Егор Гайдар - Смуты и институты

• Название: Смуты и институты
• Автор: Егор Гайдар
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-906789-99-0

«Для тех, кому сейчас 20—30 лет, произошедшее в России на рубеже 1980—1990-х годов представляется далеким прошлым. Многие люди постарше вычеркнули события того времени из памяти. Они слишком страшные, неприятные и непонятные. О них хочется забыть, а если не забыть, то как-то подсластить, чтобы прошлое не горчило память о молодости. Наверное, поэтому миллионы наших сограждан, совсем еще не старых, забыли о всеобщем дефиците, о пустых полках магазинов. Они искренне убеждены в том, что в стране до начала экономических реформ денег и товаров было достаточно, жизнь была стабильна, социальная защита обеспечена».

Имя Егора Гайдара до сих пор вызывает нешуточные споры. Он совсем недолго пробыл премьером постсоветской России, но его реформы изменили облик нашей страны. Его упрекают в бедах, которые выпали на долю нашей страны в начале 90-х годов. Но можно ли было поступить иначе? Об этом рассказывает сам Егор Гайдар в книге, посвященной анализу перестройки и 90-х годов в России.

---

Отношение крестьян к происходящему понять нетрудно. Представители прежнего режима требовали уплатить налоги на основе привычных правил. Пришедшие из городов вооруженные люди отбирают у крестьян урожай, не задумываясь, сколько можно взять, чтобы не разрушить крестьянское хозяйство, не обречь крестьянскую семью на голод. На этих людей в деревне смотрят как на грабителей. Реакция на попытки города силой взять продовольствие в деревне понятна – восстания, нередко перерастающие в гражданскую войну. В некоторых регионах страны крестьянский протест делает реквизиции невозможными. За этим следует ухудшение продовольственного снабжения городов, введение карточной системы распределения продовольствия, не отоваренные карточки.

Крестьяне ненавидят новые власти за то, что они отбирают хлеб. Городские низы ненавидят их за то, что снабжение ухудшается, наступает голод. Нарастает недовольство, усиливается политическая нестабильность. На нее накладывается уязвимость государства, переживающего кризис деинституционализации, по отношению к притязаниям соседей к его территории. После развала армии страна, еще недавно бывшая активным участником международных процессов, становится беззащитной. Сохранение её целостности, масштабы территориальных потерь зависят от алчности соседей.

Стабилизация новых институтов требует времени. Нужно, чтобы общество к ним привыкло, чтобы на смену прежней системе сбора налогов пришла новая, позволяющая покончить и с высокой инфляцией, бюджетными неплатежами; чтобы армия обрела боеспособность, а правоохранительная система начала работать; чтобы стабильные деньги позволили наладить торговлю между городом и деревней, отказаться от реквизиций, обеспечить рост сельскохозяйственного производства, а отношения собственности в том виде, в котором они сложились, стали привычными. Сколько на это потребуется времени – угадать трудно. В ХХ веке самый длинный период деинституционализации – Китайская революция 1911–1949 годов. Но история знает и более протяженные периоды хаоса и анархии, следующие за крахом централизованной империи.

Русская революция: жизнь без государства

О произошедшем в России в 1917–1922 годах написано не меньше, чем о французской революции конца XVIII в. Причины революции видят в кризисе догоняющего развития, в запоздалом и неудачном решении вопроса о земле в ходе реформы 1861 года, в конфликте между крестьянами и помещиками. Революцию связывают с трудностями адаптации к городской жизни выходцев из села, с неспособностью царского режима найти компромисс с образованной частью общества, с отчуждением власти и интеллигенции.

Когда обсуждают более частные причины беспорядков в Петрограде, переросших затем в революцию, упоминают массовую мобилизацию крестьян, тяжести войны, трудности продовольственного снабжения, политику немецких властей, поддерживавших тех, кто выступал за сепаратный мир с Германией.

При всем разнообразии причин русской революции, обсуждавшихся в литературе, нельзя забывать одно обстоятельство: она была неожиданной для современников – и для тех, кто стоял у власти, и для тех, кто находился по отношению к ней в оппозиции. Слова В. Ленина: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции», произнесенные в Швейцарии на собрании рабочей молодежи накануне Февральской революции, хорошо известны35. Но их можно списать на то, что речь произнес эмигрант, оторванный от российских реалий. Но и для тех, кто находился в Петрограде, происходившее стало неожиданностью. С этим согласно большинство участников событий февраля 1917 года, оставивших свои воспоминания об этих днях.

