Рудольф Лускач - Завещание таежного охотника

• Название: Завещание таежного охотника
• Автор: Рудольф Лускач
• Издательство: Государственное издательство географической литературы
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1961

В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.

Автор книги —  чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.

---

Тремя гигантскими «зеркалами» были блестящие белые мраморные утесы. Между ними протекала бурная река.

— В них почти четыреста метров высоты, — тихо произнес Чижов, а Еменка добавил:

— По нашим преданиям, эти мраморные зеркала соорудил сын великого Торына, Арканзай, для своих трех жен: весенней, летней и осенней, так как ни одна из них не хотела смотреться в то зеркало, которое отражало красоту другой. Наши охотники назвали это место «Сверкающей долиной», и, я думаю, это название останется.

— Лучшего названия не найти, — подтвердил Олег, — и я бы предложил здесь остановиться. Сегодняшний переход был таким утомительным, что, честное слово, мы заслуживаем отдыха.

Все согласились с предложением, и мы разбили лагерь неподалеку от реки, напротив первого «мраморного зеркала».

Пока ставили палатки, я собрал свой спиннинг и направился к реке. Ее кристально чистые воды текли так быстро, что, попробовав войти в нее, я едва удержался на ногах.

С берега Чижов и Еменка предупреждали, что «…бурное течение может…»

Остального я не услышал… Вода несколько раз перевернула меня и ударила головой о камень — в ушах зазвенело, и бесчисленные звезды заплясали перед глазами. Однако я не растерялся и схватился как раз за тот камень, о который ударился. С большим трудом встал на ноги, и, хотя вода доходила всего до пояса, приходилось держаться, чтобы она не сбила с ног.

К счастью, удилище тоже застряло между камнями, и, таким образом, я вышел из неожиданного купания целым и без потерь.

Глава 4 КТО ПРЕДАТЕЛЬ?

Шульгин не приехал ни вечером, ни ночью. Олег высказывал предположение, что лесничий заблудился, Чижов в этом сомневался, но тем не менее распорядился, чтобы Старобор и Еменка разожгли на скале большой костер. Его свет мог служить отставшему в качестве ориентира. Но и это не помогло. Мы так и легли спать с тревогой о лесничем.

Наши волнения оказались напрасными. Утром, во время завтрака, подъехал без вести пропавший. Соскочил с лошади, подошел к нам и доложил, что ночью боялся проезжать по «Курортной долине» и поэтому предпочел переночевать под деревом. Нашего костра не видел, ночью немного продрог, но утром согрелся ездой и рад, что застал нас за завтраком. После обильного завтрака Шульгин заснул. Из деликатности мы его не будили, и Старобор остался вместе с ним.

Тамара выехала несколько раньше, но, когда мы покидали «Сверкающую долину», где гигантские зеркала отражали во все стороны утреннее сияние солнца, как ни странно, она очутилась сзади нас. Олег присоединился к ней, долго о чем-то с ней говорил, а затем подскакал ко мне.

— Знаете, Рудольф Рудольфович, что утверждает Тамара? Что якобы Шульгин подъехал к нашему лагерю совсем не с той стороны, с какой подъехали мы.

— Ну и что из этого? — удивился я.

— Мне кажется, что Тамара имеет против него зуб, но ведь само по себе это же любопытно, вы не думаете?

— Ей-богу, ничего любопытного в этом не нахожу. Тем более, что лесничий в этих местах бывал, хорошо знает тайгу, и вдобавок Еменка описал ему план нашего перехода.

— Вы правы, Тамара создает излишние беспокойства, и, честное слово, не знаю, почему она питает такую нелюбовь к лесничему…

День миновал без особых происшествий. На ночь мы остановились на небольшой поляне, окруженной ольхами и осинами.

Не знаю, почему-то мне пришло в голову спросить Еменку, не растет ли здесь женьшень.

— Откуда вы это узнали? — спросил он удивленно.

— Панцуй, как называется этот корень в Корее и Маньчжурии, говорят, растет в таких местах, где происходят необычные вещи. Животные будто бы обходят место, где он растет.

— Вы знаете что-нибудь об этом? — спросил Олег, с явным интересом следивший за нашим разговором.

— Почти ничего, но еще в Ленинграде я прочитал небольшую книжонку о «чудесах в земле». Ее написал некий мореплаватель, который на небольшом каботажном пароходике бороздил воды Охотского и Японского морей, а позднее стал искателем корня жизни.

— Ничего себе, смена призваний, — заметил Олег. — Но не объясните ли мне, я слышал, будто искатели корня на деревья наносят какие-то знаки?

