София Волгина - Век Екатерины Великой

• Название: Век Екатерины Великой
• Автор: София Волгина
• Жанр: Историческая проза
• ISBN: 978-5-906823-16-8

София Волгина с детства интересовалась отечественной историей. Написав роман о депортации российских греков, охватив историю полувекового периода их жизни, она не думала, что когда-то напишет о еще большем. Тема России, ее духовного развития, поднятие русского духа, развитие экономики, культуры, международного положения, любви и преданности Родине, чувства гордости принадлежности своему народу и многие другие аспекты истории страны всегда были ей не безразличны. Сама гречанка, она хотела показать, как немка Ангальт-Цербстская принцесса, волей судьбы оказавшаяся на русском престоле, стала русской духом и почитала русский народ лучшим в целом свете. Автору книги захотелось показать как можно шире жизнь и деятельность, психологию взаимоотношений с фаворитами и окружающими вельможами, дипломатами, военными деятелями и простым народом, охватывающие период всего ее тридцатичетырехлетнего правления Россией. Екатерина Вторая была Великой государыней для русского народа. Она сумела оставить будущему России образованных людей новой формации, для которых честь и слава Отечества стояли на первом месте.

Как сумел автор осветить век Екатерины, судить читателям.

---

Прямая тонкая фигурка дочери стала еще прямее. София чуть приподняла подбородок.

– Вот! Вот такая поза тебе очень к лицу! – прокомментировала мать. – Мы не богатые, но знатные и гордые. Помни сие, дочь!

Не забыв выпрямить и свою, довольно плотную фигуру, герцогиня вместе с дочерью проследовала к князю Долгорукому.

После короткого отдыха принцессы Ангальт-Цербстские снова пустились в путь. Перед поездкой им преподнесли легкие шубы из роскошных соболей. Посадили их в императорские красные сани, обитые мехом, так что они могли ехать в них лежа во весь рост. Улегшись, счастливые от такого приема, мать и дочь проспали половину дороги из Риги до Санкт-Петербурга. Впереди кортежа их сопровождали конногвардейцы, среди коих выделялся высокий и сухощавый барон Иеронимус Мюнхгаузен, весельчак и правдоискатель. Он немало позабавил высокородных государственных гостей. Позади них следовал отряд Лифляндского полка.

Ехали быстро, по ночной дороге, освещенной бочками с зажженной смолой.

* * *

В начале февраля они прибыли в столицу, где им надлежало провести неделю, дабы за то время принцесса могла сшить себе платья, соответствующие тогдашней русской придворной моде – при дворе носили узорчатые шелка с золотыми и серебряными цветами на светлом фоне. Они изготавливались в Англии и на родине принцессы Софии – в прусском Цербсте, занимавшем второе место в Европе по производству ткани. Двор русской императрицы славился роскошью, достойной Востока. Было известно, что сама государыня имела тысячи платьев и чуть меньше – башмаков! В сие время Елизавета Петровна с придворными находилась в своей любимой Москве. Отъезд государыни перемещал до сотни тысяч человек, но все же в Санкт-Петербурге оставалось еще много придворных и часть дипломатического корпуса. Конечно же посланники – французский маркиз де ла Шетарди и прусский барон Мардефельд – поспешили показаться перед новыми, возможно, в будущем влиятельными, лицами. Оба направились к ним почти одновременно.

Герцогиня Иоганна-Елизавета оказалась среди людей, выказывающих ей почтение и открытую лесть. Два дипломата незаметно соперничали друг перед другом, желая обворожить новоприбывших дам. Герцогиня любезно беседовала, рассыпая остроумные замечания. Она обожала подобную атмосферу – таковую, где она могла и пококетничать, и показать свой блестящий, как ей казалось, ум. Не теряя времени, в отпущенные на отдых часы она принялась устраивать приемы, встречаясь со знатью и высокопоставленными придворными. Через день герцогиня уже отлично была осведомлена, что русский двор разделен на две партии. Во главе одной из них стоял вицеканцлер граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, глава Коллегии иностранных дел, к врагам был непримирим, обладал характером твердым и смелым, никогда не отказывал своим друзьям в помощи. Он стоял за союз Австрии, Саксонии и Англии. Ему противодействовала партия, мечтавшая о союзе Франции и Швеции, возглавляемая французским дипломатом, маркизом Жаком Шетарди, очаровательным кавалером, отличавшимся острым умом, красотой и любезными манерами.

Между делом герцогиня Иоганна давала возможность дочери наблюдать и делать выводы о том, как надобно себя вести, в каких кругах она будет вращаться, какое блестящее положение она сможет занять, ежели станет членом императорской фамилии.

