Анна Чарова - Любовь приходит в черном

• Название: Любовь приходит в черном
• Автор: Анна Чарова
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

Журналистка Марина во время сенсационного репортажа прикоснулась к Неведомому. А потом Неведомое прикоснулось к ней, и жизнь Марины изменилась навсегда. Цунами страсти накрыло ее и понесло в неизвестность. Сама того не желая, она увидела Запретное, и теперь по ее следу идут зловещие враги. Боль и слепящая любовь, отчаяние и опасное возбуждение, ненависть и щемящее счастье — отныне постоянные спутники Марины. Сумеет ли молодая журналистка раскрыть тайну странных охотников, избежать их мести? И сможет ли она сделать все это сама или ей ни за что не обойтись без сильных мужских рук? Что выбрать: лишающую рассудка страсть или преданную нежность?

---

Катя, не стесняясь Марины, молча переоделась в свою одежду и направилась к выходу, Артур последовал за ней. Марина надеялась, что он начнет оправдываться — не дождалась. Он даже не обернулся, чтоб попрощаться, когда захлопывал дверь.

Марина метнулась к окну, прижалась к стеклу лбом. Воровато оглядевшись, Артур сел за руль, хлопнул дверцей. Катя устроилась позади него. Да, она действительно для него ничего не значит, как и Марина, как и кто бы то ни было. Его гипертрофированное эго заслоняло даже солнце.

А чего ты хотела? Чтоб восток и запад поменялись местами? Чтоб случилось чудо и вместо снега в январе с неба посыпались розовые лепестки? Поведение Артура вполне предсказуемо. Да, безумно хочется, чтоб он одумался, позвонил в дверь и все объяснил, тогда Марина простила бы ему даже Катю, даже то, что он своим равнодушием чуть не довел бедную девушку до самоубийства, — несмотря ни на что, она продолжала его любить.

Но машина Артура дернулась, объезжая припаркованный синий автомобиль с засиженным голубями кузовом, и медленно покатила к выезду из двора. Возвращаться он не думал, извиняться — тем более.

Марина легонько стукнулась лбом о стекло, слизнула предательски бегущие по щекам горячие капли. В ее душе проснулась часть собственной сущности, с которой она раньше не сталкивалась. Это даже не второе — третье «я» ныло, канючило, билось головой о стены и лопотало: «Ну что тебе стоило потерпеть Катю, видно же, что Артур не знает, как от нее избавиться, но ему ее попросту жалко: она шантажирует его суицидом. Тогда Артур часто бывал бы рядом, и можно было трогать его, чувствовать его в себе. Да, он жестокий, но разве тебе это не нравится? Нужно принимать человека со всеми его недостатками. Тем более что у Артура достоинств больше».

— Нет! — крикнула Марина и ударила стену кулаком, распахнула окно и заорала: — Ну и вали, нарцисс. Гад бесчувственный!

Понятное дело, никто, кроме соседей, ее не слышал: «Мицубиси» Артура уже исчез из виду, и Марина впервые в полной мере ощутила натянувшиеся канаты уз. Будто привязанную к автомобилю, теперь ее вздернуло, протащило по комнате и ударило о стену.

Оглушенная, она села на пол, обхватив себя руками, и принялась себе доказывать:

— Думаешь, ты единственный мужик и я буду убиваться? Черта с два! Да я завтра же кого-нибудь найду, козел! Ты еще пожалеешь!

Марина понимала, что уже послезавтра Артур ее вряд ли вспомнит, и от этого делалось тоскливо и бесприютно. Безумно хотелось остаться хотя бы в его памяти — она ведь сделала для этого все: отвергла его, не стала прогибаться, в отличие от Кати и сотен таких же дурочек. Ну не умеет она подставлять другую щеку.

Вот и пусть помнит как единственную женщину, давшую сдачи.

Но самоутешение работало слабо, слезы катились, а в душе ширилось, росло чувство утраты, как растет расстояние между берегом и удаляющимся кораблем с алыми парусами, куда она безнадежно опоздала.

Поднявшись, Марина протопала к холодильнику, хлебнула холодной воды из запотевшего стакана. Все, Кнышева. Пореви сегодня-завтра, а потом станет легче, ты успокоишься и забудешь… Нет, такого не забудешь, но воспоминания о нем померкнут, утратят материальность, и ты положишь их в копилку опыта, чтобы доставать иногда и любоваться, как драгоценными камнями.

Сейчас же тебе нужно разорвать все, что вас связывает. Первым делом — удалить его номер из телефона, чтоб не было соблазна позвонить. И все сообщения — тоже. Да, не хочется, но это необходимо.

С минуту телефон просто лежал в ладони, Марина смотрела на него, как на живое существо, приговоренное к казни. Потом набралась мужества, отыскала номер Артура и нажала Del, подтвердила, что действительно хочет его удалить, и всхлипнула, когда на экране высветилось «операция прошла успешно». Наступила очередь сообщений. Их Марина стирала равнодушно, только над последним долго думала, ловила и пыталась осмыслить ощущение.

Это как приводить приговор в исполнение, причем казнить нужно самое дорогое.

