Андрей Танасейчук - Эдгар По. Сумрачный гений

• Название: Эдгар По. Сумрачный гений
• Автор: Андрей Танасейчук
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-235-03764-9

Об Эдгаре По написано много, среди его биографий есть удачные, менее удачные, спекулятивные — разные. Речь идет, разумеется, об англоязычном мире. Но до сих пор не было ни одной отечественной биографической книги. Свою задачу автор видит в том, чтобы понять писателя, показать, как и какие обстоятельства, люди и встречи влияли на него, увидеть, что оказывало воздействие на формирование его личности и стимулировало творчество, как рождались сюжеты, как протекала каждодневная жизнь реального человека по имени Эдгар Аллан По.

знак информационной продукции 16 +

---

Завершалось письмо словами: «С уважением и любовью, Эдгар А. По».

Они не были формальными, как это часто бывает, а шли (по крайней мере те, что касались миссис Аллан) от чистого сердца.

Казалось бы, такое послание не могло не тронуть сердце торговца. И уж тем более сердце его супруги. Но почти наверняка письмо это не попало в руки Фрэнсис Аллан, а сам мистер Аллан на него не ответил. Не написал он и лейтенанту Ховарду.

Выждав три недели, По пишет снова, уже другими словами повторяя многое из того, о чем писал прежде. Решение его оставить армию остается неизменным. Не оставляет его и уверенность в грядущем признании. В этом смысле интересна фраза, прозвучавшая в письме, — настоящее Провидение, которому, увы, суждено было сбыться только через много лет после смерти поэта: «Ричмонд и американское государство слишком малы для меня — весь мир станет моим театром».

Но и на это письмо ответа не последовало. Тем не менее, как можно узнать из очередного послания опекуну (от 4 февраля 1829 года), По не оставляет попыток связаться с ним, пишет даже Джону Маккензи, опекуну Розали, с тем чтобы тот связался с торговцем и действовал в его интересах. В этом письме впервые возникает тема Вест-Пойнта: «В свое время вы выказывали заинтересованность в том, чтобы меня зачислили в число кадетов Военной академии». Он сообщает в Ричмонд, что «вел расспросы» по этому поводу и выяснил, что «зачисление нетрудно устроить — через ваше личное знакомство с мистером Уиртом, или по рекомендации генерала Скотта[76], или даже офицеров форта Монро…».

Можно предположить, что мистер Маккензи имел разговор с мистером Алланом и наверняка написал старшему брату своей приемной дочери, но результат этого разговора неизвестен. Впрочем, как и содержание письма — оно не сохранилось.

Трудно сказать, знала ли о письмах своего любимца миссис Аллан. Скорее всего, нет. Во всяком случае, не знала подробностей и писем не читала. Но то, что в эти — последние — месяцы жизни она постоянно думала и тревожилась о его судьбе и, видимо, не раз говорила о нем со своим супругом, очевидно. Едва ли разговоры эти случались часто, едва ли они были долгими — слишком слаба она была и почти не покидала постели. Но то, что они были, — безусловно. Иначе не объяснить перемену к пасынку, произошедшую с мистером Алланом после смерти жены. Видимо, он дал слово не оставлять его опекой. Может быть, даже поклялся.

В то время клятвы не были пустым звуком. Люди были религиозны. И даже такой черствый человек, как Джон Аллан, не мог поступиться клятвой.

Скорее всего, такая клятва была дана уже у постели умирающей. Хотя, вероятно, торговец не думал, что она умирает. Об этом говорит то обстоятельство, что он, несмотря на неоднократные просьбы больной жены, не посылал за Эдгаром и сдался только в ночь на 28 февраля, когда ей, видимо, стало уже совсем плохо. Он написал короткую записку о состоянии жены и просил пасынка не мешкая приехать. Эдгар По смог выехать только вечером 1 марта. Он спешил и не знал, что его приемная мать уже умерла: это случилось тогда же, 28 февраля, поздним утром. Эдгар По приехал в Ричмонд во второй половине дня 2 марта и не успел даже на похороны: миссис Аллан похоронили утром на городском кладбище Шоко-Хилл.

Обычный срок увольнительной, связанной с необходимостью, тогда был равен десяти суткам. Вероятно, на такой срок была дана увольнительная и Эдгару По. Все эти дни он безвыездно провел в доме на Пятой улице, в своей комнате на втором этаже. Тогда же с опекуном он обсудил и планы, связанные с поступлением в Вест-Пойнт, и, как можно судить из будущих писем и грядущих событий, нашел на этот раз у него поддержку.

«Многие факты позволяют с уверенностью утверждать, что решение По поступить в Вест-Пойнт с самого начала было не более чем уступкой желаниям Джона Аллана. Сам он, без сомнения, предпочел бы навсегда распрощаться с армией и всецело посвятить себя литературе», — писал Г. Аллен. Однако: «По стал теперь мудрее. Он уже понимал, сколь трудно поклоняться музам на пустой желудок, и был готов скорее пойти на компромисс, чем снова гордо покинуть дом и оказаться, как и раньше, без средств к существованию. <…> Уступив на время требованиям опекуна и преуспев в Вест-Пойнте так же, как и в армии, По рассчитывал вернуть себе благорасположение Джона Аллана. <…> Унаследовать хотя бы небольшую часть состояния Аллана тоже было весьма заманчиво, ибо даже скромный достаток избавил бы По от необходимости заботиться о хлебе насущном, предоставив столь желанную возможность для занятий творчеством и прогнав прочь страшный призрак нищеты».

