Евгения Яхнина - Кри-Кри

• Название: Кри-Кри
• Автор: Евгения Яхнина
• Издательство: Издательство детской литературы
• Жанр: Детская проза
• Год: 1940

Историческая повесть о Парижской коммуне 1871 года.

В центре повествования необычайная судьба подростка по прозвищу Кри-Кри.

---

— Тем более надо было поторопиться взять укрепления в районе ла-Рокетт, чтобы освободить пленников и в их числе епископа д’Арбуа[41].

— Вы все еще ничего не понимаете! — уже с досадой произнес маршал. — Поймите, какими злодеями мы оказались бы в глазах всей Франции и Европы, если бы коммунары до конца церемонились с заложниками, в то время как мы направо и налево расстреливали пленных! А чем оправдали бы вы завтрашние казни?

— А в самом деле, это неглупо придумано! — восхищенно сказал Винуа. — Как это мне раньше не пришло в голову?

Циничная беседа генералов открывала карты Тьера: надо было во что бы то ни стало вызвать со стороны коммунаров ответный террор. С первых же дней версальского нападения Коммуна держала в тюрьме заложников, контрреволюционеров. Однако, угрожая их расстрелом, если Версаль не прекратит казни пленных, руководители Коммуны не решались привести в исполнение свои угрозы. Была попытка обмена большого числа заложников, среди которых значился архиепископ д’Арбуа, на одного Бланки[42], давно томившегося в версальской тюрьме. Но Тьер отказался от обмена.

Он с удовлетворением выслушал донесение о том, что в последний день власти Коммуны толпа парижан ворвалась в тюрьму ла-Рокетт и расстреляла тридцать заложников, среди которых был и «святой отец церкви».

Узнав о казни архиепископа, Тьер, лицемерно вздохнув, сказал: «Смерть этого благочестивого служителя церкви принесет нам больше пользы, чем его жизнь».

Тактика Тьера развязала руки его исполнителям: они могли объяснить расправу над парижским народом как «справедливую» месть за «святого помазанника божьего» и других «лучших людей» Франции.

Ехавший впереди адъютант Мак-Магона поднял повыше свой фонарик и остановил зафыркавшую лошадь. Ему показалось, что он слышит чьи-то осторожные, крадущиеся шаги. Лучи фонаря осветили арку и сорванные с петель ворота. Никого не было видно. Шорох прекратился. Офицер повернул лошадь и обратился к генералу:

— Я полагаю, ваше превосходительство, что нам следует вернуться в центр. На этих улицах возможны всякие неожиданности.

— Вы правы, — отозвался Винуа. — К тому же, необходимо выспаться. Завтра предстоит немало работы!

— Ну что ж, я не возражаю, — согласился Мак-Магон и, повернув лошадь, пустил ее в галоп.

Улица огласилась звонким топотом трех коней. Через минуту и эти звуки затихли. Улица снова приняла пустынный вид.

Через некоторое время в черном провале ворот засветилась точка и по стенкам забегали дрожащие лучики двигающегося фонарика.

Кри-Кри, выбежавший из ворот, осветил небольшое пространство впереди себя. Фонарик с сальной свечой, подаренный ему капралом, вторично сослужил ему службу.

Убедившись, что поблизости никого нет, Кри-Кри повернулся и, сделав несколько шагов, скрылся под аркой. Через мгновение, следуя за Кри-Кри, показались Мадлен и Жако, несущие раненого Жозефа.

— Уехали! Интересно, кто это был? — прошептал Кри-Кри, не подозревавший, какой опасности только что избежал его дядя. — Мы уже на улице Сен-Мор, она упирается в Фонтен-о-Руа, а там — мы дома!

— А ты давно не был в своей каморке? — осведомилась Мадлен. — Может быть, тетушка Дидье поместила там кого-нибудь вместо тебя?

— О нет, не бойтесь этого! Прошли всего лишь сутки, с тех пор как она меня послала за цикорием. Старая ведьма, конечно, ворчит, что меня долго нет, но в каморку забраться не решится. Я запугал ее крысами, она их боится до смерти.

Пройдя несколько шагов молча, Кри-Кри вдруг добавил:

— По правде сказать, я и сам струсил, когда одна такая зверюга вцепилась мне в ногу.

— Как же это случилось? — спросил молчавший до сих пор Жако. Ему хотелось вывести своих спутников из того состояния удрученности, в котором они находились.

— Когда я шел по канализационной трубе, — пояснил Кри-Кри, — большущая крыса схватила меня зубами.

— А как же ты выбрался из трубы? — продолжал расспрашивать Жако.

— Труба выходит в колодец, который помещается во дворе, что рядом с Бельвильской мэрией. Если итти отсюда, то с левой стороны, как раз напротив сгоревшего дома… Знаешь, следовало бы заложить камнями этот проход…

— Это ни к чему! — ответил Жако. — Версальцам уже не надо пользоваться тайными ходами.

Мадлен шла молча. Кри-Кри, который шагал с ней рядом, поддерживая носилки, заметил, как она два раза поворачивала к нему голову, собираясь что-то сказать.

