Мартин Гилберт - Черчилль. Биография

• Название: Черчилль. Биография
• Автор: Мартин Гилберт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-10781-6

Мартин Гилберт

---

Во время работы в Министерстве по делам колоний Черчилль пытался привить колониальной администрации либеральные принципы. Его записки Элгину были настолько откровенны, что в нескольких случаях министр даже просил их заклеивать, чтобы младшие клерки не могли прочитать. «Наш долг, – писал он, в частности, Элгину, – настаивать, чтобы принципы справедливости и безопасности юридических процедур соблюдались строго, пунктуально и педантично». Прочитав доклад об «умиротворении» племен в Северной Нигерии и предложения генерал-губернатора о репрессиях против племени, которое сожгло склад компании «Нигер», Черчилль докладывал Элгину: «Разумеется, если мир в колонии зависит от решительных наступательных действий, мы должны поддержать это. Но постоянные кровопролития в Западной Африке вызывают возмущение и тревогу».

Справедливость – главная забота Черчилля. Когда губернатор Цейлона как причину отказа в просьбе восстановить в должности начальника охраны цейлонских государственных железных дорог назвал «неудобство», Черчилль ответил: «Неудобство бывает неотделимо от справедливости, но это одно из условий, гарантирующих от повторения инцидентов в будущем». В частной записке Элгину Черчилль заметил: «Объяснения губернатора – это мешанина невразумительных аргументов, демонстрирующих полнейшее равнодушие к элементарным принципам справедливости и порядочности. Они если не оскорбляют нравственность, то принижают интеллект. Позвольте торжественно заявить, что Либеральная партия уделяет самое пристальное внимание соблюдению прав личности на основе законов и очень малое – мелкому самолюбию генерал-губернатора. Тон и манеры, с которыми высшие должностные лица цейлонского правительства относятся к дружелюбному, цивилизованному и развитому народу, которым они управляют, вызывают крайнюю озабоченность».

Когда Элгин отказался возбудить по этому поводу дело, как того хотел Черчилль, последовало сердитое частное письмо: «Отклоняя мое предложение, вы не приводите никаких доводов, не пытаетесь рассмотреть самые веские аргументы, которые я искренне изложил вам. Это вызвало у меня глубокое беспокойство». Увольнение железнодорожного охранника на Цейлоне и вторичное осуждение его по одному и тому же делу вызвало новый протест Черчилля: «Сначала предъявить человеку обвинение, – написал он, – затем пересмотреть дело, по которому уже вынесен оправдательный приговор присяжными и судьей, и потом без какого-либо намека на справедливость отменить его на основании мнения чиновников департамента, что этот человек все равно виновен, – значит совершить невообразимую ошибку, причем самым глупым образом. Отправление правосудия на Цейлоне – гнуснейший скандал колониальной службы».

Когда в Натале было подавлено восстание зулусов, он снова выразил протест Элгину в связи с «отвратительной бойней». Либеральные принципы Черчилль отстаивал не только в кабинете министерства. Выступая в Глазго, он представил свое видение картины будущего. «Общая тенденция цивилизации, – сказал он, – направлена на умножение коллективных функций общества. Государство должно играть все большую роль. Оно должно, к примеру, проявлять глубокую заботу о больных, престарелых и прежде всего о детях».

Черчилль поддерживал стремление многих либералов пресечь сверхприбыль от спекулятивного повышения стоимости земли. Он хотел, чтобы государство занялось лесонасаждением и вообще активнее брало на себя роль работодателя. «К сожалению, – говорил он, – железные дороги страны находятся не в наших руках. Кроме того, я с нетерпением жду введения всеобщих стандартов минимального уровня жизни и оплаты труда и искренне надеюсь на их постепенное повышение по мере развития производства. Есть средний путь между капитализмом и социализмом. Я не призываю ослабить напор конкурентной борьбы, но мы можем многое сделать, чтобы облегчить последствия для проигравших в этой борьбе. Мы хотим провести черту, ниже которой не будет опускаться уровень жизни наших граждан. Но выше этой черты они смогут свободно конкурировать. Мы хотим развития конкуренции и не хотим ее ограничивать. Мы не собираемся подрывать устои современной науки и цивилизации, мы лишь стремимся, так сказать, перекрыть пропасть страховочной сеткой».

В конце 1906 г. кандидатуру Черчилля рассматривали на пост министра образования. «Я с ужасом открываю каждую почту, опасаясь подтверждения слухов о том, что могу лишиться вашей помощи», – написал ему Элгин 27 декабря. «Разумеется, мне хотелось бы войти в кабинет министров, – ответил ему Черчилль, – чтобы принять участие в общенациональной, а не только ведомственной политике. Но я вполне представляю, что в ближайшее время не появится вакансия, которая меня бы устроила, а посему буду счастлив трудиться под вашим руководством в Министерстве по делам колоний еще год, если обстоятельства сложатся таким образом».