* * *

В Москву, где во дворце графа Головина их ждала императрица, они гнали во весь опор. Принцессу Цербстскую и ее мать сопровождала огромная свита, включавшая отряд лейб-кирасир Его Императорского Высочества, шталмейстеров, офицеров лейб-гвардии Измайловского полка, метрдотелей, кондитеров, поваров и их помощников, фурьеров и конюхов. Сани, которые им предоставили на сей раз, и от коих принцесса-мать осталась в восторге, принадлежавшие самой императрице, были ярко-красного цвета, украшены серебром, опушены куньим мехом, устланы шелковыми матрасами и такими же одеялами. Принцессы мать и дочь Цербстские, разодетые в преподнесенные им в Петербурге роскошные шубы, ехали весьма быстро и комфортно. Последние версты с последней заставы они летели, как на крыльях, в повозке, запряженной шестнадцатью лошадьми. Придумал такие санные упряжки Петр Первый: любил русский царь быструю езду! В Санкт-Петербурге им объявили, что надобно им успеть ко дню рождения Великого князя Петра Федоровича. Посему ехали день и ночь на такой скорости, что дух захватывало – спешили успеть к десятому февраля. Не обошлось без приключения: по дороге на одном из поворотов зацепили угол крестьянской избы. Один из сопровождавших был сбит и оставлен тамошним лекарям. Сама повозка чудом не перевернулась – при сем принцесса Цербстская даже не проснулась, а герцогиня изрядно ушиблась. Однако к дому графа Головина, где пребывала Ея Величество императрица Елизавета, прибыли к установленному времени. Вечерело. Москву изрядно замело снегом. Принцессы еле успевали вертеть головой, разглядывая золоченые купола церквей, деревянные дома, бородатых прохожих в длиннополых шубах и полушубках, высоких шапках, – все совсем не такое, как в их родной Пруссии. Иоганна успела выведать у прусского посланника, барона Акселя фон Мардефельда, что императрица предпочитала Петербургу Москву, а паче всего обожала свое родное село Коломенское.

Принцесса София-Фредерика Августа с матерью еще не успели по приезду сбросить с себя тяжелые шубы, как пред ними предстал наследник трона, Петр Федорович, в парадном мундире со шпагой, эфес коей украшали драгоценные камни. Прибывшая вероятная невеста украдкой оглядела жениха снизу доверху. Отметила, что все в нем вполне прилично – кроме, пожалуй, слишком бледного лица.

Великий князь поведал, что был в таком нетерпении увидеть их, что не удержался – и вот он перед ними. Он любезно поцеловал обеим руки.

– Весьма, весьма рад вас видеть, – воскликнул он на родном немецком, щелкнув каблуками и бряцнув шпагой.

– Вы крайне любезны, Ваше Высочество, – почему-то на французском ответила ему польщенная герцогиня. – Мы тоже рады вас видеть.

Учтиво сделав реверанс, София сказала, сдерживая волнение:

– Рада вас видеть, Ваше Высочество, и поздравляю с днем рождения!

Иоганна тут же поправила дочь, мило улыбаясь:

– Мы обе поздравляем вас, Ваше Высочество, и пусть Господь поможет вам во всем!

Петр Федорович даже зарумянился, вежливо и с благодарностью поклонился.

– Как хорошо, что вы успели! Будет дан отменный обед и бал.

Глаза наследника оживленно и довольно бесцеремонно разглядывали юную принцессу. Расхаживая около прибывших, он не переставал радостно рассказывать о предстоящем празднике и встрече с императрицей. Наконец он остановился перед Софией.

– Вы так похожи на ваше изображение, сделанное французом Пэном! Очень милый портрет.

– Спасибо, Ваше Высочество. А я вас помню еще со встречи в городе Эйтине.

Петр Федорович наклонил голову, соображая, когда сие было.

– Тогда наши родственники собрались по поводу…

Иоганна мило перебила ее:

– Сие имело место в 1739 году. Мы встречались там с нашими дорогими родственниками, и вас там впервые нам всем представили. Софикхен было десять лет, а вам одиннадцать.

– Ах да, – наследник картинно хлопнул себя по лбу, – Эйтин! Как я мог забыть ту встречу! Помню-помню: там присутствовала какая-то девочка. Это были вы?

София весело кивнула головой.

Иоганна не преминула отметить:

– Ваше Высочество, вы ведь знаете, в каком мы родстве. Вы, Петер Карл Ульрих Голштинский – сын двоюродного брата моей покойной матушки. А я – урожденная принцесса Иоганна-Елизавета Голштейн-Готторпская – ваша двоюродная тетка. Так что вы с Софикхен – троюродные брат и сестра.

Петр Федорович широко улыбнулся:

– Вот видите, постепенно все мы, родственники, соберемся сюда, под крылышко моей родной тети Эльзы.

– Какая у вас, князь, необычная судьба! Вы, можно сказать, единственный внук двух великих полководцев, правителей сильнейших государств, когда-то воевавших друг против друга. Карл и Петр!

– Да, и вот он я, их единственный внук, вы правы. Ношу их имена: я и Карл, я и Петер. А ведь мог стать королем Швеции. Но, как известно, когда матушка моя, Анна Петровна, – он многозначительно посмотрел на своих слушательниц, – выходила замуж за моего отца, Карла-Фридриха Голштейн-Готторпского, одним из требований моего деда Петра стало то, что первый же внук должон будет вернуться в Россию как наследник трона. Я здесь уже около двух лет. Большой двор – вокруг тетушки государыни Елизаветы, а мой же – Малый – находится в Ораниенбауме, недалеко от Санкт-Петербурга. Надеюсь вам, принцесса, там понравится, – обратился он к Софии. – И вы, тетушка, тоже полюбуетесь на него.

Уже почти освоившаяся, герцогиня, согревшись, поправляла оборки рукавов и тщательно разбирала складки своего парадного бледнозеленого платья. Бегло взглянув на дочь, велела ей оправить прическу. София-Фредерика встала перед зеркалом.