Кри-Кри догадался, что ей хотелось расспросить о Люсьене, узнать подробности его предательства, а может быть, и о его последних минутах. Начать разговор первым Кри-Кри не решался, да и не знал, как это сделать. В конце концов, самое главное Мадлен узнала от Этьена, а белый флаг, который выкинул изменник, досказал остальное.

Так шли они молча, и у каждого была своя дума.

Туман стал понемногу рассеиваться. Первые лучи солнца осветили крыши и фасады домов.

— Надо торопиться, Жако, — сказала Мадлен. — Мы должны добраться до «Веселого сверчка» раньше, чем рассеется туман.

— Я постараюсь итти скорее, — сказал Жако сдавленным голосом.

Он зашагал бодрее, но было уже достаточно светло, чтобы заметить неуверенную поступь Жако и неровное покачивание его корпуса.

— Ты устал, Жако? Тебе трудно? — спросил Кри-Кри и, обойдя носилки, взялся за концы поручней.

Руки мальчика коснулись горячих рук Жако. Кри-Кри заметил, что юношу била лихорадка, он весь трясся.

— Отдохни немного, передай мне носилки. Здесь недалеко. Я справлюсь.

— Ничего, ничего, Кри-Кри, я дойду, — пробормотал Жако.

Погруженная в свои мысли, Мадлен обернулась, взглянула на Жако, но ничего не сказала. Она только слегка замедлила шаги.

Скоро показалась знакомая вывеска «Cri-Cri Joyeux». Обогнув угол, все трое пролезли через отверстие, проделанное в деревянном заборе, окружавшем заброшенный сад, превратившийся теперь в пустырь, куда сваливали всякий мусор. Кри-Кри открыл окошко и первый влез в каморку. Потом туда проникла Мадлен и с помощью Жако втащила носилки с дядей Жозефом.

Жозеф все еще не приходил в сознание. Кри-Кри это очень волновало, но Мадлен успокоила его:

— Дай ему только спокойно полежать, и он быстро оправится.

Она с нежностью взглянула на Жозефа: казалось, она прощалась с ним навсегда.

— Прощай, Кри-Кри! — прошептала она, вылезая из окна в сад и прикрывая створку окна. — Скажи Жозефу…

Но слезы не дали ей закончить.

— Идем скорей, — торопил ее Жако. — Если нас найдут здесь, это может погубить Жозефа.

Светало. Туман совсем рассеялся. Нужно было спешить. Жако взял Мадлен под руку, и они направились опять по той дороге, по которой только что несли носилки. Но уже через несколько шагов Мадлен заметила, что Жако отстает. Она остановилась и посмотрела на него в упор.

— Что с тобой, Жако? Ты едва передвигаешь ноги и почему-то хромаешь? — Она осмотрела Жако с головы до ног и только теперь увидела, что его правый сапог весь залит кровью.

— Ты ранен, Жако? — с тревогой в голосе спросила она.

— Пустяки! Пуля прошла навылет, не тронув кости, — ответил Жако, виновато улыбаясь. — Ты иди, не жди меня. Мне надо отдохнуть две-три минуты, а потом я тебя догоню.

— Надо перевязать рану, да хорошо бы ее и промыть, — сказала обеспокоенная Мадлен.

— О, если бы мы нашли хоть немного воды! — силясь улыбнуться, сказал Жако. — У меня совсем пересохло горло.

Мадлен взглянула на товарища, и сердце ее сжалось. Жако выглядел больным: на похудевшем лице выделялись большие глаза, обведенные кругами, губы слиплись и высохли.

Мадлен оглянулась по сторонам. На углу улицы Фонтен-о-Руа, прямо против них, в чуть розовеющем утреннем свете вырисовывались контуры фонтана. Не раздумывая, Мадлен сдернула кепку с головы Жако, быстро перебежала улицу, нажала кнопку. Брызнула струя свежей воды, Мадлен дала кепке пропитаться водой, затем наполнила ее и принесла Жако напиться.

Жако с благодарностью и восхищением взглянул на Мадлен. За время их короткого знакомства эта девушка не переставала вызывать в нем восторженное удивление. Вот только эта история с Люсьеном! Как и у Мадлен, его мысли все время возвращались к этой печальной странице их недавнего прошлого.

— Необходимо все-таки перевязать тебе рану. Спрячемся вот здесь.

Мадлен указала на разрушенный снарядами дом. Верхний этаж его выгорел целиком. Каким-то чудом уцелела только блестящая медная кастрюля, подвешенная на крюке. В утренних лучах солнца медь горела особенно ярко. Это напоминание о повседневной жизни, о хорошей хозяйке, которая накануне разгрома добросовестно вычистила кастрюлю, врывалось ярким контрастом в насторожившуюся тишину. В окнах магазина, помещавшегося в нижнем этаже, были выбиты все стекла, а сорванная ставня, спускаясь с подоконника, образовала как бы нарочно приставленный дощатый скат.