— Зачем Герасим утопил свою Муму, — пробормотала она и криво усмехнулась.

Закончив с сообщениями, Марина вспомнила о том, что у нее припрятано полбутылки коньяка, неплохо бы использовать его как обезболивающее.

Пила она из горлышка, закусывала тонко нарезанным сыром. Спирт обжигал горло, согревал, отодвигал боль на задний план, и она делалась приятной, как в шестнадцать, когда любовные терзания доставляют странное наслаждение, их смакуешь, ими упиваешься.

Уснула она за полночь под песни «Ночных снайперов».

Обрывки снов напоминали горячечный бред. Марина много раз распахивала глаза и снова падала в сон, похожий на фрагменты калейдоскопа.

Проснулась она по будильнику, разбитая и больная. Голова трещала, ломило каждую мышцу, каждый сустав. Но не это было самым отвратительным: из груди словно вырвали сердце, и в разверзшуюся черную дыру втягивалась реальность.

«Это пройдет, — утешила себя Марина. — Не сегодня, так потом. Главное — доползти до завтра целой. А сейчас — доползти до аптечки, выпить таблетки от головы и плестись на работу».

От последней мысли Марину замутило, перед глазами заплясали разноцветные круги, она покачнулась, схватившись за трюмо. Хреново-то как, какая работа? Вызвать врача, сделать больничный…

Пошатываясь, она добрела до кровати и будто упала в липкую черноту. Перед глазами проносились лица, места, в душе рождались эмоции — нереальные, болезненные. Некоторое время она словно барахталась посреди темноты, чувствуя себя шаром в воздушных потоках.

Потом — снова калейдоскоп видений, смешанный с реальностью. Артур, Наташка, горячий чай. Вроде бы кто-то звонил, а может, и нет.

Когда наконец удалось сфокусировать взгляд, над ней нависало одутловатое мужское лицо. Если бы не белый халат, Марина бы заорала и принялась отбиваться. Врач глянул в сторону и проговорил:

— Теперь ей станет полегче.

Врач встал и направился к выходу, прихватив чемоданчик с инструментами, Наташка отправилась его провожать. Щелкнув щеколдой, уселась на кровать рядом с Мариной и покачала головой:

— Ну и напутала ты меня, подруга.

— Что было? — прохрипела Марина.

— Что-что… Вчера тебе позвонила, а ты бредишь, ну, я и примчалась.

— Спасибо… Вчера? — вяло удивилась она. — Прошли сутки, и сегодня понедельник?

— Ну да.

— Моим ты не звонила?

— Нет.

— И не надо их волновать… Спасибо. А как же работа…

— Забыла? Я ж в отпуске, — на лоб легла прохладная рука Наташи. — И где ты умудрилась поймать ГРИПП среди лета?

Марина соображала туго. Одно она понимала — это не ГРИПП, а самая настоящая ломка. Уколы не уберут причину, и только Артур избавит ее от мучений. Захотелось к нему прикоснуться. Настолько, что она готова была валяться у него в ногах, вымаливать прощение, лишь бы он позволил дотронуться до себя. И хорошо, что нет сил, иначе…

Никогда. Больше — никогда. Лучше сдохнуть.

— Ты что, ревешь? — поинтересовалась Наташа, и Марина отвернулась к стене.

— Дела-а-а, — проговорила подруг а. — Давай поговорим об этом?

— Извини, нет.

Большинство женщин с радостью делятся сокровенным, раздают частички боли близким, и им становится полегче. Для Марины же исповедь перед чужими людьми всегда казалась чем-то стыдным, особенно когда приходилось рассказывать о неприятном. Какое там «поделиться» — все равно что призывать покойника, как в открытой ране ковыряться, лучше подождать, когда она заживет.

— Ната, спасибо, мне уже полегче, у тебя малая одна…

— Она с бабушкой, ничего.

— Да нормально все со мной.

Наташка покивала.

— Ага, ага, ты в зеркало себя видела? — Наташка метнулась в ванную и ткнула Марине под нос зеркало, откуда на нее смотрела заморенная женщина с красными глазами и потрескавшимися бескровными губами. Но самое страшное, эта женщина напоминала смертельно больную: черты лица заострились, щеки ввалились.

Марина зажмурилась, вспомнила Оливию, Катю, и от этого понимания по спине пробежал холодок. Сковывающие ее невидимые цепи тянулись к Артуру, хотелось прекратить мучения даже ценой собственной жизни.

В глубине души шевельнулась злость. Всему есть медицинское объяснение: самка всегда выбирает самого сильного, харизматичного самца — так задумано природой. На него начинает вырабатываться дофамин, внутренний наркотик, и человек попадает в зависимость от другого человека. Но чтобы так… до болезни и полного растворения.

Танцующий огонь — это красиво. Можно бесконечно наблюдать за ним, если б не одно «но» — ему нужно сжигать, чтобы жить. Сейчас Марина ощущала себя лесом, где догорает последняя роща. Потом огонь умрет и останется пепел. Не пустыня, как раньше, нет. В пустыне есть жизнь. Выжженная пустошь. Джунгли после напалма.