Кэрол Дуглас - Кошачье шоу

• Название: Кошачье шоу
• Автор: Кэрол Дуглас
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-373-04507-0

Говорят, любопытство сгубило кошку.

Надеюсь, вы не верите в подобную чушь?

Столь здравомыслящие создания никогда не сунут свой нос туда, где плохо пахнет, если точно не будут уверены, что их драгоценная шкурка останется в целости и сохранности.

Вот и кот Луи, обожающий всякого рода секреты и загадки, считает это не больше, чем клеветой. Ведь такому умному, красивому и ужасно отважному представителю сего славного семейства не страшен сам черт! Что уж говорить о каких-то там… злодеях?

Решив как-то вечером прогуляться по соседскому пентхаусу, Луи знакомится с загадочной кошечкой Кармой, которая предсказывает множество страшных смертей, грозящих их собратьям.

Бесстрашный детектив тут же отправляется на поиски злоумышленника, решившего сотворить столь гнусное деяние.

Острый ум и отличный нюх приводят его прямиком на ежегодную выставку котов, где Луи — неужели кто-то сомневался? — сразу же получает приз.

Однако если вы думаете, что он относится к тем ветреным созданиям, которые только и могут, что почивать на лаврах, вы глубоко ошибаетесь!

Ведь Луи нужно не только предотвратить нависшую над родом кошачьим страшную угрозу, но еще и помочь своей давней знакомой Темпл Барр, которая занимается расследованием очередного таинственного убийства

---

Миссия Серафины была очевиднадля Темпл, пригласили ее или нет: восстановить здравомыслие, если не трезвость, отца Эрнандеса перед тем, как лейтенант Молина посадит его на стул и пропарит ему мозг, окислит его, точно мякоть сладкого винограда заграничным крепким напитком.

— Я потерпел неудачу, — ревел он голосом из дешевой оперы, звучным, подходящим для проповеди, а теперь и направленным на самого себя, точно порицающий происходящие события греческий хор, который можно расслышать даже сквозь сотни закрытых дверей. — Змея прокралась в наш маленький Эдем, в наш Гефсиманский сад.

Змея прокралась. Как в раю. Похоже, в Гефсиманском саду она чувствовала себя более привольно, ведь это место олицетворяло человеческое предательство.

Спокойное бормотание Мэтта — треклятый священник — разобрать было сложнее. Может быть, было слишком непочтительным думать такое, а может, это было вообще неважно и необязательно — думать, что она думала слишком непочтительно. Темпл застыла на секунду, прежде чем припасть к двери, виноватая, но решительная. Мэтт был ядром ее переживания: что этот разрушительный опасный путь беспокойного католицизма делает с ним?

— Ошибочно обвинен! — кричал отец Эрнандес своим лучшим проповедническим голосом. — Среди нас — Иуда.

Как он шипит, когда вменяет в вину! Ошшшибоччччно осссужден. Ссссреди насссс.

— Скандал! — выл пьяный голос. Сссскакдал, — услышала Темпл.

— Свой человек! Сссвой чщщщеловек.

Могли отец Эрнандес быть тем шипящим незнакомцем? Определенно, его густой испанский тон, размытый выпитым и безумием, напоминал шелест в трубке, который старушка могла спутать с шипением.

— Змеи! — напыщенно декламировал он.

Змеи. В телефонной трубке. В приходе. В реве священника.

Неожиданно голос Мэгга стал четким и уверенным; он являл равновесие, контроль, непреклонность, изгонял дурную полудрему. Или воспоминания? Отец Эрнандес хранил плохие воспоминания о старой прихожанке с нервно-психическим срывом, которая в итоге умерла до того, как успела изменить свою волю и оставить хоть что-нибудь церкви. Это как спелая слива, обреченная увянуть на папской виноградной лозе.

Священник, который убил? Как же? Когда он тонул в текиле и собственной паранойе?

Темпл не могла вынести этого. Подслушивание не было ее козырем — ни червовым, ни крести, даже когда дело дошло до пикового туза в рукаве. Она должна была противостоять своим подозрениям, которые появились, разумеется, из-за исчезновения Макса, что так смутило ее. Рука Темпл потянулась к темной железной ручке, а затем повернула ее.

В тот момент, когда она вошла в темное помещение, оживленный диалог вдруг стал ясным. Она чувствовала себя так, словно ворвалась в середину постановки, где актеры представляли шедевр театрального искусства, от которого у нее должно было захватить дыхание. Действительно, сцена была поразительной.

Отец Эрнандес смотрел на Мэтта, мрачный и погруженный в раздумья, как трагический герой в своем колорите, в своей старомодной черной рясе, в своей вымученной священнической страсти.

— Некоторые священники уходят, — сказал он. Горечь и сожаления сквозили в его обвиняющем тоне. — Но я не могу.

«Ссссвящщщщенники…» Это шипит змея в Эдеме.

Мэтт, точно только что причастившийся невинный семилетний ангелочек в белом костюме, поднял голову и произнес:

— Иногда, оставаясь, некоторые священники учиняют больше разрушений, чем если бы они ушли.

Эта мысль заставила отца Эрнандеса отпрянуть и упасть в одно из оббитых кресел, созданных для комфорта овец из его стада. Пастор спрятал свое лицо в ладонях.

В наступившей тишине сестра Серафина заламывала старые свои руки и глядела то на одного мужчину, то на другого.

