Амадо Эрнандес - Хищные птицы

• Название: Хищные птицы
• Автор: Амадо Эрнандес
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1976

Роман Амадо Эрнандеса, знакомого нашим читателям по сборнику стихов «Зерна риса», посвящен трагическим дням оккупации Филиппин японскими милитаристами и борьбе филиппинских крестьян с местными помещиками в послевоенные годы. В пестром калейдоскопе с динамической быстротой проходят перед нашим взглядом множество героев: с одной стороны, такие замечательные вожаки народа, как Мандо Пларидель, с другой — оккупанты и их местные приспешники, вроде помещика Сегундо Монтеро. В яростном столкновении идей и оружия вырисовывается торжество той свободы, делу которой отдал свою жизнь Амадо Эрнандес.

---

— Бывает и так, что потери вдруг оборачиваются прибылью.

— Разве? — искренне удивился Мандо.

Дон Сегундо решил, что настало время уязвить Мандо.

— Ну вот, например, ваша газета. Не будете же вы отрицать, что «Кампилан» приносит убытки. И немалые. Тем не менее вы продолжаете ее издавать и даже расширяете дело.

— Но ведь газета — это не бизнес, а орган информации, — возразил Мандо.

— Не обманывайте себя.

— Дон Сегундо, смею вас заверить, что «Кампилан» — это совершенно не деловое предприятие, — горячо ответил Мандо.

— Если вы настаиваете, я не стану спорить с вами, но в таком случае ваша газета — нечто из ряда вон выходящее.

— Ну разве есть, скажем, что-нибудь общее между «Кампиланом» и асьендой Монтеро?

— Если уж на то пошло, так я вкладываю капитал в асьенду, чтобы расширить производство риса в стране, а вы вкладываете деньги в газету, чтобы улучшить службу информации в нашем государстве, если пользоваться вашими же формулировками. Разве не так?

— С одной стороны…

— Поэтому-то ваша газета так яро критикует все, что происходит на моей асьенде.

— Мы критикуем всякие нарушения, в первую очередь взяточничество, коррупцию, контрабанду, ложь…

— Но, с другой стороны, вы всячески поощряете слепой, неразумный национализм, радикализм — одним словом, безоговорочно поддерживаете всех неимущих против имущих.

— Господин Монтеро, — начал было Мандо, но дон Сегундо перебил его:

— Итак, ваши друзья хотят купить мою асьенду. У меня есть контрпредложение, если вы на него только согласитесь…

— Я вас слушаю.

— Если мне вздумается купить у вас «Кампилан», разумеется, за хорошую цену, вы продадите газету?

— Разумеется, нет, — не раздумывая, ответил Мандо.

— А если я предложу вам обмен?

— Обмен? На что?

— Давайте обменяем вашу газету на мою асьенду, — медленно, чеканя слова, проговорил Монтеро.

От неожиданности Мандо даже привстал. Он не понял, что Монтеро пытается заманить его в ловушку. Конечно же, Монтеро и не думал покупать газету.

— И вы займетесь изданием газеты? — не скрывая удивления, спросил Мандо.

— Газета — мощное оружие в любых руках, — резонно ответил дон Сегундо.

— И вы, несомненно, измените направление газеты, если она перейдет в ваши руки?

— Газета — это такая же собственность, как и любая другая, — уклончиво ответил Монтеро.

— Возможно. Только не «Кампилан», — уже с раздражением проговорил Мандо и встал. — Этого никогда не будет.

В самый напряженный момент их разговора в гостиной появилась Долли. Шедший за ней слуга нес поднос с кофейным сервизом. Долли собственноручно разлила кофе по чашкам. Крепкий запах кофе смешался с терпким ароматом ее духов, и Мандо снова мысленно вернулся в Париж.

— Папа, уже десять часов. Тебе пора отдыхать. Ведь Мандо приехал вовсе не для того, чтобы весь вечер спорить с тобой. — Она снова удалилась, шепнув на ухо своему гостю, что приглашает его на террасу любоваться луной.

Старый Монтеро поднялся со своего кресла.

— Господин Пларидель, мне кажется, теперь я узнал вас достаточно близко.

— Хорошо, если так, но ведь вы можете и ошибаться.

— Я узнал главное: мы с вами по-разному смотрим на многие вещи.

— Возможно, так оно и есть на самом деле.

— Вы не проявляете желания прийти к какому бы то ни было соглашению.

— Я был бы рад, но это не так легко.

— А ведь у вас, кажется, есть кое-какие планы относительно моей дочери?

Мандо буквально опешил от такого поворота беседы и не знал, что ответить. Однако, собравшись с мыслями, он задал дону Сегундо встречный вопрос:

— А разве одно с другим как-то связано?

— Может быть, и нет… Но, с другой стороны, почему бы им и не быть связанными?

«Вот он настал, решительный момент, — мысленно сказал себе Мандо, — теперь уж я ни за что не отступлю!»

— Если бы вы знали, кто я есть на самом деле, вы сделали бы одно из двух: либо прокляли меня, либо — самого себя.

