Николай Ващилин - На территории любви Никиты Михалкова

• Название: На территории любви Никиты Михалкова
• Автор: Николай Ващилин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 9781329237667

В сборнике собраны рассказы о встречах и работе с одним из ярких представителей советского и российского кинематографа, актёром и режиссёром награждённым за свои фильмы премией Оскар, Золотой лев Святого Марка, гран-при жюри Каннского кинофестиваля Никитой Михалковым, с котором дружил и работал многие годы до ссоры в 1996 году и который опубликовал в 2015 году свою автобиографическую книгу «Территория моей любви». Эти рассказы бывшего друга и соратника дополнят необъятную биографию Никиты Михалкова и прольют дополнительный свет на события.

---

Николай Ващилин На территории любви Никиты Михалкова

Об авторе. Николай Ващилин рос и учился в Ленинграде, живёт в Санкт-Петербурге. Инженер по приборам космической медицины /окончил ЛИАП в 1972 году/, кандидат педагогических наук в области спорта, вице-чемпион СССР по борьбе самбо, доцент кафедры физвоспитания Ленинградского института театра, музыки и кино, руководитель курса трюковой подготовки актёра, проректор Всесоюзного института повышения квалификации руководящих работников профтехобразования, заместитель председателя правления студии ТРИТЭ Никиты Михалкова, мастер спорта СССР по самбо и дзюдо, каскадёр и постановщик трюков, член Союза кинематографистов СССР и России, всю жизнь со студенческих лет писал рассказы о своих встречах и впечатлениях.

О книге. В сборнике собраны рассказы о встречах и работе с одним из ярких представителей советского и российского кинематографа, актёром и режиссёром награждённым за свои фильмы премией Оскар, Золотой лев Святого Марка, гран-при жюри Каннского кинофестиваля Никитой Михалковым, с котором дружил и работал многие годы до ссоры в 1996 году и который опубликовал в 2015 году свою автобиографическую книгу «Территория моей любви». Эти рассказы бывшего друга и соратника дополнят необъятную биографию Никиты Михалкова и прольют дополнительный свет на события.

Утомленный солнцем

Помните, у Высоцкого: "Если друг оказался вдруг…" Впрочем, я никогда не считал себя другом Никиты Михалкова — скорее мы были приятелями. Он — хохотун, весельчак, я тоже большой любитель приколов. Именно юмор, легкое отношение к жизни и сблизили нас. Настолько, что мы приятельствовали более двадцати лет. Я горел вместо него в тракторе на съемках «Сибириады», позже он стал крестным отцом моих сына и дочери. В какой-то момент я даже поверил, что наши отношения тянут на крепкую мужскую дружбу, но это оказалось не так. Пройдя огни и воды, они сломались под звуки медных труб.

…Конец 70-х, идем по Невскому, кадримся к девчонкам. Михалков тогда приезжал в мой родной Ленинград особенно часто — в архивы библиотек дома Пушкина, Салтыкова-Щедрина и Академии наук. Он работал над сценарием к фильму о Грибоедове, который очень хотел снять. Мог бы, конечно, делать это и в Москве, в «Ленинке», но, видно, предпочитал погружаться в эпоху: над Невой, Фонтанкой и Грибоедовским каналом и в те годы витал дух позапрошлого столетия. Впрочем, не исключаю, что Михалкову просто хотелось время от времени вырваться из московской суеты: дома маленькие дети — Аня и Артем, одна без устали бегает, второй — плачет. Так или иначе, при малейшей возможности он приезжал сюда. Останавливался в гостинице, днем работал, вечером заходил ко мне, и мы отправлялись вдыхать атмосферу улиц.

Кстати, к девчонкам мы кадрились в шутку, для настроения: заводить интрижки в наши планы не входило. Скорее был спортивный интерес: как девушки отреагируют, узнают ли Михалкова? Ведь за его плечами было уже несколько картин, в том числе хит Георгия Данелии «Я шагаю по Москве». Не могу сказать, что завидев Никиту, женское население падало в обморок от счастья: в лицо знали, но относились без фанатизма, и это его огорчало. Вот Алексей Баталов или Георгий Юматов — другое дело, они тогда действительно были кумирами всей страны.

Я никогда не считал себя ровней Михалкову. Как говорится: два мира — два детства, хотя и его путь был непростым. Нет, громкая фамилия отца и связи, безусловно, помогали. Вот, представьте, пришел Никита подавать документы в во ВГИК, «Щепку» или «Щуку». Кто рискнет завалить на вступительных экзаменах Михалкова? Хотя выгнали его из «Щуки» с третьего курса с формулировкой «за профессиональную непригодность». А вот во ВГИК приняли…

Да и нужды он не знал, в отличие от меня. Я рос в послевоенном Ленинграде, в подвале дома на 3-й линии Васильевского острова. Такое жилье, земляную шестиметровую нору, выдали моим родителям, которые прошли всю войну. Отец, Николай Игнатьевич, служил в танковых войсках и дошел до Берлина, мама, Александра Яковлевна, была санинструктором разведбатальона и вытаскивала раненых из самого пекла на Втором Белорусском фронте. У обоих — грудь в орденах и медалях. А в 1957-м отца посадили: ляпнул в разговоре, что Хрущев, вместо того чтобы культ личности разоблачать, лучше бы фронтовикам нормальную жизнь обеспечил. Кто-то донес, и он загремел на два года. Пока валил лес на Колыме, мама тянула две работы, но ее копеек не хватало. Помню постоянное чувство голода да драки с дворовыми пацанами, которые дразнили меня «тюремщиком», и я отчаянно лупил их от обиды за отца. Вместе с нами жили мамина 12-летняя сестра Люся, и подслеповатая бабушка Аня, вечером и утром молившаяся об освобождении сына перед иконой Божьей Матери.