В целом с суждением биографа стоит согласиться. Не очень, правда, понятно, о каких «многих фактах» он говорит. Да и едва ли на самом деле «решение По поступить в Вест-Пойнт с самого начала было не более чем уступкой желаниям Джона Аллана». Как мы увидим в дальнейшем, он мог (если бы захотел) легко уклониться от поступления в академию. А он, напротив, настойчиво добивался зачисления, постоянно «теребя» опекуна. Видимо, все-таки мысль украсить себя офицерскими эполетами — по крайней мере какое-то (и довольно продолжительное — до тех пор, пока он не стал кадетом) время — была ему приятна.

По возвращении в часть, заручившись необходимыми документами и свидетельствами от опекуна, По энергично занялся устройством дел, связанных с увольнением из армии. Дж. Аллана он держал в курсе того, что происходит, обменивался с ним письмами. По этим посланиям можно судить, что примирение между ними действительно произошло. Было оно искренним со стороны торговца или продиктовано лишь клятвой, данной умирающей супруге, можно только гадать. Но то, что со стороны поэта оно было таким, — очевидно. Об этом говорит и содержание писем, но более всего — обращение к отчиму: «дорогой папа…»

Лейтенант Ховард, покровитель По, был совершенно прав, когда утверждал, что дело можно устроить довольно быстро. Немедленно по возвращении своего подопечного в часть он написал представление начальнику штаба капитану Грисволду, тот — коменданту крепости Монро подполковнику У. Уорту, комендант — командиру части полковнику Дж. Хаусу. В свою очередь последний отправил соответствующую бумагу командующему Восточным округом армии США генералу Э. Гейнзу.

Этот документ, думается, будет небезынтересен читателю, поэтому приведем его целиком:

«Форт Монро, 30 марта 1829 года

Генерал, я прошу вашего разрешения уволить от службы Эдгара А. Перри, который в настоящее время является мастером-сержантом Первого артиллерийского полка.

Означенный Перри — один из несчастных сирот родителей, погибших при пожаре театра в Ричмонде в 1809 году. Он был взят под опеку господином Алленом (так в письме. — А. Т.), жителем того же города и человеком весьма состоятельным, и теперь, насколько я понимаю, является его приемным сыном и наследником. В свое время, намереваясь дать ему гуманитарное образование, он поместил его в Виргинский университет, учебу в котором тот, несмотря на очевидные успехи, по юношеской опрометчивости оставил и скрылся. Несколько лет его опекун ничего не знал о нем. Между тем молодой человек записался в армию и вступил в полк, начав свою службу в форте Индепенденс, в 1827 году. После того как полк был переведен к месту настоящей дислокации, он связался со своим покровителем, по просьбе которого молодому человеку разрешено было навестить его. В результате он полностью простил его, принял в семью и восстановил в правах. Я получил от него письмо, в котором тот просит уволить его от службы на условиях замены. Опытный солдат в звании сержанта готов занять место Перри, как только будет дано соответствующее распоряжение. Дела службы, таким образом, в результате замены ничуть не пострадают.

Полковник Джаспер Хаус, 1-й артиллерийский полк,

Генералу, командующему Восточным округом армии США, Нью-Йорк».

Из приведенного текста нетрудно догадаться, что история Перри, изложенная полковником, была сочинена нашим героем. «Несущественные детали» он опустил, и полковник (как, впрочем, и другие офицеры) не был посвящен в непростые отношения между опекуном и пасынком. Впрочем, для них они не были интересны. Главное, что «дела службы в результате замены ничуть не пострадают».

Генерал реагировал соответствующим образом и уже 4 апреля 1829 года подписал представление. Согласно ему Эдгар А. Перри увольнялся от службы Соединенным Штатам начиная с 15 апреля того же года.

Бумага поступила в штаб полка накануне указанной даты. И вот тут имеется интересная подробность, игнорировать которую не стоит. По стечению обстоятельств в тот день, когда пришел приказ об увольнении, в расположении части не оказалось ни лейтенанта Ховарда, ни капитана Грисволда. А Эдгар По то ли не захотел, то ли не мог их дожидаться. В соответствии с принятой тогда процедурой, прежде чем будут подписаны бумаги об увольнении, увольняемый должен представить себе замену (об этом как о свершившемся факте упоминает полковник Хаус, но на самом деле никакой замены тогда еще не было). В свое время лейтенант Ховард объяснял, что сделать это довольно легко: он отдаст распоряжение какому-нибудь из новобранцев, и тот займет освобождающееся место. Единственное, что должен сделать По, — выплатить месячное содержание — 12 долларов — тому, кто его заменит (так было принято). Но Ховард отсутствовал, найти желающего (а тем более отдать приказ) главный сержант полка не мог. И вот, вместо того чтобы подождать Ховарда, По решил найти добровольца самостоятельно. Почему? Ведь поступать так было совершенно нелогично. Но многое в своей жизни По совершал спонтанно — под влиянием эмоций. Видимо, и на этот раз они возобладали: ему просто не терпелось сбросить — теперь уж ненавистный — армейский мундир.