Петрусь Бровка - Когда сливаются реки

• Название: Когда сливаются реки
• Автор: Петрусь Бровка
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1964

Роман «Когда сливаются реки» (1957; Литературная премия имени Я. Коласа, 1957) посвящен строительству ГЭС на границе трёх республик, дружбе белорусов, литовцев и латышей.

---

— Загубит... Чует мое сердце, съест он меня, дочка, — жаловался старик.

— Да что это за человек такой? — И Аделя решила взглянуть на него сама.

А чтобы не бросалось людям в глаза ее появление на стройке, прихватила с собой кошелку, будто шла в магазин. Уже почти пройдя лес, на самом краю его, она увидела Алеся. Девушка вздрогнула от неожиданности... «Так это он, Алесь... Ходит и ходит по стежке взад-вперед, словно заведенный. Пришел на свидание? Не похоже, с таким кислым видом девушку не ожидают. Может, неприятности на стройке? — лихорадочно перебирала она различные предположения. — Может, обдумывает что? Но для этого незачем выбирать такие места. Влюбился, что ли? В кого?.. Если бы в меня!.. — И сердце ее обдало жаром от одной этой мысли. — Какой он интересный... Куда уж там Казюку! И на черта была бы мне эта Малиновка...»

Решив, что надо быть посмелее, Аделя вышла из-за кустов, откуда наблюдала за Алесем, воскликнула удивленно и задорно:

— Кого я вижу!

Алесь удивился. Подобной встречи он не предполагал, а кроме того, его поразила такая восторженная радость Адели Гумовской. Она уже протягивала ему руку, возбужденная и раскрасневшаяся, ее синие глаза смеялись и поблескивали. Алесь молчал, растерянный, а она сыпала и сыпала словами:

— Ах, как хорошо, что я вас встретила… Только отчего вы такой грустный?

Однако заметив, что это не производит на Алеся впечатления, притихла.

— Я, наверное, мешаю.

— Нет, почему?

По врожденной застенчивости Алесь не мог ее оборвать, хотя встреча и была ему неприятна.

Между тем Аделя, очень быстро оценившая обстановку, решила вызвать к себе сочувствие:

— Вы не знаете, Алесь, как мне тяжело.

— Я бы не сказал этого... судя по вашему виду.

— Можно быть с вами откровенной? — не отставала Аделя. — Я погибаю через отцовский хутор. Посоветуйте, что мне делать? Я молодая, хочу жить, хочу быть вместе со всеми, с вами, Алесь, и с вашими друзьями... Разве я придумала хутора, границы, прошлое? Мне хочется работать, как все, и песни петь... Чем я виновата, что мой отец такой? Я живой человек, а там у нас, как в могиле: совы кричат ночью, лес под самыми окнами, того гляди черти с болота в окошко стучать начнут... Лежишь ночью, слушаешь, как ветер шумит, и так страшно становится.

Алесь не знал, что ей ответить. В словах ее было много правды.

— Что-то я не замечал раньше, чтобы вы тосковали, — заметил он.

— Ах, Алесь, Алеська... Не знаете вы за вашими делами моего горя...

Он начинал злиться, напомнил:

— В войну на вашем хуторе было веселее, когда немецкие офицеры танцевали.

— Где хотели, там и танцевали... В Долгом тоже! Но и партизаны приходили на хутор за хлебом и салом… А мы с вами в это время были еще маленькими… Разве не так? — заигрывала Аделя.

Сославшись на неотложные дела, Алесь попрощался с ней и ускоренным шагом направился на строительство.

— Не злитесь на меня, Алесь! — не то попросила, не то посоветовала она вслед, когда он уходил.

В это же время в Долгое из «Пергале» ехали Каспар Круминь и Мешкялис. Говорили они о колхозных делах. Круминь заинтересовался планами постройки Дома агрикультуры, и на некоторое время это оттеснило думы о Восилене.

Мешкялис, всегда возбужденный и вечно торопливый, непрерывно говорил, а Каспар Круминь поддакивал короткими репликами.

— Ты видел мой лен? — наседал Мешкялис на Каспара. — Ну правда, в самую пору для выставки?

— Смотреть будут...

— Что? Смотреть? Как тебе не стыдно, Каспар, — не смотреть, а удивляться будут!

— Будут и удивляться, — спокойно соглашался тот.

— Ну и говоришь ты, словно заживо в гроб человека кладешь! — горячился Мешкялис. — Ты же знаешь, что такого льна, как мой, в целом сельсовете нету.

— Нету...

— И во всем районе...

— И в районе...

— Эх! С тобой поговоришь! — плюнул огорченный Мешкялис. Он не знал, что мысли Каспара были заняты Восилене. — А кто это так спешит? — показал Мешкялис кнутовищем на девичью фигуру впереди. — Кому надо быть в Долгом, так тот уже там, а кому не надо... Э, да это Анежка! — удивился он, когда они подъехали ближе.

Остановив лошадь, они помогли девушке сесть в телегу.