— Из прочитанного знаю, что на старых кедрах вырубаются треугольники. На языке тайги они означают, что тут поблизости растет женьшень и имеет или имел своего владельца, который его нашел.

— Правильно, — перебил меня Еменка. — Но, наверное, вы забыли еще одну вещь. С деревьев сдирали длинные полосы коры и из нее делали специальные коробочки, в которые укладывали найденный корень.

— Да, об этом я совсем забыл. Но скажите нам, Еменка, правду: здесь в окрестностях растет корень-человек?

Охотник задумался и видно колебался с ответом. Вряд ли кто охотно говорил о местонахождении этого редкого корня, в большинстве случаев держал это в тайне. Однако я ошибался. Еменка внимательно осмотрел зарубку на дереве, которую я ему показал и которая, судя по всем признакам, была сделана много лет назад, а затем сказал:

— Это переговорный знак хао-шу-хуа на языке прежних искателей женьшеня. Каждый из них имел свой определенный знак, которым обозначал места, где нашел драгоценный корень. Вы не ошиблись. Здесь он где-то рос, может быть, растет и сейчас. Помнится, что об этих местах рассказывал мой дед, а отец, еще когда я был ребенком, искал здесь корень и в конце концов нашел. Однако с тех пор это место его больше не интересовало. Наверное, он выкопал последний.

— Прошло много лет, за это время здесь мог вырасти новый, — сказал Чижов, — а потому стоило бы здесь задержаться и хорошенько приглядеться.

Но Тамара придерживалась иного мнения:

— Это только задержит нас, и кто знает, не напрасно ли.

— Если он здесь растет, то время для поисков самое подходящее. В конце августа уже созревают его красные небольшие ягодки, — пояснил Еменка.

Поскольку мнения расходились, Чижов решил применить здесь свой излюбленный метод: голосование.

Он вырвал из блокнота семь страничек, каждый из нас написал свое «да» или «нет», свернул листок и бросил в подставленную шапку Еменки.

При подсчете результатов оказалось пять голосов за и два против. Наверное, из солидарности с Тамарой так проголосовал Олег, тем не менее вскоре он находился среди первых, отправившихся на поиски.

— Тайга не любит слабых, — кричал Шульгин, карабкаясь на высокий откос.

Еменка махнул рукой и возразил:

— Но зато женьшень любит обходительность и чистосердечие, иначе спрячется и его не найдешь.

Для меня, новичка в тайге, поиски чудесного корня были необычным событием, и, когда я потихонечку шагал среди вековых деревьев, заглядывая во все уголки, мое сердце усиленно билось.

Из большого небесного стада ветер выгнал в нашу сторону одну из овец, и это облако заслонило солнце. Под кедры опустились гнетущие сумерки. Стало холодно и неприятно. В руке я держал длинную палку и ею разгребал траву. Вдруг прямо перед собой я увидел растение, которое вызвало у меня прилив крови к голове: среди травы росли четыре блестящих зеленых листика, похожие на человеческую руку. У меня захватило дыхание. Ведь со мной случилось то, что я считал невозможным: так легко найти чудодейственный корень, который искатели порой высматривают целыми месяцами!

Я знал, что извлечение корня — задача весьма нелегкая и что выкапывать корень каким бы то ни было металлическим предметом нельзя, иначе повредишь его мельчайшие волосоподобные корешочки. Костяной лопатки у меня не было, да и деревянная вряд ли бы мне пригодилась, так как я не имел понятия, насколько далеко от панцуя следует начать откалывание. Тогда, сложив руки рупором, я закричал:

— Панцу-у-у-й!

Еще не донеслось эхо на мой призыв, как из глубины леса послышался ответ:

— Бежим, подождите!

Я с нетерпением ждал, что скажут Еменка и Чижов. Согласно прочитанному мной, четыре лепестка, торчавшие над землей, у женьшеня являлись признаком старого и весьма ценного корня, так называемого «тантаза», в то время как трехлистный называется «шима».

Став на колени, я осторожно разгребал траву и удалял лежавшие поблизости сухие веточки, чтобы мой женьшень сразу бросился в глаза пришедшим.

Вскоре подошел Чижов, остановился и снял шапку:

— Поздравляю вас. В наших краях уже семь лет никто не находил корня жизни. Покажите-ка мне этого красавца.

Еменка осторожно приблизился к корню, стал рядом со мной на колени и присматривался к листьям. Я ожидал, что он удивится. Охотник резко махнул рукой, затем сдвинул шапку на затылок и разочарованно вздохнул.

— Что вам не нравится? — спросил я взволнованно.

— Эх, Рудольфович, да ведь это не женьшень!

У меня по спине пробежали мурашки: