Петрусь Бровка - Когда сливаются реки

• Название: Когда сливаются реки
• Автор: Петрусь Бровка
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1964

Роман «Когда сливаются реки» (1957; Литературная премия имени Я. Коласа, 1957) посвящен строительству ГЭС на границе трёх республик, дружбе белорусов, литовцев и латышей.

---

Наконец, чтобы не смущать Анежку, Агата обратилась к дочери:

— А что же вы про стройку писать будете?

Марфочка смутилась.

— Завтра в отряде поговорим... Ну, мусор на стройке уберем, цветы посадим... Правда, Анежка?

Анежку тронуло это доверчивое обращение девочки, и она ответила ей серьезно, как подруге:

— Правда... Конечно, правда!

Вскоре она стала собираться домой.

— Да что ж так рано? — забеспокоилась Агата.

— Завтра на работу.

— Посидели бы... Первый раз у нас.

— Спасибо.

— Так вы обязательно приходите...

Анежка не ответила, только кивнула головой.

Алесь проводил ее до барака. В селе уже все легли спать, только на горе, около стройки, мелькала живая искорка. «Неужели Каспар еще сидит?»

Анежка шагала рядом, и на сердце у нее было тепло — теперь она была довольна, что побывала у Алеся. Видимо, живут они дружно, хорошо, совсем не так, как у нее дома, когда там жил Паречкус.

Незаметно дошли до барака. В окне комнатки, где жили Восилене и Анежка, все еще горел огонь. Девушка пригласила Алеся зайти обогреться, но он постеснялся. Простившись, быстро зашагал домой, не чувствуя двадцатиградусного мороза. Ему было жарко от радости.

XXII

Весна пришла как-то внезапно. С вечера снег был схвачен довольно острым морозцем, и трудно было предположить, что все рухнет на следующий день. Солнце, окутанное серой дымкой, несмело и лениво подымалось над лесом; казалось, оно не выспалось и не прочь еще подремать в сугробах в бору. Но, поднявшись сажени на три над вершинами, оно принялось за работу, и все вокруг переменилось. Серый туман растаял, расползся, словно его никогда и не было, солнце, будто только теперь умывшись и широко раскрыв глаза, глянуло вокруг, и все закипело: вдруг отяжелевший снег начал оседать, на гребешках сугробов, искусно завитых и выведенных метелями, заблистали капли, тоненькие синие нити ручьев выбились в ложбины, увеличились, набрали силу, и вся округа зажурчала, забормотала, запела. К полудню на взгорках показались серые и темные пятна, лед на реке начал вздыхать, покряхтывать, словно ему, старому, трудно было собираться в дорогу. Потом у берегов появились узкие полыньи. Все вокруг дрожало, плавилось, приходило в движение, и легкий прозрачный пар начинал подниматься в затишных местах. Можно было подумать, что это сама земля могуче вздыхает и разминается после долгого зимнего сна. А высотный кран на строительстве поднимал свою стрелу, словно вытягивал длинную шею, поглядывал за леса, откуда неслись теплые ветры, — ему, поработавшему зимой, уже нечего было делать.

Алесь стоял и смотрел на все это. На сердце было неспокойно. Такой дружный приход весны всегда радовал его, сельского паренька, раньше, но не сегодня: вода быстро поднимается, внезапно может двинуться лед, а для гидротехника это зрелище не столько красиво, сколько угрожающе. Обычно люди пьют воду, купаются в реке, плещутся в морской волне, но они весьма смутно и отдаленно представляют себе силу этой стихии, которая при определенных условиях может дробить камень, рушить гигантские железобетонные плотины. Уже сейчас люди научились тонкой струей воды сверлить сталь, а сила воды далеко этим не исчерпывается… Алесь, как гидротехник и строитель, видел и понимал эту силу, знал, чем это может угрожать. Нельзя сказать, чтобы он об этом не думал раньше и не принимал мер, но никто не ожидал, что весна может быть такой бурной. «Надо немедленно поднимать тревогу, — решил он. — Не зевать, а поспевать! Пожалуй, придется вызвать подрывников, срочно организовать дежурства бригад на перемычке...» И он поспешил в контору, озабоченный, чего с ним никогда не случалось, и даже не заметил Анежки, которая выглядывала из дверей барака. С час крутил он ручку телефона, разговаривая с «Пергале» и Эглайне. Рассказал о своих опасениях и Захару Рудаку. Тот согласился с ним и тут же принялся сколачивать из долговцев бригаду для борьбы с ледоходом.

Тревога Алеся передалась и соседям. «Как бы и вправду беда не стряслась», — решили они, и к вечеру на строительство потянулись новые группы людей. Из «Пергале» явился сам Мешкялис, а эглайненскую бригаду возглавил Петер. В общем, народу в Долгом собралось почти столько же, сколько в день открытия строительства. Прежде всего решено было нарастить на метр земляную перемычку. Зазвенели и заблестели на солнце лопаты. На взгорке готовили песок, хлопцы и девчата возили его на телегах... И хотя работа эта была нелегкой, среди молодежи не гасло веселье — наступала весна, и горячая кровь бурлила в жилах.

