Рудольф Лускач - Завещание таежного охотника

• Название: Завещание таежного охотника
• Автор: Рудольф Лускач
• Издательство: Государственное издательство географической литературы
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1961

В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.

Автор книги —  чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.

---

— В сущности вы испытываете мою выдержку. В общем поступаете нечестно и переходите границу…

— Приличия? — спросил я.

— Нет, но того, чего бы вам не следовало говорить, поскольку знаете, что, что…

— Я задел ваши чувства?

Тамара слегка кивнула головой и улыбнулась.

— Смотрите, Тамара. Я вижу, что Олег вам не безразличен. Заметил это и лесничий Шульгин и шутки ради старается вашего геолога осмеивать. Я далек от этого. Олег Андреевич действительно хороший, серьезный и, вообще говоря, милый человек. Знаю, что вы ему нравитесь. Зачем же в таком случае вы воздвигаете между собой стену?

— Что вы выдумываете? Я ничего не знаю.

— Это интересно. И лучше будет, если я скажу об этом Олегу. Пусть знает, как обстоит дело.

— Предоставьте это мне и — спасибо за проявленную заботу.

Я махнул рукой и пошел к озеру, где, по словам Еменки, резвилась форель, называемая здесь ленком, и великолепный таймень. Меня интересовал таймень.

Берег озера оказался слишком крутым. Тогда я направился к устью речки и, найдя там удобное место, забросил блесны. Зажужжала катушка, леска рассекла воздух, блесна булькнула в воду. Я напряженно ожидал результатов, забрасывал снова и снова и все впустую. По-видимому, приманка не привлекала рыбу. Я сменил несколько мест, но все попытки оканчивались неудачей. Теперь я бы с радостью поймал даже сига, но он тоже не проявлял желания к более близкому знакомству. Вот так хваленые воды глубокой тайги! Здесь, говорят, случайные рыбаки, не имея приличной снасти, делали невероятные уловы. А я со своим изящным удилищем, наматывающейся катушкой, с переключателем скоростей, идеальной леской и с целым арсеналом блесен не имел ни малейшего успеха.

Мало того, даже медведи вылавливали тут целые горы рыбы…

Но едва только я подумал об этом, как что-то дернуло удилище, чуть не вырвав его у меня из рук. И вот в таких неожиданных моментах выручает привычка: совершенно машинально я подсек.

Подсеченная рыба не сорвалась, я быстро разматывал катушку. Попробовал не сматывать больше лесу, но удилище сразу же изогнулось дугой. В том месте, где кончалась леска, забурлила вода и на тройном крючке показался мечущийся обитатель прозрачных вод. Словно стрела пролетел он по воздуху, изогнулся и снова плюхнулся в воду. Подобные сальто он повторял несколько раз. Поднятый им шум в конце концов привлек зрителя. Это был Олег. Он бежал по берегу и кричал:

— Что тут происходит?

Жестом руки я предупредил его, чтобы он излишне не шумел и не показывался во весь рост. Наконец прыжки стали ниже, и спустя десять минут я подвел тайменя к берегу. Подтянув на длину багра, я благополучно вытащил его на сушу. Это был превосходный экземпляр. От европейских лососей он отличался цветом чешуи, был стройнее, светлее и отливал серебром.

Олег прикинул глазом: килограммов десять! В действительности же оказалось, что он весил все четырнадцать. Такой улов был встречен в лагере всеобщим признанием, тем более, что перед этим мнения о моих рыболовных способностях несколько расходились.

Ужин превзошел наши ожидания. Затем до самого захода солнца мы пили незаменимый чай.

Сине-фиолетовый тон небосвода переходил в цвет гиацинта.

Вечером сильная усталость не давала мне сразу заснуть. Олег беспокойно ворочался в своем мешке. Я спросил, почему он не спит.

— Не знаю, что-то меня гнетет, — вздохнул он.

— Наверно, излишнее беспокойство.

— Что вы знаете, Рудольф Рудольфович, о моих беспокойствах?

— Больше, чем вы думаете! Чтобы вам лучше спалось, я расскажу кое-что, что, собственно, не следовало говорить, ибо Тамара этого не желала.

— Тамара? — воскликнул Олег и высунулся из спального мешка. — Она вам что-нибудь сказала?

— И да, и нет. Только я не знал, что вы, здравомыслящий человек, имеете общие свойства с токующим глухарем: ничего не видите и не слышите. Правда, вы находитесь в несколько лучшем положении, поскольку я могу открыть вам глаза.

Геолог засмеялся, встал и зажег фонарь. Затем сел, скрестил руки на коленях и заговорил:

— Чтобы видеть, в чем дело, я зажег свет.