Словно испугавшись, дон Сегундо попятился назад. Лицо Мандо Плариделя вдруг показалось ему знакомым.

— Ну и кто же вы такой?

— А разве вы не помните меня?

— Кто вы? — уже испуганно повторил Монтеро, отступая в глубь гостиной.

— Об этом вы узнаете через несколько часов, прежде чем я покину Багио.

Дон Сегундо взял себя в руки, опасаясь обнаружить боровшиеся в нем противоречивые чувства: страх и любопытство. В словах Мандо он уловил скрытую угрозу. Он, пристально вглядываясь в обезображенное шрамом лицо молодого человека, старался проникнуть взглядом сквозь его темные очки и прочитать, что написано у него в глазах. Монтеро мучительно напрягал память, пытаясь припомнить, кто этот человек, так внезапно возникший на его пути и, несомненно, причастный к какой-то тайне. Он вышел из гостиной, не попрощавшись.

Поразмыслив немного в одиночестве, Мандо отправился на террасу. Легкий бриз донес до него аромат знакомых духов. Долли шла ему навстречу. Ярко светила луна, небо было усеяно звездами, казавшимися светлячками, приютившимися на огромном дереве где-то далеко у самого горизонта, на высоком холме. Долли молча приблизилась к нему, своей холодной рукой взяла его руку. В душе Мандо кипела злоба, он понимал, что ничего путного не получится и из разговора с Долли.

— Отец разозлился на тебя? — спросила она наконец.

— Мы никогда не сходились с ним во взглядах. — Он нарочно сделал упор на слове «никогда», хотя Долли, конечно, было это непонятно.

— Мандо! — вкрадчиво-нежным голосом заговорила она.

— Долли, может быть, с сегодняшнего вечера ты не захочешь больше меня видеть.

— Мандо, что произошло? — удивилась она.

— Я хочу повторить тебе то, что сказал твоему отцу: если бы он знал, кто я такой, то проклял бы либо меня, либо самого себя.

— А кто ты?

Мандо снял очки и тремя пальцами прикрыл шрам на левой щеке. При этом он внимательно наблюдал за Долли, которая тщетно пыталась воскресить в памяти прошлое и попытаться найти ключ к разгадке его тайны. Она подошла к нему вплотную и посмотрела прямо в глаза. Потом отняла пальцы, скрывавшие шрам, и продолжала разглядывать его лицо, которое она столько раз целовала, столько раз прижимала к своей груди в те счастливые минуты, которым, как она понимала, уже не суждено повториться. Она интуитивно почувствовала, что сейчас произойдет что-то непоправимое.

— Кто ты, Мандо Пларидель? — спросила она таким тоном, словно всегда опасалась обнаружить в нем самозванца.

— Известно, что все без исключения подвержено воздействию времени… И тем не менее я умудрился остаться самим собой. Я такой же, каким был прежде, разве что сделался старше, умнее и опытней, но об этом знаю лишь я один.

— Да кто же ты?

Мандо снова надел очки и обнял девушку за плечи.

— Ты забыла, совсем забыла своего маленького слугу, — на которого постоянно кричала, а то и поднимала руку, можно сказать, раба, который прислуживал тебе когда-то до войны. Забыла несчастного подростка, которого постоянно колотили и оскорбляли твои родители. Того самого, которого вы во имя верноподданнической любви и преданности Японии выдали японской контрразведке. Ну, теперь вспомнила?!

Долли замерла, словно пораженная громом.

— Андой! — вырвалось у нее, но это восклицание было похоже скорее на стон. Лицо ее исказил ужас.

— Да-да. Андой.

— И ты… Предатель! Обманщик! — Долли отпрянула, терзаемая стыдом и злобой… Подумать только: блистательный Мандо Пларидель оказался презренным слугой, Андоем. Это ему она дарила свою любовь. Просто уму непостижимо. Ну что ж, зловредная змея, сумевшая так ловко ее обмануть, поплатится за свое коварство!

— Будь ты проклят! — кричала Долли в истерике.

Мандо сделал было попытку приблизиться к ней, но прежней мягкой, податливой Долли не было и в помине.

— Вон отсюда! — подобно разъяренной львице, рычала она. — Я не хочу видеть тебя, даже твоей тени! Предатель! Раб!

Мандо ушел, не сказав больше ни слова. Ушел с гордо поднятой головой. Долли долго сидела на террасе, безутешно рыдая, убитая горем. Она не замечала, что луна скрылась за тучами и прохладный ночной ветер больно колол ее тело тысячью иголок.

Глава пятьдесят пятая

Всю страну всколыхнули события на асьенде Монтеро. «Кампилан» в серии статей, снабженных фотографиями, подробно, описал бедственное положение крестьян, разоблачив несправедливость земельного законодательства. Сенатор Маливанаг потребовал от Конгресса немедленного исследования положения в сельском хозяйстве, в особенности в помещичьих владениях. Профсоюз Рубио организовал демонстрацию в поддержку требований крестьян, в которой приняло участие десять тысяч человек. Доктор Сабио со своими помощниками добивался освобождения Пастора и его товарищей.