Джоджо Мойес - После тебя

• Название: После тебя
• Автор: Джоджо Мойес
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-10809-7

Что ты будешь делать, потеряв любимого человека? Стоит ли жить после этого? Теперь Лу Кларк не просто обычная девчонка, живущая обыденной жизнью. Шесть месяцев, проведенных с Уиллом Трейнором, навсегда изменили ее. Непредвиденные обстоятельства заставляют Лу вернуться домой к своей семье, и она поневоле чувствует, что ей придется все начинать сначала. Раны телесные залечены, а вот душа страдает, ищет исцеления! И это исцеление ей дают члены группы психологической поддержки, предлагая разделить с ними радости, печали и ужасно невкусное печенье. Благодаря им она знакомится с Сэмом Филдингом, врачом «скорой помощи», сильным человеком, который знает о жизни и смерти все. Сэм оказывается единственным, кто способен понять Лу Кларк. Но сможет ли Лу найти в себе силы вновь полюбить?.. Впервые на русском языке!

---

– Уж можете мне поверить, я вовсе не считала последние девять недель отгулами в качестве поощрения.

Он обследовал нижнюю поверхность крана и задумчиво вытер ее большим пальцем. Мне пришлось собраться с духом, прежде чем начать говорить.

– Я упала с верхнего этажа. Если хотите, могу показать шрамы после операций. Чтобы вы, упаси господи, не подумали, что я захочу это повторить.

Он окинул меня изумленным взором:

– Ваш сарказм совершенно неуместен. Я отнюдь не утверждаю, что с вами может произойти очередной несчастный случай, но, если учесть, что вы проработали в нашей компании всего ничего, ваш отпуск по болезни кажется мне недопустимо длинным. Это все, что я хотел вам сказать. Чтобы вы взяли себе на заметку.

У него были запонки с гоночными машинами. Секунду-другую я их тупо разглядывала.

– Мистер Персиваль, ваше сообщение принято. В дальнейшем постараюсь избегать несчастных случаев с почти летальным исходом.

– И вам понадобится униформа. Если подождете пять минут, я принесу вам ее со склада. Какой у вас размер? Двенадцатый? Четырнадцатый?

– Десятый, – ответила я.

Он удивленно поднял брови. Я последовала его примеру. Когда он исчез в своем кабинете, Карли, стоявшая у кофемашины, послала ему вслед сладкую улыбку.

– Вот хреноплет, – процедила она.

И Карли не ошиблась. Начиная с самого первого момента, как я заступила на работу, Ричард Персиваль, выражаясь словами папы, прилип ко мне точно банный лист. Он снимал с меня мерки, исследовал каждый уголок в баре на предмет микроскопических крошек от арахиса, скрупулезно проверял выполнение гигиенических требований, собственноручно подсчитывал выручку и отпускал нас домой только тогда, когда сумма всех пробитых чеков до последнего пенни сходилась с наличностью в кассе.

У меня больше не оставалось времени болтать с посетителями, проверять на мониторе время отправления, отдавать забытые паспорта, смотреть из огромного застекленного окна на взлетающие самолеты. Теперь я даже не успевала почувствовать раздражение при звуках «Кельтских свирелей Изумрудного острова», выпуск третий. Если посетителя не удавалось обслужить в течение десяти секунд, Ричард, как по мановению волшебной палочки, появлялся из кабинета, демонстративно вздыхая, а затем громко извинялся за то, что гостя заставили так долго ждать. Мы с Карли, обычно занятые в это время обслуживанием других клиентов, незаметно обменивались сердитыми и презрительными взглядами.

Первую половину дня он тратил на встречи с поставщиками, вторую – на телефонные разговоры с головным офисом, неся жуткую околесицу о посещаемости и затратах на одного клиента. Он заставлял нас втюхивать чуть ли не каждому посетителю более дорогие напитки и отчитывал, если мы этого не делали. Одним словом, радости было мало.

Но ко всем прочим неприятностям у нас еще появилась униформа.

Карли вошла в дамскую комнату, когда я уже заканчивала переодеваться, и встала рядом со мной перед зеркалом.

– Мы похожи на пару идиоток, – сказала она.

Какой-то маркетинговый гений, занимавший высшую ступень корпоративной лестницы, оказался недоволен черными юбками и белыми блузками, решив в результате, что национальные ирландские костюмы пойдут на пользу сети баров «Шемрок и кловер». Эти национальные ирландские костюмы определенно были придуманы тем, кто искренне верил, будто дублинские деловые женщины и кассирши из супермаркетов обычно ходят на работу в изумрудно-зеленых вышитых жилетах, гольфах и танцевальных туфлях со шнуровкой. Ну и в придачу в париках с локонами.

– Господи, если бы мой парень увидел меня в таком виде, он бы точно меня бросил! – Карли прикурила сигарету и забралась на раковину, чтобы нейтрализовать установленную на потолке пожарную сигнализацию. – Представляешь, поначалу он чуть было не попытался меня поиметь. Извращенец.

