Патрик О’Брайан - Миссия в ионическом море

• Название: Миссия в ионическом море
• Автор: Патрик О’Брайан
• Издательство: группа "Исторический роман“
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015

Джек Обри и Стивен Мэтьюрин, теперь уже ветераны многих сражений, возвращаются туда, где началось их знакомство — в воды Средиземного моря. Но Джек теперь уже солидный капитан линейного корабля. Идет блокада французского порта Тулон, и эта война, нудная и затяжная, совсем не похожа на лихие рейды прежних времен. Внезапный поворот событий вовлекает их со Стивеном в опасную миссию на греческих островах, в которой потребуется недюжинный талант моряка и все знаменитое везение Счастливчика Джека Обри, вступившего в бой с численно превосходящим противником и с триумфом вырвавшего победу.

---

- Ведь в любом случае Стивен еще должен попрощаться со своим оливковым деревом,- заметила Диана. На всей Халф-Мун-Стрит, пожалуй, только в ее бильярдной можно было увидеть оливу: комната нависала над садом позади дома, и Стивен, выломав одну плиту из пола, посадил черенок оливы из тех, что растут в его родной Каталонии и являются потомками растений из рощи Академа.

Стивен присел около ростка, показывая Натану пять новых листочков и уже почти проклюнувшийся шестой. С другим мужем Натан бы обсуждал акции и облигации, но Стивен совсем не интересовался финансовыми делами жены, предоставив ей самой этим заниматься.

- Давай, Стивен, - сказала она, положив кий. - Я оставила для тебя такую выгодную позицию.

Когда речь шла о покалеченной ноге, доктор Мэтьюрин с пилой в руках выглядел смелым, ловким и решительным хирургом: его движения быстры, уверенны, точны. Но бильярд явно не являлся "его игрой". Хотя в теории он и достаточно ее знал, но не имел почти никакой практики.

И теперь, изучив все варианты, Стивен нанес по шару неуверенный удар, посмотрел, как тот медленно покатился в правую верхнюю лузу, не задев другие шары, и вернулся к оливковому дереву. Остальные игроки прибыли из абсолютно другого мира: Натан длинной серией аккуратных карамболей почти без касаний, собрал шары в углу и разбил их, оставив противника в крайне неудобной позиции. Ягелло выполнил несколько искусных и точных ударов с руки из дома по прицельному шару, находящемуся на задней отметке, Диана же играла более лихо, наслаждаясь риском.

Она кружила вокруг стола с хищным блеском в глазах, с треском посылая шары в лузы. Как-то раз, уже достигнув серии в тридцать семь очков, когда для победы ей недоставало лишь трех, шары неудобно расположились в центре. Диана перекинула свою стройную фигуру через край стола и, вытянувшись в струнку на сукне, уже было достала шар, когда ее окликнул Стивен.
- Отдохни моя дорогая, ради всей нашей любви, сделай паузу. 
Существовала большая вероятность того, что Диана могла забеременеть, и ему совсем не нравилась ее поза.

- Бах, - произнесла она, опустив кий на вытянутую руку: посмотрела вдоль него, ее глаза сузились, кончик языка высунулся из уголка рта; Диана замолчала, а потом сильным плавным движением направила красный шар прямо в нижнюю правую лузу, а биток - в левую. Диана соскользнула со стола с такой гибкостью, таким изяществом и такой неподдельной триумфальной радостью, что сердце Стивена на мгновение замерло, а другие мужчины посмотрели на нее с непередаваемой нежностью.

- Карета капитана Ягелло,- доложил дворецкий.

Насколько поля битвы похожи на клумбы роз, настолько и капитан Обри был знаком с первыми лучше, отчасти благодаря своей профессии, которая, с огромными перерывами, часто холодными и всегда мокрыми, сводила его в ожесточенных схватках с врагами короля, не говоря уже о схватках с Адмиралтейством, Советом военно-морского флота, кровожадным начальством и подчиненными, а отчасти потому, что он оказался никудышным садоводом.

Несмотря на всю его любовь и заботу, розы в Эшгроу-коттедж порождали больше тли, гусениц, мучнистой росы, ржавчины и серой гнили, чем цветов - которых никогда не вырастало достаточно даже для того, чтобы ими можно было выстлать ложе даже гному, не говоря уже о шестифутовом морском офицере весом в сто кило. Говоря в переносном смысле, его брак походил на розы больше, чем у других, Джек оказался гораздо счастливее, чем того заслуживал (он не был ни верной опорой для семьи, ни строгим однолюбом), и хотя не являлся абсолютно счастливым и мог втайне желать спутницу, более склонную к плотским утехам и не столь ревнивую, но оставался глубоко привязан к Софи, да и в любом случае, часто находился вдали от дома в течение многих лет подряд.

Вот и теперь он стоял на корме ЕВК "Ворчестер", собираясь отплыть снова. Его жена сидела немного позади, на несуразном стуле с подлокотниками, принесенном на палубу по такому случаю.

Корабль лежал на одном якоре в Спитхеде все эти долгие часы, Голубой Питер реял на фор-стеньге как прибитый, фор-марсель потравлен, вымбовки оснащены и закреплены вахту назад, готовые отправить корабль в путь: весь экипаж пребывал в состоянии гневного напряжения - офицеры раздражены, обед отложен, все взгляды возмущенно обращены в сторону берега.

