Валерий Язвицкий - Гора Лунного духа или Побеждённые боги

• Название: Гора Лунного духа или Побеждённые боги
• Автор: Валерий Язвицкий
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015

Экспедиция смелых ученых открывает затерянную в Африке страну с мрачным храмом, кровожадными жрецами и сладострастными красавицами. Молодой русский эмигрант Пьер Сорокин, которому уготована роль «бога-спасителя» забытого мира, намерен дорого продать свою жизнь…

Роман В. Язвицкого продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.

---

Теперь истекала третья и последняя малая луна — Саи-нир, и завтра, после полудня, ждала его смерть.

* * *

Пьер не спал всю ночь, ожидая свою Бириас. Одна из жен его, полная девушка, крепко спала недалеко от него, выпив две чаши пьянящего напитка. После безумных ласк, она ослабла к рассвету и сразу уснула. Пьер был бодр — Бириас налила в его кубок вместо напитка воды. При первых лучах она должна была придти, когда сон сокрушает самых бодрых, и в неверном еще свете бежать с Пьером по намеченным уступам.

Он напряженно смотрел в окно своего помещенья и видел, как, колеблясь, дрожала синева неба, как сжимались золотые ресницы звезд и бледнели.

— Неужели она не придет? — тянулось тоской в его мыслях, — неужели не придет?

Но вдруг что-то коснулось его плеча. Он вздрогнул и увидел Бириас, которая дрожащей холодной рукой закрыла ему рот. Сердце забилось в груди Пьера, гулом отдаваясь в ушах, и сухое дыхание с легким треском стало вылетать из его уст. Он на мгновенье закрыл глаза, и потом, ступая на кончики пальцев, вышел вслед за Бириас.

Собрав всю свою волю, Пьер медленно шагал за ней. Он держал ее руку и чувствовал через тонкую кожу, как бились тревожно все ее жилки. Но она шла твердо, без всяких колебаний, будто слепая сила влекла ее. Беззвучными змеями проскользнули они мимо спящего жреца-привратника.

Они не стали спускаться по широким лестницам, но, прячась в тени храма, Бириас повела Пьера в другую сторону. Там, скрываясь в предрассветных тенях, опускалась крутая лесенка, упираясь в непонятный каменный помост. Пьер не знал почему, но ему пришло в голову, что так ночью у древних ацтеков девушки уводили обреченного в жертву под нож жрецов в темном закоулке. Он отталкивал эту мысль, но жуткие сомнения охватывали его, ему чудился шепот ожидавших убийц, и казалось, что там движутся тени. Рука его невольно ощупала револьвер, и он передвинул металлическую пластинку, поставив с «предохранителя» на «огонь».

Но Бириас все влекла его вниз. Вот и зияющий черный вход в зловещем помосте из камня. Сердце его заныло и сразу замерло, когда Бириас неожиданно остановилась. Помедлив несколько секунд, она легко перепрыгнула вбок через камень и встала на землю вправо от входа. Пьер машинально повторил тот же скачок, и они быстро обогнули каменный помост, очутившись у стены двора при храме. Медленно и осторожно они двигались к выходу.

Пьеру стало как-то не по себе, мучительны и тягостны были ему недавние подозрения. Хотелось пожать, поцеловать руку своей Бириас, но он не делал этого, так как знал, что ей это покажется неприличным. В стене мелькнула узкая ниша, и Бириас, войдя в нее, плечом нажала высокий плоский камень в углубленьи. Камень медленно повернулся и выпустил из стен двора. Задвинув снова каменную дверь, она спустилась в ров и поползла на коленях. Пьер последовал ее примеру. Сердце его усиленно билось — они выбрались из храма и его неприступного двора. Он видел вдали белоснежную вершину горы Лунного духа, а там, за высоким гребнем, была его палатка.

Уже солнце взошло и обожгло первыми поцелуями косых лучей горные вершины. Незримые птички нежно звенели, будто звенели сами собой листья обступавших их кустов и деревьев. Ров кончился овражком, поросшим орешником и серебристой ивой. Здесь пахло влагой, и было полутемно в густых зарослях. Пьер крепко обнял и поцеловал Бириас, в порыве немого восторга пред ее мужеством беззаветной любви.

Но она отстранила его ласки и шепнула, касаясь устами его уха:

— Лину Бакаб, у жрецов всюду глаза и уши.

Они вползли в густую рощу оливковых деревьев и скрылись между стволами.

— Теперь бежим, — шепнула Бириас, и они побежали, стараясь миновать сучья, чтобы не было шума.

Роща стала заметно редеть. Снова припав к земле, они медленно двигались туда, где опять начинались кустарники, и над которыми высился так близко мрачный склон горы, чернея трещинами и выставляя уступы. Это было то место, где Пьер думал начать восхождение.

Никогда такой подъем духа не владел им, как теперь. Всем существом ощущал он, что встает на узкую грань жизни и смерти, своей и Бириас. Мысли вихрем неслись в его голове, но больше и больше крепло его самообладание. Он снова чувствовал себя путешественником и привычным жестом рука его сжимала револьвер.

