Ефим Гаммер - Март 1953-го

• Название: Март 1953-го
• Автор: Ефим Гаммер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014

---

Но зимой с 1952 на 1953 все изменилось, и началось: «космополиты», «вредители», хоть на улицу не показывайся. А как не показываться, когда половина жизни проходит на улице?

Вот и сейчас — где мы? На улице. И серые дознанщики хоть в кафе-пивнушке, но тоже на улице. И пешеходы, пусть их мысли дома, у теплой плиты, тоже на улице. Шлепают-шлепают по сырому асфальту, посматривают на почернелые сугробы у кромки тротуара, и никто не улыбается.

Кстати, чтобы не забыть: это я еще 13 января подметил, как появилась в газете «Правда» статья про «убийц в белых халатах». Люди на улицах перестали улыбаться, бродят хмурые, подозрительно смотрят в глаза мимохожим: не врачи ли? Смотрят, смотрят, будто все превратились в серых, подобных тем дознанщикам, что ищут — не отыщут дядю Абрашу.

Вот бы их самих арестовать, чтобы неповадно было на людей охотиться!

Но как их арестуешь, по какой причине?

Впрочем, помнится, Жора-дегустатор, который «товарищ старшина», говорил дедушке Авруму по этому поводу так: «Был бы человек, а причина найдется. Какая самая подходящая? Такая, что работает без осечки — драка».

Что ж, остается организовать драку. Но не мне ведь кидаться с кулаками против серых плащей. И не Леньке.

Можно, конечно, организовать драку между мной и Ленькой, это, кажется, называется «междоусобица». Но толку от подобного мордобития — с голубиный клювик, что меньше мизинца. Нас самих и загребут в милицию.

Нужно привлечь кого-то позначительней и с мускулами, да еще имеющего опыт в подобного рода выяснении отношений, когда «раззудись плечо, размахнись рука» и зубы сыплются на простор родины чудесной.

Кого же пригласить? И вдруг вспомнилось: папа рассказывал, что Григорий Новак — невероятный «силач-Бамбула», по уважительному отзыву дедушки Аврума — был еще тот кулачный боец. В привокзальном ресторане Ростова на-Дону он в одиночку разнес вдребезги целую шарагу хулиганов, обозвавших его нехорошим для еврея словом — «жид». За это рукоприкладство «отбойных молотков», имеющее тяжелое последствие для внешнего вида антисемитов-обидчиков, его лишили звания «заслуженный мастер спорта» и не позволили больше защищать честь Советского Союза на помосте. Словом, отправили в цирковые артисты, чтобы он, наконец, познакомился с моей тетей Фаней, у которой как раз сейчас в дальней комнате нашей квартиры сидит в гостях и пьет чай вприкуску с сахаром.

Вот бы кого на подмогу!

Однако возглас души угас в ней же, когда я заглянул в комнату тети Фани на предмет шапочного знакомства с чемпионом мира.

— У нас есть до вас деловое предложение, — сказал я на скоростях, чтобы не забыть заготовленную фразу, и споткнулся о дальнейшие слова.

Перед нами за столом сидел не могучий богатырь, как представлялось в уме. А человек, с виду очень тучный, но маленького роста, объемом — что в ширину, что в высоту. Он пил чай вприкуску с сахаром — это точно. На нем был просторный, светлый по окраске костюм — и это точно. Но могучую силу я в нем не разглядел.

— Здрасте, товарищ дядя Гриша Новак! Я хочу с вами познакомиться! — произнес я спонтанную фразу, робея и переминаясь с ноги на ногу.

— Приходите на манеж, когда я буду выступать, там и познакомимся поближе. А пока познакомьтесь с этими конфетами, — и угостил нас «мишкой на севере».

«Там, значит, там», — подумали мы в унисон и ретировались восвояси.

Нам было немножко не по себе: как это такой грузный человек может быть Григорием Новаком? Где это видано, чтобы он в одиночку размордовал ватагу хулиганов? Куда ему против серых плащей? Не справится с поставленной задачей!

Ох, как мы ошибались! Это стало ясно много позже, когда увидели его на арене, отнюдь уже не в костюме с галстуком, а в спортивном трико. Но это было впоследствии. А сейчас? Сейчас необходимо было действовать безотлагательно, чтобы организовать драку в кафе-пивнушке напротив кинотеатра «Айна».

«Голь на выдумки хитра», — помнили мы наизусть присловье из советской литературы для малоразвитых сорванцов.

Нас называли «перекатиполе», так что мы подходили под понятие «голь». К тому же мы были горазды на разные выдумки. Хитрости, может, у нас и не имелось в запасе, но при наличии ума несложно обрести и ее.