– Интересно, а что тогда должны надевать мужчины? – Я одернула короткую юбку и опасливо покосилась на зажигалку Карли, прикидывая, легко ли воспламеняется новая одежда.

– Сама посуди. Из мужчин тут только один Ричард. И ему приходится носить эту жуткую рубашку с зеленым логотипом. Бедняга!

– И это все?! Что, никаких эльфийских остроносых туфель? Никаких шляп с высокой тульей, как у лепрекона?

– Надо же, как удивительно! Выходит, только мы, девочки, должны выглядеть на работе точно порнографические лилипутки.

– В этом парике я похожа на Долли Партон[6] в молодости.

– Попробуй рыжий. Нам еще крупно повезло, что есть три цвета на выбор.

И тут мы услышали, что нас зовет Ричард. При звуках его голоса у меня рефлекторно скрутило живот.

– Так или иначе, я здесь точно не останусь. Я ему тут устрою «Риверданс». Прямиком на выход – и сразу на другую работу, – заявила Карли. – Пусть засунет чертов трилистник[7] в свою тощую корпоративную задницу. – И, исполнив нечто такое, что я назвала бы ядовитой пародией на прыжок и подскок, Карли гордо покинула дамскую комнату.

Остаток дня я вздрагивала от постоянных разрядов статического электричества.

Собрание группы психологической поддержки закончилось в половине десятого. Я вышла на улицу и, вконец обессилев после трудного дня, вдохнула полной грудью влажный летний воздух. Потом стащила жакет – слишком жарко, – неожиданно поняв, что оголяться на глазах у незнакомых людей ничуть не позорнее, чем разгуливать в псевдоирландском танцевальном наряде.

Я не смогла говорить об Уилле, хотя другие говорили о своих утратах так, словно любимые люди по-прежнему были неотъемлемой частью их жизни и находились где-то совсем рядом.

– О да, моя Джилли постоянно так делала.

– Не могу заставить себя стереть голосовое сообщение брата. Я должен время от времени слышать его голос, чтобы не забыть, как он звучит.

– Иногда я слышу, как он ходит в соседней комнате.

А я даже не решалась произнести вслух имя Уилла. Их рассказы о семейных отношениях, о тридцати годах брака, об общих домах, детях и так далее заставляли меня чувствовать себя мошенницей. Ведь я ухаживала за ним всего шесть месяцев. Я любила его и проводила в последний путь. Но разве эти, в сущности, посторонние люди способны понять стремительную динамику наших отношений за каких-то шесть месяцев? Как объяснить им, почему мы без слов понимали друг друга? Почему у нас были свои шутки, свои секреты и своя, быть может, суровая правда? И как сильно эти короткие шесть месяцев изменили мое мироощущение? Ну и наконец, как ему удалось настолько заполнить мой мир, что без него он совсем опустел?

Да и вообще, какой смысл холить и лелеять свою скорбь? Словно постоянно расковыривать рану, не давая ей нормально заживать. Я знала, на что подписывалась. Я знала, какова была моя роль. Но какой смысл пережевывать это снова и снова.

Нет, хорошего понемножку. Ноги моей больше тут не будет. В чем я уже практически не сомневалась. А папе я найду что сказать.

Я медленно шла по парковке, шарила в сумочке в поисках ключей от машины и уговаривала себя, что по крайней мере сегодняшний вечер я не буду куковать в одиночестве перед телевизором, с ужасом думая о том, что уже через двенадцать часов хочешь не хочешь, а придется быть на работе.

– На самом деле его ведь звали не Билл, так?

Я удивленно подняла голову и обнаружила идущего рядом со мной Джейка.

– Да.

– Наша Дафна совсем как настоящая служба теле- и радионовостей в одном лице. Намерения у нее самые хорошие, но ты даже не успеешь произнести фразу «реинкарнация грызунов», как все, кто входит в круг ее общения, будут в курсе твоей истории.

– Спасибо, что предупредил.

Он ответил мне широкой ухмылкой и кивнул на мою юбку из люрекса:

– Кстати, клевый прикид. Очень подходит для групповых занятий со скорбящими.

Джейк остановился, чтобы завязать шнурок. Я тоже остановилась и, немного поколебавшись, сказала:

– Прими мои соболезнования по поводу своей мамы.

Джейк нахмурился:

– Не надо так говорить. Это как в тюрьме. Там у человека не положено спрашивать, за что он сидит.

– Правда? Ой, извини. Я не хотела…

– Расслабься. Я пошутил. Ладно, увидимся на следующей неделе.

Какой-то человек, стоявший прислонившись к мотоциклу, приветственно поднял руку. А когда Джейк подошел к нему, заключил мальчика в медвежьи объятия и поцеловал в щеку. Я даже застыла на месте от неожиданности. В наше время было непривычно видеть, чтобы отец на людях целовал сына, вышедшего из дошкольного возраста.