Крах Российской империи – солдаты отказываются стрелять в толпу

О том, в какой степени начавшиеся 23 февраля в Петрограде беспорядки были связаны с перебоями в снабжении города продовольствием, мнения расходятся. Те, кто полагает, что именно перебои стали причиной антиправительственных выступлений и забастовок, ссылаются на то, что трудности с поставками топлива в Петроград привели к ограничению выпечки хлеба, его дефициту, к хлебным очередям36. Их оппоненты резонно отвечают, что по сравнению с тем, что Россия пережила в последующие годы, ситуация с продовольственным снабжением в Петрограде в феврале 1917 не была катастрофической, голод городу не грозил37. Однако надо иметь в виду, что это спор о том, как смотрятся происходившие в февральские дни 1917 года события спустя долгое время.

Как оценивали причины сами участники событий, легче понять, вспомнив лозунги, с которыми в эти дни горожане выходили.

В свою очередь А.И. Солженицын пишет: «Хлеб? Но теперь-то мы понимаем, что сама по себе хлебная петля не была так туга, чтоб задушить Петроград, ни тем более Россию. Не только голод, а даже подлинный недостаток хлеба в Петрограде в те дни еще не начинался. По нынешним представлениям – какой же это был голод, если достоялся в очереди – и бери этого хлеба, сколько в руки возьмешь? А на многих заводах администрация вела снабжение продуктами сама – там и очередей хлебных не знали». Солженицын А.И. Размышления над Февральской революцией. М.: ИИК «Российская газета», 2007. С.16. на демонстрации: «Хлеба!», «Долой войну!».38

Как ситуацию в Петрограде воспринимали власти, видно из телеграммы начальника Штаба Верховного командования генерала Алексеева: «…двадцать пятого февраля толпы рабочих, собиравшиеся в различных частях города, были неоднократно разгоняемы полицией и воинскими частями. Около семнадцати часов у Гостиного Двора демонстранты запели революционные песни и выкинули красные флаги. На предупреждение, что против них будет применено оружие, из толпы раздалось несколько револьверных выстрелов, и был ранен один рядовой. Взвод драгун спешился и открыл огонь по толпе, причем убито трое и ранено десять человек. Толпа мгновенно рассеялась. Около восемнадцати часов в наряд конных жандармов была брошена граната, которой ранен один жандарм и лошадь. Вечер прошел относительно спокойно. Двадцать пятого февраля бастовало двести сорок тысяч рабочих. Генералом Хабаловым было объявлено о воспрещении скопления народа на улицах и подтверждено, что всякое проявление беспорядка будет подавляться силой оружья. По донесению генерала Хабалова, с утра двадцать шестого февраля в городе спокойно. Двадцать шестого в двадцать два часа получена телеграмма от председателя Государственной Думы Родзянко, сообщавшего, что волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры и что начало беспорядков имело в основании недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику39.

Почувствовать атмосферу вечера 26 февраля в Петрограде легче, если вспомнить о картине мира, которая сложилась у тех, кто противостоял режиму, и тех, кто его защищал. Для революционеров отправной точкой при осмыслении происходящего был опыт революции 1848 г. во Франции40. Этот опыт показал, что при современных средствах вооружения армии противостоять ей вооруженный народ не в состоянии41. Те, кто защищал власть, в меньшей степени интересовались историей французских революций, но помнили опыт 1905–1907 годов. Из него они извлекли: если власть готова применить силу, антиправительственные выступления можно потопить в крови. И для тех и для других итог событий 26 февраля был ясен: режим отдал приказ стрелять, армия его выполняет, беспорядки будут подавлены42.

План действий на случай массовых беспорядков в Петрограде у власти был. Но предпосылкой его реализации была лояльность войск. Это власти не подвергали сомнению. Шаги, которые необходимо предпринять, если солдаты откажутся выполнять приказы, в планах предусмотрены не были. Те, кто отвечал за обеспечение порядка, понимали, что стрельба по безоружным соотечественникам – для солдат тяжелая психологическая травма43. Но до вечера 26 февраля отказ стрелять по демонстрантам был редкостью, такие случаи пресекались начальством44.

В ночь с 26 на 27 настроение солдат стало меняться. «Применение ружейного огня против толпы всегда производит сильное впечатление на солдат и на офицеров. Когда же стрелять приходится против невооруженной толпы, среди которой большинство просто зеваки, впечатление оказывается почти потрясающим. Вид безоружного противника, вид убитых и раненых из его рядов смущает солдата. Да правильно ли поступает начальство, приказывая стрелять? Да хорошо ли, что мы стреляем? Эти вопросы невольно приходят в голову солдата45.

В середине дня 27 февраля были разгромлены окружной суд, артиллерийское управление. Из арсенала было похищено около 40 тыс. винтовок. Военное ведомство было уверено, что справится с ситуацией. Из телеграммы военного министра генерала Беляева генералу Алексееву 27 февраля 1917 года: «Начавшиеся с утра в некоторых войсковых частях волнения твердо и энергично подавляются оставшимися верными своему долгу ротами и батальонами. Сейчас не удалось еще подавить бунт, но твердо уверен в скором наступлении спокойствия, для достижения коего принимаются беспощадные меры. Власти сохраняют полное спокойствие46.