И обрели, вспомнив, что требуется «пораскинуть мозгами» при желании кого-то оштрафовать, вернее, прицепиться за сущий пустяк, скажем, за переход улицы в неположенном месте, как будто здесь Нью-Йорк и машины носятся как угорелые.

С мозгами у нас полный порядок. У меня два полушария в голове, и у Леньки не меньше — просвечивай хоть рентгеном. Если пораскинуть ими, получается на выходе математического расчета — четыре. В переводе на нормальный язык: мозговых извилин на полкилометра — ровно столько, сколько до будки дедушки Аврума, где чуть ли не днюет и ночует дядя Жора-милиционер.

Пешодралом туда минут тридцать, а бежать — так дорога становится в три раза короче, конечно, не в длину, а по времени.

Помчались — не угонишься!

Мимо часов «Лайма», где свиданку назначают влюбленные в девушек парни.

Мимо городского канальчика, где ловится всего лишь казарага-колючка.

Вдоль по улице Ленина, прежде — Свободы, оставляя сбоку так и не переименованный на советский лад памятник Свободы («Милды»).

Мимо Верманского парка, названного после победы Кировским.

Мимо, мимо, мимо. Как пуля, летящая мимо всего, что остается в стороне от цели. И с размаху угодили прямо в мишень. Но в будку чистильщика обуви не заскочили, ибо оттуда стремительно вымахнул как ошпаренный здоровенный мужик с перемазанной черным сапожным кремом мордой. А следом за ним дедушка. Здоровой — не хромой ногой — он поддал своему визави под зад, да притом с такой копытной мощью в одну либо две лошадиные силы, что того выбросило по инерции на проезжую часть улицы Кирова — в неположенном для пешехода месте. И тут же послышался предупредительный милицейский свисток и строгий окрик старшины Жоры:

— Стой! Куда тебя понесло?

— Я… я…

— Ты! Ты! Нарушаете, гражданин. Здесь не переходной участок дороги.

— Я не самостоятельно. Меня толкнули.

Жора-дегустатор, который обходил чистильщиков обуви на предмет проверки качества ваксы и сапожных щеток, приблизился к нарушителю и сделал вид, что понюхал возле гневной его физиономии воздух.

— Пахнете, гражданин, несъедобным запахом. Водочка?

— Ну…

— Четвертинка?

— Мерзавчик.

— Не будем гадать на кофейной гуще. И в прицепе к водочке два пива?

— Воскресенье же сегодня, командир. Разве не заметили, выходной?

— Для кого выходной, гражданин, а для обслуживающего персонала вполне рабочий день. Правильно я говорю, если пораскинуть мозгами? — повернулся к дедушке Авруму.

— Совершенно точно. Настолько правильно и верно, что я пошел бы с вами в разведку, — кивнул дедушка Аврум, делая в словесном выступлении нажим на личное местоимение «вы» — в знак уважения к мундиру и чтобы нарушитель спокойствия не догадался о приятельских его отношениях с представителем власти.

— В разведку в следующий раз, — облизнулся Жора-дегустатор, но относительно неприметно, чтобы источаемым душком вишневки не повлиять на ход мыслей любителя выпить. — А сейчас доложите, почему у гражданина — мы еще посмотрим его паспорт! — ваксой измазюкина рожа? Не заплатил за обслуживание?

— И оскорбил нехорошими словами.

— Какими? Нецензурными?

Дедушка посмотрел на нас, догадывающихся, какими примерно словами оскорбил его мужик, побитый по мордасям сапожной щеткой.

— Цензурными. Но не подходящими для дружеского общения. За какие по морде бьют, когда нет ножниц, чтобы отрезать язык.

— И штрафуют?

— Штрафуют за переход улицы не по правилам. А за то, что он сказал цензурными словами, бьют по морде.

— Но вы его не били?

— Нет, я уже старый. Я попросил его выйти по-хорошему и чтобы он больше не говорил: «Жалко, что Гитлер вас всех не дорезал!»

— А он?

— Он как сумасшедший побежал от моей просьбы через дорогу, нарываясь на штраф.

— Значит?

И этот ненормальный, решивший за бесплатно выглядеть король королем в начищенных туфлях, выложил, точно миленький, дяде Жоре-милиционеру наличные. И пошел умываться в баню, куда его послал дедушка Аврум.

Для справки: бани тоже работали в воскресенье, как и чистильщики обуви. И милиционеры работали тоже, когда не отдыхали. А отдыхали они обычно после работы. И в этом мы убедились воочию, видя, что, отработав со штрафом, Жора-дегустатор пошел отдыхать. С этой целью запихнулся в будку, сел в кресло клиента, поставил ноги на колодку, будто вознамерился навести марафет с глянцем на свои сапоги. Но на самом деле мысли его были далеки от сапог, а витали вблизи от булькающего горлышка литровой бутыли с самодельной вишневкой.