— Пусть мы погибнем, — шептал он, — но они дорого заплатят за эти две смерти!

Вдруг Бириас, будто пронзенная копьем, откачнувшись назад, припала к земле. Медленно повернула к нему искаженное яростью бледное лицо и жестом указала вперед, к подножью горы. Пьер, всмотревшись, увидел двух жрецов как раз у места его паденья, там, где они хотели взобраться на гору. Жрецы, не было сомнений, сторожили это место, но смотрели в противоположную сторону от Пьера.

— Их двое, — шепнул Пьер, — и я убью их прежде, чем подоспеют другие.

Но Бириас покачала головой и молча указала в кусты у подножья горы. Там в лучах солнца, на расстоянии нескольких шагов от двух жрецов, сверкали среди ветвей и листьев наконечники бронзовых пик. Это была засада.

— Жребий вынут, — подумал Пьер, — вышло: смерть!

Бириас билась в беззвучных рыданиях и, царапая землю, шептала:

— Это Лианур… Лианур предала нас… Мы умрем, Лину Бакаб…

Но Пьером овладело странное спокойствие неизбежности. Смерть решена судьбой, но как умереть, это должен решить он сам.

— Сегодня день жертвы, — думал он, — и мы придем туда, на холм с водоемом, где идол Паруты, где на стене из камня разложены белые черепа жертв.

Ему вспомнилась ярко картина первого дня в Паруте, когда погибли хартумцы. Он видел ясно и эту площадку, где под трубы скакали жрецы у каменной статуи, и где теперь врыт деревянный крест для него, для пришедшего вновь Лину Бакаба.

Ненависть к дикому изуверству отвратительной религии наполнила его грудь.

— Пусть я умру, пусть умрет и она, — неслось в его мыслях, — но я разоблачу перед рабами этих кровопийц, я убью главных из них.

Твердый и спокойный, он властно коснулся плеч Би-риас и сказал ей, верившей в его божественность, как должен говорить сын бога:

— Перестань, женщина, Лину Бакаб не боится смерти. Ты любишь Лину Бакаба, и он испытал твою веру. Нынче же, не успеет зайти солнце, я возьму тебя и унесу в своих объятиях, на груди своей, к отцу Паруте.

Бириас, будто охваченная гипнозом божественных слов, сразу затихла. Только девственно-цельным натурам, только детям природы дано так переходить из одного настроения в другое. Пламенной верой и любовью заблистали глаза ее, и она прошептала:

— Верую, господи! Пусть распнут меня вместе с тобою…

Кровью обливалось сердце Пьера, но ему было бесконечно жаль любимое им существо, и он хотел, чтобы смерть ее была легкой и даже желанной. Смутно мелькнули пред ним образы христианских мучениц, что на арене римского цирка сияли блаженством и радостью среди рева зверей и стона умирающих.

— Бириас, жена моя, — сказал он нежно, — проведи меня на холм, к богу Паруте, чтобы никто из жрецов не заметил нас. Верь мне, дитя мое, горе им будет!

И, охваченная новым порывом, Бириас повлекла его в сторону от оливковой рощи. Задыхаясь и задевая за сучья, бежали они между оливок, потом, пригнувшись к земле, пробежали в душистых зарослях олеандра и, завернув крутым кругом, направились прямо к холму со ступенями, который наполовину выходил наружу из стен двора.

Солнце пылало над горными хребтами, в его лучах сверкали озеро и река, а там, на холме, видно было, как по каменному телу бога Паруты бегали яркими вспышками блики от водоема. Жители Паруты, вышедшие в поля для работ, с удивлением и страхом глядели на бегущих Пьера и Бириас. Все знали, что сегодня, когда солнце начнет скатываться с вершины неба, Лину Бакаб начнет свои муки за их грехи. Они остановились и смотрели им вслед, не понимая, что это значит.

Но когда Пьер и Бириас добежали до холма, любопытные кучками стали собираться туда же. На мгновение Би-риас заколебалась у ступеней, на которые не могли восходить женщины и непосвященные, но тотчас же, пьянея экстазом, взлетела вверх по ступеням, увлекая Пьера.

Крик ужаса вырвался из толпы, пораженной этим кощунством. Но Бириас ничего не слышала и не замечала.

— Здесь, — воскликнула она, подбегая к идолу Пару-ты, — здесь три священных ножа Паруты! Их берет только главный жрец, но ты, Лину Бакаб, сын Паруты, ты можешь их взять!

Смелым движением она отодвинула камень у ног изваяния, и Пьер увидел три бронзовых ножа-ятагана, украшенных драгоценными камнями.

— Лину Бакаб, — задыхаясь, шептала Бириас, — возьми себе два, в обе руки, а один дай мне!

Пьер улыбнулся и, вынув револьвер, сказал ей:

— Бириас, дорогая моя, вот оружие бога — оно мечет молнии и убивает людей далеко стоящих. Не бойся, дитя мое, я поражу многих, и мы вознесемся на небо. Но ты не бойся, стой смело со мной и не пугайся ни грома, ни молний, которые полетят из руки моей. И, если ты хочешь быть со мною, на небе, не отходи и не беги в страхе.