потому и знакомлюсь с ним,– сказал ему холодно губернатор.– Вы очень верно предсказали мне давеча, г. губернский прокурор, что я не встречу здесь ничего веселого; но зато я много вижу поучительного...

   Подумав немного, его превосходительство обратился снова к арестанту:

   – Веди же теперь себя лучше: мы очень скоро опять увидимся, и я буду положительно знать тогда, насколько ты был прав сегодня.

   Проговорив это, губернатор вышел, учтиво попросив Падерина проводить его в острожную больницу.

   В больнице оказался безукоризненный порядок. Расторопный молодой фельдшер, торопливо вскочивший при появлении губернатора от какого-то больного, отвечал на все вопросы его превосходительства совершенно толково и в то же время очень сильно, что особенно понравилось Павлу Николаевичу. Прежде всего здесь бросалась в глаза необыкновенная опрятность: белье на арестантах, белье на кроватях, столы, пол, стены, самый воздух больницы – все было так чисто, что лучше нельзя было и требовать (не разб.).