Черчилль остался у Элгина. Зимой он написал ему: «Никто никогда не видел такого доверия и снисходительности со стороны шефа. Мне повезло с самого начала работы в правительстве. На вашем примере и под вашим руководством я узнал очень многое о том, как ведется официальное делопроизводство, а мог бы в этом всю жизнь оставаться полным невеждой, окажись в каком-нибудь другом месте». Элгин же, занятый больной женой и множеством разных обязанностей в своей родной Шотландии, был рад, несмотря на имеющиеся у них с Черчиллем разногласия, иметь в Лондоне ответственного человека с такой административной энергией.

Зимой Черчилль отдыхал на острове Уайт. «К сожалению, – говорил он Элгину, – на море был полный штиль, и не удалось понаблюдать за огромными волнами, чем я готов заниматься часами». Ему исполнилось тридцать два года. Среди тех, с кем он познакомился в этом году, была дочь канцлера Казначейства Вайолет Асквит. Они оказались рядом за ужином. «Долгое время он сидел, погруженный в свои мысли, – позже вспоминала она. – Потом вдруг словно осознал мое присутствие. Окинув меня мрачным взглядом, он отрывисто спросил, сколько мне лет. Я сказала – девятнадцать. «А мне, – почти в отчаянии воскликнул он, – уже тридцать два. Впрочем, я моложе всех тех, с кем считаются». И закончил афористичной фразой: «Все мы жуки, но я, как мне кажется, жук-светляк».

В марте 1907 г. Черчилль отправился отдыхать в Биарриц, в величественный замок своего друга барона де Фореста и его отца, барона де Хирша. «Король ежедневно обедает или ужинает с нами, – писал Черчилль Элгину, – и, похоже, весьма к нам расположен. Погода восхитительная, очень много моих давних знакомых – и все тори! Постоянно подкалывают, подтрунивают, особенно представители знати, но мне удается достойно парировать». После бесед в Биаррице король Эдуард написал Черчиллю: «Мы много лет были знакомы с вашими родителями (еще до того, как они поженились), а вас с братом знаем с детства. И зная, какими прекрасными способностями вы обладаете, я с большим интересом слежу за вашей политической карьерой. Единственное мое пожелание – чтобы ваши способности были направлены на добрые дела и ваша служба государству была оценена по достоинству».

15 апреля в Лондоне состоялась встреча премьер-министров британских колоний. Черчилль самым непосредственным образом занимался ее организацией. Премьер-министр Трансвааля генерал Бота прибыл со своей девятнадцатилетней дочерью Хелен. В Лондоне распространились слухи, что Черчилль увлекся ею. Слухи оказались ложными, и вскоре он отправился в длительное путешествие по Европе и Африке в сопровождении бывшего слуги своего отца Джорджа Скривингса. В начале сентября во Франции Черчилль посетил маневры французской армии при Ангулеме. Подготовка французских войск произвела на него гораздо большее впечатление, чем «нелепое театрализованное представление немцев», – как он отозвался о маневрах германской армии, которые наблюдал годом ранее.

Из Франции Черчилль перебрался в Италию, где предпринял второе автомобильное путешествие, на этот раз с новым другом, Ф. Э. Смитом, членом парламента от консерваторов, остроумным и блестящим человеком, который быстро стал его ближайшим товарищем, несмотря на политические разногласия. Из Италии они поехали в замок де Фореста в моравском Эйхгорне, где развлекались охотой на зайцев и куропаток. Затем Черчилль снова вернулся в Италию, проехал по всему полуострову до Сиракуз. Там в 1955 г. он найдет покой и утешение, после окончательного ухода из политической жизни.

Из Сиракуз в компании Марша Черчилль пароходом отплыл на Мальту и провел там неделю. На острове он посетил тюрьму, судоверфь, школы и больницы. В конце визита он написал Элгину: «Жалобы мальтийцев по поводу того, что британцы их никогда не завоевывали, но что мы тратим их деньги, не позволяя самим контролировать расходы, вполне оправданны. На мой взгляд, для них это тяжело». С Мальты на крейсере Адмиралтейства он отправился на Кипр. Столкнувшись в Никосии с многолюдной демонстрацией, требующей присоединения к Греции, он заявил протестующим, что на него большее впечатление произвели бы внятные аргументы, а не размахивание флагами. Тем не менее он почувствовал, что британскую политику в отношении Кипра нужно менять, и телеграфировал Элгину: «Остров попросту обобран нашим Казначейством, и это заметно сказывается на моральном и материальном состоянии населения».