Каспар Круминь обрадовался этой встрече. Он знал, что Анежка работает и живет вместе с Восилене, и надеялся кое-что разведать о ней у Анежки...

Показалось Долгое, и каждый из них подумал о предстоящих встречах. Захара Рудака в правлении не нашли, и Каспар Круминь остался доволен этим.

— Поехали на строительство, — с необычной поспешностью предложил Каспар. — Видно, он там...

Колеса застучали по каменистой дороге, и долговские хаты с цветами на окнах начали убегать назад. У Анежки часто и тревожно стучало сердце. Вот и последняя хата села скрылась за бугром, показался барак с желтой крышей. Анежка неожиданно для себя испытывала такое чувство, словно возвращалась домой. Это удивило ее. Даже рокот бульдозера, к которому она долго не могла привыкнуть, не раздражал, а радовал ее. Глазами искала она Алеся, с которым ей хотелось как можно скорее поговорить.

Однако больше всех повезло Каспару Круминю. Когда они подъезжали к столовой, их весело приветствовала Восилене.

— Целый обоз председателей колхозов! — смеялась сна. — Анежка, я ж по тебе соскучилась!

— Конечно, нас ты не ожидала! — укорил Юозас Мешкялис.

— Вас ждать — глаза проглядишь... А приехали — милости просим...

— Ну, если так, то принимайте! — вставил свое слово Каспар Круминь.

— А где Рудак? — спросил Мешкялис.-

— Там! — махнула рукой Восилене в направлении котлована.

— Так я пошел к нему, — кинул уже на ходу Мешкялис.

— И я с вами, Юозас! — крикнула Анежка и побежала догонять его.

Она надеялась там найти Алеся.

Каспар и не ожидал, что все так удачно сложится. Но, оставшись с Восилене наедине, растерялся. Он топтался около воза, пока Восилене не позвала его:

— Идите в дом... Что вы крутитесь около телеги, как черт возле церковного старосты?

— Спасибо за комплимент! — усмехнулся Каспар. «Все пойдет на лад, побольше смелости», — подбадривал он себя.

Восилене привела Каспара в маленькую комнатку, где они жили вместе с Анежкой. «Сразу видны женские руки», — заметил Каспар. Кровати аккуратно застланы белыми покрывалами, в изголовьях — взбитые подушки с загнутыми уголками, на окнах — занавески, на белой скатерти стола — глиняный горшочек с цветами...

— Садитесь, — пригласила Восилене. — Может, хотите попить с дороги? — И она поставила бутылку квасу.

— Это можно, — согласился Каспар.

Пить ему не хотелось, но и отказаться он не посмел.

Он тянул время, чтобы подыскать слова для начала разговора, и, вероятно, успешно справился бы с этой задачей, если бы не побаивался острого языка Восилене. К тому же он вдруг почувствовал себя неловко в этой чистенькой и прибранной комнатке.

Каспар посмотрел на свой неуклюжий костюм, тяжелые сапоги и застеснялся еще больше.

Выручила его сама Восилене.

— Как ваши дети? — спросила она с искренним сочувствием.

— Спасибо, здоровы, — ответил он, радуясь, что разговор переходит к тому, ради чего он сюда приехал. — Только сами знаете, плохо им, некому досмотреть.

— А что ж вы не подумаете об этом?

— Что ж тут придумаешь…

— Ну, не маленький, сами знаете.

Каспар вздохнул и решился:

— Если уж зашла об этом речь, то я осмелюсь просить вас стать хозяйкой в моем доме...

Он подошел к ней и взял ее за руку, но Восилене мягко высвободила руку.

— Что вы, Каспар? Это вы серьезно?

— Серьезно...

— Нет, как же это так — ни с того ни с сего? — удивилась она.

— Почему это ни с того ни с сего? А если я об этом давно думаю? — признался он и сел, опустив голову.

Восилене, несмотря на свой боевой и решительный характер, растерялась. Она давно знала и глубоко уважала Каспара, но даже подумать не могла о том, что произошло. К тому же все было так внезапно.

— Вот не думала, что вы такой шутник, Каспар! — смущенно улыбнулась она, избегая ответа.

Каспар хотел сказать, что он, конечно, не молод и не умеет говорить, но что он не раз об этом думал, словом, хотел сказать многое, но скрипнула дверь и вошли Рудак с Мешкялисом.

— Ишь ты, недурно устроился! — выпалил Рудак,

Каспар боялся одного, что Восилене расскажет председателям колхозов все, что здесь происходило, приняв его предложение за шутку. Но она промолчала, и это обрадовало его.

Мешкялис развивал свои мысли о постройке Дома агрикультуры. Все знали, что, загоревшись какой-нибудь новой идеей, он лез, как трактор, напролом, пока не израсходует горючее. Каспар подготовил едкое замечание относительно того, что для выставки его льна хватит и амбара, но воздержался, не рискуя обострять разговор в этих условиях. Что касается Рудака, то, как говорится, на костер вдохновения пергалевского председателя он лил воду сомнения.