"Ворчестер" размашисто покачивался на слабеющем отливе, капитан Обри подошел к поручням правого борта, подзорная труба все еще обшаривала Портсмут. Лицо его, обычно добродушное и жизнерадостное, казалось застывшим, мрачным и жестким: ветер по-прежнему дул в нужном направлении, но едва ли достаточный, и, как только начнется прилив, корабль может с тем же успехом вернуться к месту стоянки - ему никогда не вытянуть против течения. Джек ненавидел непунктуальность, а это именно тот случай, невероятная непунктуальность, что держала его здесь. Он уже просил о большой-большой отсрочке у адмирала порта, который чувствовал привязанность к миссис Обри, но это не могло продолжаться, и сейчас в любой момент на этом флагштоке мог вспыхнуть приказ "Ворчестеру" выйти в море, и тогда ему придется отплыть, с хирургом или без него, предоставив экипажу гички выбираться как сможет.

Морской рундук доктора Мэтьюрина прибыл на борт заблаговременно вместе с его хорошо известным футляром для виолончели, на портсмутской почтовой карете, но доктора там не оказалось. И напрасно Бонден, капитанский рулевой, тряс кучера и охранника: нет, они не видели маленького, невзрачного смуглого мужчину в длинном парике; нет, не оставили его случайно в Гилфорде, Годалминге или Петерсфилде, да и с какой стати?

Потому что его не было в долбаной карете с самого начала, простак. Бонден должен зарубить это себе на носу или забить себе в задницу, в зависимости от того, что предпочитает, а еще заплатить полтора шиллинга за гигантскую скрипку, как громоздкий багаж без сопровождения. 
- Как же я ненавижу непунктуальность, - сказал капитан Обри. - Даже на суше. Эй, впереди, крепи этот шкентель, - последнее было сказано настолько громко, что отразилось от стен форта Ничья земля, и слова "этот шкентель" слегка смешались со следующей репликой, адресованной его жене.

- И в самом деле, Софи, ведь такой парень, как Стивен, выдающийся натурфилософ, может же понять природу отлива. Вот луна в перигее, в сизигии, возле экватора, как я показывал вчера вечером, и ты прекрасно поняла, не так ли?

- О да, прекрасно, мой дорогой, - отозвалась Софи, придя в замешательство: в конце концов, она четко припомнила бледный полумесяц над замком Порчестер.

- Или, по крайней мере, Мэтьюрин может понять его значимость для моряков, - сказал Джек. - И весеннего половодья. Иногда я в отчаянии... Моя дорогая, - снова глядя на часы, - боюсь, мы должны попрощаться. Если когда-нибудь доктор появится в Эшгроу-коттедж, вели ему следовать в Плимут. Мистер Пуллингс, боцманское кресло, будьте добры, гордень для багажа, и позовите детей. По кораблю пронесся крик: "Дети на корму - детям доложиться капитану - все дети на корму", и две дочурки Джека прибежали с камбуза, сжимая в руках огромные недоеденные куски холодного сливового пудинга, а следом и Джордж, их младший брат, в своих первых штанишках, верхом на волосатом старшине-рулевом.

На круглом личике Джорджа застыло тревожно-озабоченное выражение, малыш что-то шептал в волосатое ухо моряка. 
- Подождать не можешь? - спросил тот. 
Джордж покачал головой, моряк расстегнул ему штанишки, на вытянутых руках свесил мальчика через подветренный борт и крикнул принести пеньки подтереться.

А на корме Джек по-прежнему глядел сквозь бесчисленные мачты - половина флота Канала и бесчисленные транспортные корабли, мелкие суденышки всех форм и размеров курсировали между ними и берегом. Он четко видел в подзорную трубу Салли-Порт [6] со шлюпками с военных кораблей, снующими туда-сюда, его собственную ожидающую гичку - своего старшину-рулевого, сидящего на кормовой банке, поедающего хлеб с сыром и одновременно разглагольствующего перед сотоварищами, далее, за Салли-Порт - грубую немощеную треугольную площадь, на дальнем конце процветающую гостиницу Кеппеля с широким белым балконом. И пока Джек смотрел, экипаж, запряженный четверкой лошадей, с головокружительной скоростью обогнул угол, раскидывая офицеров, моряков, морских пехотинцев и сопровождающих их потаскух и, по-прежнему опасно кренясь, понесся вперед, на середину открытого пространства.

- Наш номер, сэр, - сказал сигнальный мичман, не отводя подзорной трубы от флагштока. - "Ворчестеру" выйти в море, - последовал еще букет флажков, и мичман начал лихорадочно копаться в своей книге, - без дальнейших... дальнейших...

- Задержек, - докончил Джек, даже не поднося к глазам трубу. - Подтвердите. Мистер Пуллингс, спустить Голубой Питер. Всем матросам на подъем якоря. Обри увидел, как женщина передала вожжи мужчине, спрыгнула с козел и побежала вниз к лодкам, преследуемая небольшой черной фигурой, вылезшей из недр повозки и сжимающей огромный сверток. - Софи, - громко позвал он сквозь свист боцманских дудок и стук ног, - разве это не Диана?