Николай Шубкин - Повседневная жизнь старой русской гимназии

• Название: Повседневная жизнь старой русской гимназии
• Автор: Николай Шубкин
• Издательство: Издательство Русского Христианского гуманитарного института
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-87516-252-X

Автор публикуемого дневника — Николай Феоктистович Шубкин с 1907 по 1937 г. преподавал литературу и русский язык в гимназиях и средних школах города Барнаула. «Дневник словесника» показывает, как осознавали себя, свою деятельность, свою страну русские интеллигенты тех лет.

«Дневник словесника» любопытен и как социально-педагогический документ, рисующий как бы изнутри жизнь предреволюционной школы в заштатном сибирском городке. Публикуемые записки — подлинный документ своей эпохи. И вместе с тем это напоминание о непреходящей ценности социально-нравственных функций, исполнять которые призваны люди этой профессии, этой судьбы.

---

8 января

Получен, наконец, ответ из округа насчет родительского комитета. Из всех выбранных в комитет родителей утверждено только несколько человек. А председатель и его товарищ, несмотря на то что это лица, занимающие видные посты по министерству Двора, оказались не утвержденными. Теперь, значит, родительский комитет должен снова выбирать председателя и товарища, снова слать их на утверждение в округ (если только найдутся еще родители с высшим образованием); а ответ получится, вероятно, уже в мае.

Еще небольшой, но характерный факт из нашего учительского жития. Педагогам мужской гимназии директор Н-в запретил ужинать в клубе и ездить на пикники. Наверно, скоро запретят это и нам, т<ак> к<ак> пикники — это единственное поприще, на котором мы все-таки еще объединяемся друг с другом, а объединение в наше время не поощряется.

10 января

До какой мелочности доходит Б-ский в своих доносах на нас! Как-то в декабре, выходя из своего кабинета, он споткнулся о только что вымытый пол и упал. Начальница же с его фавориткой Ч-вой была в это время в кабинете. И вот в округ полетел донос, что начальница при его падении «злорадно усмехнулась».

15 января

Вечером был созван педагогический совет. Сначала читались какие-то националистические циркуляры Министерства, «разъясняющие» высочайший указ о преподавании в инородческих школах на родных языках учащихся. Потом стали обсуждать вопрос о праздновании юбилея Дома Романовых. Опять пошли циркуляры: о внедрении в учащихся патриотических чувств, о выписке для раздачи учащимся изданий союза Михаила Архангела и т. п. Начальница же с целью реабилитировать себя от обвинений в «красноте» предложила, сверх того, послать телеграмму на высочайшее имя. Б-ский же без стеснения улыбался при этом. Когда эти вопросы были исчерпаны, законоучитель священник П. попросил у председателя разрешения доложить педагогическому совету о тех неудобствах, с которыми сопряжено для него новое расписание уроков (расписание это составлено было по распоряжению Б-ского и в его личных интересах самозванным секретарем Ч-вой, которая постаралась угодить своему покровителю и, устроив его уроки самым удобным образом, остальные растолкала как попало). Председатель разрешил, и тогда П. заявил, что он обязан ходить на общую молитву перед уроками, а между тем по средам, по новому расписанию, его уроки начинаются не с первою, а со второго. Таким образом, первый час остается пустым, никуда использовать его нельзя, т<ак> к<ак> для хождения домой мало времени, а в гимназии тоже нечего делать. Поэтому он стал настаивать, чтобы Ч-ва изменила расписание в его интересах. Та возражала, что так устроить она не может. П. же отвечал, что если совет постановит так, то она должна будет так сделать. Б-ский тогда вскипел. Заявил, что этот вопрос (о расписании!) не входит в компетенцию педагогического совета; снял его с очереди и объявил заседание закрытым. А сам, торопливо схватив свои бумаги, как бешеный, вылетел из комнаты. Остальные, ошеломленные таким финалом, поднявшись на ноги, столпились около стола и стали обсуждать вопрос о том, в чью же компетенцию входит вопрос о расписании и почему секретарь, избираемый советом, может составлять расписание, а совет не имеет права его обсуждать. В это время вернулся в зал и Б-ский. Пробежавшись но пустым комнатам, он несколько успокоился, вмешался в наш разговор о неудобствах нового расписания и уже не возражал против обсуждения этой темы. П. еще раз попросил Ч-ву изменить его уроки в среду и в случае затруднения ее в этом отношении предложил свои услуги. На этом дело и окончилось.