Алесь был тут же. Ему приятно было видеть, что из «Пергале» приехали Йонас и Зосите, — после свадьбы он с ними еще не встречался. Когда Алесь поздоровался, Мешкялис, стоявший рядом, пошутил:

— Скоро мы к ним на крестины поедем.

— Ну, тут мы и без вас обойдемся, — не то в шутку, не то всерьез ответил Йонас. — А то поднимете стрельбу и опять праздник испортите!

Впрочем, шутить было некогда, и Мешкялис с Йонасом тоже принялись ссыпать землю с телеги. На ночь оставили на перемычке только одну дежурную бригаду. Старшим назначили Кузьму Шавойку, который гордился этим поручением. Он заметно изменился за последнее время, стал общительнее и спокойнее. Никифорович шутил по этому поводу, что жизнь уже объездила Кузьму и под седлом и в оглоблях, теперь, пожалуй, не понесет и воза не разобьет...

Люди, притащив бревна, устроились вокруг костра, шутили и болтали, рассказывали всякие забавные истории, которых немало случается на гулянках, а Кузьма стоял, освещенный красноватым светом, в полушубке и бараньей шапке, и с него художник смело мог писать картину: «Партизанский командир обдумывает новую операцию». Для полноты сходства не хватало Кузьме только маузера в кобуре или по крайней мере автомата. Выражаясь образно, Кузьме хотелось превратиться в одно сплошное ухо. Он прислушивался ко всему: не раздастся ли где скрежет или подозрительный треск, свидетельствующий о передвижке льда. Иногда он бегал к середине перемычки, чтобы убедиться, что все спокойно, иногда отходил к полю и пробовал снег — не схватывает ли морозцем? Он хотел, чтобы все шло спокойно, но в то же время буйная фантазия рисовала ему самые страшные ситуации, в которых благодаря его расторопности и самоотверженности одерживается полная победа... Он жаждал подвига, чтобы в нем до конца отмыть свою душу от неприятного осадка после той глупой пьянки и драки.

Но не только бригада Кузьмы не спала в эту ночь. Около полуночи Алесь тихонько, чтобы не разбудить мать и сестру, оделся и выскользнул из хаты, пошел берегом около озера. Вскоре по той же стежке побрел, покашливая и постукивая палочкой, дед Никифорович, которому не спалось по той причине, которая гонит птиц после зимовки в родные места. Говорят, перед тем, как сняться с места, они несколько дней, сбившись в стаи, ведут себя беспокойно, кричат, словно переговариваются и советуются... Никифорович собирался улетать один и советоваться мог только сам с собой.

«Хоть бы обошлось!» — думал Алесь, представляя, сколько трудов может пойти прахом. Наверное, так замирает сердце у председателя колхоза при виде грозовой тучи, которая поднимается над полем, погромыхивая и синевато поблескивая молниями. Алесь подходил к берегу и ощупывал лед, пытался пробить его колом. «Нет, еще крепкий», — утешал он себя и понимал, что утешает напрасно: весенний лед вязок, трудно пробивается, но легко ломается под напором. Кроме того, быстро прибывает вода...

Он шел по сосновой опушке, прислушивался к тихому шуму вершин, которые, казалось, одни только знали, что завтра будет на озере Долгом. Алесь прислонился спиной к высокому стволу с жесткой корой и шрамами и подумал: «Сколько видела эта сосна ледоходов на Долгом? Может быть, сто, может, и того больше... Жаль, что деревья не умеют разговаривать, мы, люди, от этого много теряем». Он смотрел вокруг — всюду легкая, синеватая мгла с полосами туманца по низинам. Только в районе строительства мигали электрические огоньки и трепетал, словно красная бабочка, костер на перемычке. «Анежка, наверное, спит, — сожалел Алесь, — не подозревает, как может перековеркать нашу судьбу эта ночь... Да и мне пора бы, завтра, может быть, потребуется много сил». Но он не жалел о том, что вышел прогуляться в эту бодрящую весеннюю ночь. Все стремительно менялось вокруг, иным был ветер, тихий, с новыми запахами и внезапными волнами тепла, которое скоро выгонит из земли цветы и вскинет в небо жаворонков; иначе шумела опушка — казалось, деревья о чем-то шепчутся с землей, может быть, советуются, не пора ли гнать вверх соки и разносить по округе свежие запахи смол; по-иному, быстро и чисто, мерцали в небе звезды...

Тут, на опушке, его и нагнал Никифорович.

— Думал, еще одного злодея накрыл, — пошутил старик.

— А я и не знал, что вас мучает бессонница, — в тон ему ответил Алесь.