— Какими бы трудными не были времена, надо жить по заповедям. По Богу. По совести, не озлобляться, — говорила она мне, перекрестив перед сном.

По сравнению с моим, детство Никиты, конечно, было куда благополучнее. Да и дом строить ему было легче. Кооперативная квартира в центре Москвы на Малой Грузинской, этажом ниже жил Владимир Высоцкий. Была и дача в подмосковном поселке Николина гора. Это теперь Никита возвел роскошный особняк, а тогда только звучало громко — усадьба Михалковых. Да, земли много, с гектар.

Когда позже, в конце 70-х, я приезжал на эту дачу, там было два дома. Один, поменьше, построенный чуть ли не до революции, весь скрипел и трещал от старости. Второй — поновей и побольше, в два этажа: на первом — холл, на втором — спальня и два флигелечка по бокам. Всюду картины деда. Никакого хрусталя и прочей безвкусицы, везде книжные стеллажи и шкафы, особенно много в комнате Андрона, старшего брата Никиты. Стены у него, помню, были заклеены не обоями, а симпатичными зелеными гобеленами из холстины.

Кстати, познакомились мы с Никитой через Андрона Кончаловского. Было это в 1973-м, на съемках фильма «Романс о влюбленных», мне тогда не было и тридцати. К тому времени я успел стать несколько раз стать призёром СССР по самбо. Тренировался у Анатолия Рахлина в обществе «Труд», ученика Александра Массарского, слывшего легендарной личностью не только из-за спортивных достижений: он первым на «Ленфильме» создал группу каскадеров. Серьезных трюковых фильмов в СССР не было. Нужно подраться в кадре, упасть, проехаться на мотоцикле — все это актеры делали сами. Но в 1965 году на съемках картины «Директор» погиб знаменитый по фильму «Коммунист» Евгений Урбанский, и в Госкино озаботились проблемой: что делать? Не знаю, Массарский ли вышел на киностудию или они на него, но в середине 60-х Александр Самойлович начал использовать своих спортсменов для съемок. Пригласил и меня. Так что в кино я стал работать с шестнадцати лет.

Ученики Массарского просто обожали. Он же называл нас «самбистами», «мальчиками для битья», а режиссерам рассказывал, что мы — люди-машины, можем абсолютно все. Такая реклама нам порой выходила боком. Так, в августе 1972 года в Луге на съемках фильма «Блокада» Массарский предложил нам выпрыгнуть из горящих вагонов. Отрепетировать такую сцену слишком долго и дорого. Что- то пошло не так, вагоны наполнились дымом и спортивная массовка — двадцать человек — чуть не сгорели заживо.

Двумя годами позже нас и вовсе чуть по-настоящему не повесили. Случилось это во время работы над лентой «Звезда пленительного счастья». В сцене казни декабристов из-под ног каскадеров выбили помосты и мы висели над глубокой ямой, а Олег Янковский произносил длинный монолог. Я истошно заорал и сорвал съемку, заметив, что один из наших, Толя Ходюшин, не просто захрипел, а задергался в конвульсиях. Потом выяснилось: страховочный ремень от парашюта так сильно перетянул ему бедренную артерию, что он оказался на волосок от смерти.

Была драматическая история и на съемках фильма «Человек-амфибия»: нашего паренька попросили перепрыгнуть с одного здания на другое, не рассчитали рисков. Бедолага во время прыжка ударился обеими стопами о стену, и его кости буквально рассыпались в труху. Стал инвалидом… «Мы умирали по воле режиссеров», или «Откровения каскадера» — так я назвал книгу, которая скоро выйдет в одном из московских издательств.

С особым чувством вспоминаю съемки картины «Любовь Яровая», где мне посчастливилось познакомиться с Василием Шукшиным. Помню, как мы, группка спортсменов, ожидали в автобусе команды режиссера. Василий Макарович сидел там же — тогда звезды не требовали отдельных апартаментов и прочих благ. Помнится, начал расспрашивать нас, как к соревнованиям готовимся, где уже выступали. Через минуту пригласили в кадр. Сцена расстрела, я рядом с Шукшиным на краю глубокой ямы.

— Давай так: сначала ударишь его прикладом в лицо, — отдал приказ Массарскому, кивнув в мою сторону, оператор Евгений Шапиро, — потом целишься в Василия Макаровича.