16 января

Когда утром пришел в гимназию, коллеги встретили меня ошеломляющей новостью: Б-ский послал законоучителю П. официальную бумагу об отречении его от обязанностей и сегодня ищет уже, кем заменить его. В бумаге ссылка на министерский циркуляр от 1903 г., предоставляющий председателю право преподавателей «явно негодных по педагогической несостоятельности» и манкирующих своими обязанностями «после предупреждения» устранять от должности. Ничего подобного в данном случае не было. Священник П. был одним из исправнейших педагогов; притом это человек высокообразованный (единственный в нашем городе священник с высшим образованием) и гуманный. О преподавании его Б-ский почти не имел даже и понятия, т<ак> к<ак> был на его уроке всего один раз, да и то в первом классе. Никаких замечаний ни от Б-ского, ни от предыдущих председателей П. не получал. Таким образом, указанный Б-ским циркуляр сюда совершенно не подходит. Поступок его явно незакономерный, настоящий акт произвола, продиктованный нескрываемым чувством мести. Теперь не смей, значит, не только председателю возражать, но даже его временницам.

Ну и времена!

17 января

Увольнение законоучителя произвело в городе сильное впечатление. Все этим возмущены и осуждают Б-ского. Среди учениц, любивших «батюшку» за его гуманное отношение, началось было брожение. На молитве, где его уже не было, ученицы подняли демонстративный кашель. Некоторые готовы были агитировать и за более активные выступления, но сам П. упросил их успокоиться, т<ак> к<ак> это повредит и им и ему. Теперь хотят зато поднести ему какой-нибудь подарок. Был, например, разговор об этом в V классе, где одна бойкая и умненькая девочка 3. заявила, что если за это будут преследовать учениц, то она возьмет всю вину на себя, и пусть ее исключают. IL, конечно, тоже начал действовать со своей стороны: послал телеграмму и письменное объяснение в округ. В его судьбе приняли горячее участие и другие прикосновенные к гимназии лица: церковный староста послал телеграмму архиерею, а председатель попечительского совета — окружному начальству. Но пока что выяснится, время идет. Занятия по закону Божию прекратились, церковь стоит без священника. Да и удастся ли еще реабилитировать себя пострадавшему? Ведь Б-ский может сочинить о нем что угодно, уволенный же педагог даже не знает, в чем его обвиняют. Невольно позавидуешь настоящим преступникам, которым известен обвинительный акт, которых наказывают только по приговору суда, которые имеют право на защиту. И в таком бесправном положении находятся лица, состоящие на государственной службе; лица, которым вверяется дело воспитания будущих граждан!

19 января

Педагоги ходят как в воду опущенные; пропадает всякая охота работать. И только Б-ский чувствует себя именинником. Такой же франтоватый костюм, полужокейского, полувоенного образца; тот же гордый вид и надменное бритое лицо! Он знает, что по нынешним временам можно делать что угодно, надо только зачислить себя в рать черных патриотов. И он, провоцируя учителей и учениц и нарушая на каждом шагу законы, укрепляет под собой почву, с другой стороны. В последние дни он делает визиты видным здешним «союзникам», откровенно говорит им, что разгонит из гимназии по крайней мере 6 человек педагогов, и все это прикрывает «патриотическими» целями. Да, науку «неофициальной субординации» он вполне постиг! Бесцеремонное же попирание законов тоже одно из лучших средств для создания себе карьеры.

20 января

И с другой стороны тоже удар! Ученицы VI класса, которых уже давно настраивает против меня классная дама В-ва, пожаловались Б-му, что я редко их спрашиваю, вследствие чего ученицы, получившие двойки за письменные работы, часто получают 2 и за четверть; говорили также, что я несправедливо отношусь к Б-вой. Б-ский поэтому сделал мне замечание. Но всего больнее то, что инициаторами в данном случае явились сами ученицы.

21 января

Сегодня пришла подавать прошение о выходе из гимназии ученица VII класса П-на. Это малоразвитая и довольно ленивая девица, поражающая своими нелепыми и безграмотными сочинениями, уже второй год сидит в VII классе. В первое полугодие она опять ничего не делала и получила за обе четверти 2 по словесности. Я советовал ей хотя в это полугодие усиленно заняться; но брать репетитора она не хотела, т<ак> к<ак> родители будут ворчать на такую трату, да притом еще и без всякого ручательства. Сестра же ее (учительница народной школы), с которой я тоже советовал ей позаниматься, сказала мне, что П-на сама не хочет работать. На днях у них вышла семейная сцена из-за ее постоянных гуляний. На попреки родителей она заявила, что совсем не будет учиться, и пришла сегодня с заявлением о выходе. Б-ский же, узнав от своей «наперсницы» В-вой, что П-на выходит «из-за русского языка», велел ей взять заявление назад, сделал мне внушение, что я допустил такую малоподготовленную ученицу до VII класса, и заявил, что он сам будет ее репетировать. П-ной самой это неприятно. «Теперь и все подруги станут смотреть на меня как на ученицу директора», — недовольно говорила она мне. Я лично тоже думаю, что это просто одно из средств подсидеть меня как учителя русского языка. Есть, конечно, тут и желание порисоваться своей добротой. А в общем все это опять весьма неприятно.