— Нам следует дать друг другу кредит доверия, — обратилась она к ним с призывом. — Нам следует поддерживать друг друга, и идти каждому своей дорогой.

Отец Эрнандес убрал от лица руки и с покрасневшими от боли, совершенно пустыми глазами повернулся к миротворцу.

— Наши дороги такие разные. Не беспокойтесь, сестра. Я соберу все силы для полицейского лейтенанта, — он улыбнулся и потряс головой, словно хотел освежить ее. — Она всего лишь прихожанка, в конце концов. Я слышал покаяние, — это признание заставило Темпл часто заморгать от удивления. Она хотела бы услышать — или лучше даже подслушать — покаяние Молины. — Я всегда умел успокоить своих прихожан, — затем священник добавил не без тени надменности: — За исключением мисс Таил ер.

— Роль священника не в том, чтобы успокаивать, — заявил Мэтт.

— Влезь в мою шкуру, рыбак! — черные кораллы его глаз загорелись. — Кто не успокаивает, так это Сатана. И он среди нас, будьте в этом уверены.

Влезссссь в шшшшшкуру. Уссссспокаивает. Ссссатана ссссреди насссс.

Темпл слышала шипение, но рядом никого не было, никого, кроме приходского священника с разрушенной моралью. Приходсссской ссссвящщщщенник. И сссессстра Сссерафффина. И Мэт Девайн, который, сссскорее вссссе-го не был часссстью их празднования горессссти и сссомнения.

— Ты выглядеть усталой, дорогая моя, — сссказала ссссессстра Ссссерафина Темпл.

Она действительно устала, никто не отрицает. Она даже начала заглядывать в сссследующщщщую ссссцену пьесссы-допроссса Молины. Мой мозссг, думала Темпл, заполняют подозрения, которые шипят сквозь каждое даже самое бессознательное слово. Пардон, она снова каялась, потому что почитала религиозное окружение, в котором находилась. Валаамова осссслица.

Через десять минут их нашла лейтенант Молина. Нашла, разумеется, без проблем, даже в доме священника. Она скептически оглядела собравшуюся четверку, а потом обратилась к отцу Эрнандесу:

— Мне нужно задать вам несколько вопросов. Наедине.

Остальные трое вышли, даже не пытаясь скрыть свое неудовольствие: никаких «приятного дня» или «до свидания». Потому что день уж точно не был приятным, и они совершенно точно еще увидят друг друга.

— Мне надо поговорить с Пегги, — пробормотала сестра Серафина больше самой себе, чем Темпл и Мэтту. Они были на пути в монастырь.

— Мне тоже, — сказала Темпл. А потом добавила, чтобы подбодрить Мэтта: — Нам тоже.

В конце концов, он в большей степени был вовлечен в смерть мисс Тайлер, чем она. Темпл только покормила ее кошек — всего один раз. Мэтт же совершил последнее таинство.

— Зачем? — спросил он с далеким, озадаченным взглядом.

— Она — единственная, кто расскажет нам, что действительно случилось с мисс Тайлер. Молина не скажет.

— А Пегги откуда знать? — спросила сестра Серафина, приподняв бровь.

— Она знает ровно столько, сколько Молина считает приемлемым для рассказа единственному родственнику жертвы. Я надеюсь, что придет время, и все будут умирать моментально, без мучений. Может, появится какой-нибудь метод с обсуждением мотива.

Во время этих слов сестра Серафина и Мэтт обменялись горящими взглядами. Последнее время это происходило часто, как заметила Темпл. Ей было интересно, не те же ли самые подозрения, которые теперь танцевали польку в ее разгоряченном воображении, исполняли медленную вынужденную сарабанду в их сознаниях: отец Эрнандес потерял бы очень много, если бы Бландина Тайлер осталась жива и успела изменить свою последнюю волю — вычеркнуть церковь Девы Марии Гваделупской из завещания. Это опасение и могло привести его к бутылке. Могло ли оно также побудить его на неразумные действия — мучить монастырь и соседние с ним дома: грубые звонки, полуночные бурчания и шипение, жестокое нападение на Петра? Могло ли его беспокойство заставить убить старушку-прихожанку до того, как она выполнит свою угрозу?

Сестра Роза впустила их в монастырь. Они вновь оказались в общей комнате, где над чашкой чая, пахнущей яблоком и миндалем, сидела Пегги Вильгельм. Он давно остыл, а если б был горячим, то, возможно, едкий травяной пар выпарил бы складки беспокойства с миловидного круглого лица Пегги.

При их появлении она засуетилась.

— Я должна связаться с местным похоронным бюро «Лопез энд Келли», так? — сестра Серафина молча кивнула, и Пегги продолжила: — Я не знаю, когда полиция… отдаст тело, но несомненно, бюро проконтролирует это. Мне надо идти к ней домой, собрать одежду для похорон и покормить котов.

— Я пойду с тобой, — немедленно предложила сестра Серафина.

— Я покормлю кошек, — вызвалась на подмогу Темпл. — Я знаю, как.

А Мэтт промолчал. Практическая сторона смерти всегда была женской заботой. Так полагала Темпл. Ему назначили заглянуть попозже, в рясе и при полном обмундировании, отпеть, благословить и похоронить, только он больше такие вещи не делал. Отец Эрнандес должен, и неважно, в какой кондиции или зависимости.

— Что известно по поводу… убийства? — спросилаТемпл: она не могла больше сдерживать себя.