— Напрягайте, дружище, лучше слух. Мне кажется, вы не замечаете, что Тамара с вас глаз не сводит. Вы ищете сокровища в земле и не замечаете, что рядом с вами находится живое таежное сокровище, не видите его, будто туман заслонил вам глаза. Для вас же будет лучше, когда вы у себя в голове приведете в порядок всякие литосферы, тектоники и петрографии и от исследования разнородного сложения горных пород перейдете к познанию своей собственной натуры.

Олег понял мои намеки и сидел совсем тихо. Казалось, будто он действительно пытается разобраться, что происходит внутри него. Немного погодя он со вздохом сказал:

— В самом деле, мне кажется, что я влюблен. Но удивительно, что люблю человека, которого знаю так недавно…

Он не закончил фразу и поежился так, словно ему было холодно.

— Слова — это серебро, — рассуждал я вслух, — но когда вы замолчали, я понял лучше, чем когда бы то ни было, что при некоторых обстоятельствах молчание — это золото.

— Пожалуй, вы правы, и скажу вам открыто: единственный человек, который когда-либо произвел на меня впечатление, — это Тамара. Должен вам сознаться, я закоренелый холостяк. Вот уже несколько лет посвящаю себя исключительно научной работе, и, пожалуй, у меня даже нет времени обращать внимание на девушек.

— Шутите? — спросил я недоверчиво.

— Более серьезно я никогда не говорил. Пожалуйста, поймите: то, что я Тамаре не безразличен, меня поразило. Моя голова занята мыслями об ожидаемых открытиях…

— Говорите, открытия? Любопытно. Что это должны быть за открытия, если одна лишь мысль о них в состоянии сдержать ваши чувства?

Олег промолчал.

Вдруг мне вспомнился старый школьный инспектор и энтузиаст геолог Иван Фомич Феклистов и его таежные изыскания. Неужели внук унаследовал его черты? Не стремится ли он к определенной цели и не морочит ли нам голову ловлей живых соболей.

На лице Олега появилось полуудивленное, полустрогое выражение, он откашлялся и медленно заговорил:

— Есть у меня свои увлечения, которые занимали меня больше, чем что-либо иное. Но теперь вижу, что все бывает до поры, до времени. Я боялся оказаться смешным, если проявлю к Тамаре нечто большее, чем внимание. Вы говорите, что она чувствует ко мне, ну скажем хотя бы, склонность, и этим вы меня выводите из тупика, где безвыходно застряли мои чувства. Вы, Рудольф Рудольфович, помогли мне, как мало кто…

— Только без дифирамбов. Теперь хоть спокойно будете спать.

— Вернее, еще хуже. Ведь я совсем не знаю, что завтра сказать, как поступить…

— Проще простого. Подойдите к Тамаре, скажите ей о нашем ночном разговоре и сообщите то же, что и мне, и добавите все недосказанное и предназначенное исключительно для нее. Спокойной ночи!

Мир тесен, и многое в нем повторяется. Здесь, в этом краю необозримой тайги, дед Олега, Иван Фомич, когда-то стал виновником того, что Майиул стала женой Орлова, а потом Тамариной бабушкой. Теперь внуки познакомились, и кто знает, не помогут ли мои внушения в сватовстве…

Усталость и желание спать в конце концов сомкнули глаза, я быстро заснул и спал так крепко, что очень неохотно проснулся, когда кто-то среди ночи начал меня тормошить. Это был Олег.

— Слышите, что происходит? — произнес он дрожащим голосом.

Я ничего не слышал. Однако Олег упорно и настойчиво повторял свой вопрос так громко, что я окончательно проснулся и прислушался.

В тишине ночи раздавались странные, протяжные, как бы трубные звуки, усиливающиеся до рева.

— Вы слышите эти жуткие звуки?

В первое мгновение мне звуки тоже показались страшными, но затем я рассмеялся.

— Молодой человек, охотник, разве вы никогда не слышали оленьей свадьбы? Только подождите, мне кажется, это не олени…

Я встал и вышел из палатки. Месяц давно зашел, и небо затянуло темным покровом мрака.

Стояла кромешная темнота. Я прислушался к голосам диких животных и несколько заколебался: ведь «свадьбы» обычно бывают осенью. Послышались новые звуки, доносившиеся от устья реки. С противоположного берега раздавался трубный зов. Величественные цари лесов — сохатые вызывали своих соперников на поединок. Эти боевые «фанфары» мне были известны по Карелии и Северу. Но то, что доносилось со стороны озера, навевало страх на каждого мало-мальски пугливого человека.

Резкий крик и пыхтение смешивались с завыванием, и вдобавок ко всему казалось, будто кто-то с клокотанием глотает воду. Затем все утихло.

Из балагана выскочили наши друзья и молча прислушивались к ночному «концерту».

— Что скажете об этом, Петр Андреевич? — спросил Олег.

— Прекрасная музыка совершенно неизвестных исполнителей, ничего подобного я еще не слышал.