Татьяна Шипошина - Как день вчерашний

• Название: Как день вчерашний
• Автор: Татьяна Шипошина
• Издательство: Издательство Московской Патриархии
• Жанр: Разная фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-88017-380-8

Шипошина Т. В.

Ш 63 Как день вчерашний.— М.: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2014. — 96 с.

ISBN 978-5-88017-380-8

Эта повесть о Всеволоде — одиноком, неверующем, разочаровавшемся в жизни молодом человеке. Однажды он попадает в автокатастрофу, поставившую его на грань смерти. Но Господь чудесным образом посылает несчастному спасение, отправив в египетскую пустыню, в 380 год по Рождестве Христовом. Неожиданно для себя Всеволод находит там друга и наставника — монаха Феодосия, благодаря которому он обретает веру, что помогает ему в итоге стать священником.

© Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2014

ISBN 978-5-88017-380-8 © Шипошина Т.В., 2014

---

Татьяна Шипошина

КАК ДЕНЬ ВЧЕРАШНИЙ

Ибо пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи.

Пс. 89, 5

...Скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой.

Пс. 38, 5

Глава 1

Каждое утро, снова и снова... Я просыпаюсь в одно и то же время. Даже если спал плохо, этот зверь верещит именно тогда, когда самый сладкий отрезок сна ещё властвует надо мной. Когда там, во сне, я полон сладких грёз и замираю от предвкушения того, что они сбудутся.

Я опять недосмотрел. Недочувствовал, недоучаствовал. С усилием сжимаю веки, чтобы снова оказаться там, откуда только что был вырван властной, не знающей пощады рукой.

Нет! Нет возможности вернуться. Я открываю глаза и оказываюсь в настоящем. В безрадостном, надоевшем, каком-то плоском настоящем. Я даже испускаю стон:

— У-у-у-у...

Мой стон растворяется в пустоте. Открытыми глазами я упираюсь в стену с висящим на ней плоским телевизором.

—У-у-у-у...

Пора вставать.

Правда, иногда звон будильника приносит облегчение. Когда из недр подсознания, а может, ещё из каких недр, в мой сон прокрадываются кошмары. О, чего только не рождает «сон разума»! Какие только чудовища не наполняют мою бедную душу...

Бывает, что и режут меня, и душат, и мучат по-всякому — так, что и рассказывать неохота.

А бывает, я убегаю от чего-то страшного. Бегу, бегу, а «они» настигают меня. Я кричу от ужаса... и в это время звонит будильник.

Он думает, что спасает меня.

Он ошибается. Он просто отсрочил казнь. Ведь наступит следующая ночь, и все повторится. Даже во сне мне нет покоя. Либо я не достигаю, чего хочу, либо меня настигает то, чего я не хочу.

Иногда я просто не могу заснуть. Я верчусь до самого утра, пробуя разные описанные в литературе способы себя усыпить: считать до тысячи, считать белых слонов...

Кто пробовал — знает, что всё это ерунда. Мысли как сумасшедшие медленно передвигаются кругами, в третий, в пятый, в десятый раз возвращаясь к тому месту, откуда пришли.

Я выхожу на кухню, стараясь не смотреть на кухонные часы, чтоб не расстраиваться.

Пью чай или ем что-нибудь. Чаще всего — добрый кусок сыру, если он есть. Говорят, в сыре, как и в шоколаде, содержится аналог гормона счастья. Хорошо бы, если так. Но сколько ни ем и сколько ни съел я сыру за свою жизнь, особого счастья отметить не могу. Опять враньё!

Хотя... неизвестно, как бы я жил, например, при полном отсутствии сыра? (Вопрос из разряда «бессоночных», надо полагать...)

Итак, я ем сыр или пью что-нибудь и снова падаю на мною истрепанную, взрытую и почти в голос стонущую кровать. Снова верчусь и снова думаю. О том, что один. Я одинок, я не имею родной души — той, что поняла бы меня, приняла бы меня, ободрила бы и утешила.

Под утро, совершенно измученный, я забываюсь коротким сном (забываюсь, точно проваливаюсь)...

И тут, словно рок, звонит безжалостный будильник. Безжалостный и неотвратимый, как мое существование. Будильнику, как и всем вокруг, совершенно все равно, кто я, какой я, что я чувствую... как и где я спал, ел, жил. Кого любил, кого ненавидел.

Чей, наконец, я сын, чей муж, чей брат, чей отец.

Глава 2

Она... та, что была со мной этой ночью... разве она может понять меня? Да она же глупа как пробка! Или слишком умна? Какая разница? Минутное наслаждение приносит только временное облегчение, временное забытье.

Кто бы знал, как она надоела мне! Как давно я хочу выгнать её, но почему-то не могу. Наверное, потому что тогда у меня совсем ничего не останется.

Я был женат. Брак продлился чуть больше года. Сын и часть квартиры (после размена) остались с бывшей женой. Мне досталась вот эта однокомнатная берлога. Язык не поворачивается назвать её квартирой. Но думаю, что это явление временное.

Итак, бывшая жена. Может, она не так уж и плоха (была). Но жить с ней... С таким же успехом можно жить с той, что сейчас рядом со мной. Ни уму, ни сердцу. Так, чтоб видимость создать.

Та, что сейчас со мной живёт... У неё, правда, есть преимущество. Она не питает иллюзий, не лезет с разговорами о любви. Она не думает рожать. С ней — всё заранее оговорено. Она свободна, я свободен. Мы вместе, пока кому-то это не надоест.

Я могу сказать, что мне надоело. Сразу. Потому что мне вообще всё надоело. Но пока — не смертельно.

Как подумаю, что вот уйдёт она, и мне придётся искать какую-то другую... Нет уж, пусть пока будет. Потерплю.

Сейчас она поднимется, чтобы чмокнуть меня в щёчку. Всё, чмокнула.

— Да, дорогая. До свидания.

Хлопает входная дверь.

Какая ужасная погода! Закончится ли когда-нибудь эта слякоть, этот дождь, этот ветер! Этот снег, этот мороз! Эта надоевшая жара!

Отгадайте загадку: зимой и летом — одним цветом. Не мучьтесь. Это я. Люди на улице спешат в сторону метро. И я — песчинка среди песка, я — никто, и звать меня никак...

Я спускаюсь на эскалаторе, как на ленте транспортёра, которая везёт меня... куда? В пасть какого Молоха?

Эскалатор несёт сотни и тысячи людей вниз и тысячи — вверх. Лица — как маски, сливаются в одну полосу. Не разобрать глаз, носов, ртов. И совершенно безразлично, кто о чём думает, потому что все думают об одном и том же.

Втискиваюсь в вагон. Со всех сторон я сжат плечами, животами, куртками, пальто... я весь в чужих дыханиях, в чужих запахах, миазмах... Да право же, есть ли я? Может быть, лучше, чтоб меня вообще не было?

Но я же есть... Боже, как мучительно! Осознавать, что я есть, но не видеть выхода! В этой толпе, в этом скопище народа — я один... безнадежно один... и не вижу просвета. Скорее бы уж добраться до работы.

Глава 3

Моя работа — особая песня. Я занимаюсь рекламой. Заключаю договоры, слежу за их выполнением.

Можете себе представить, что это за времяпровождение. Полная видимость свободы и самостоятельности. Но в таких жестких рамках, что я каждый день сравниваю себя с цепным псом: он вроде бы и бегает по двору, но не дальше, чем позволяет цепь. Ко всему прочему, представьте себе начальницу: около сорока лет, разведена. Сухая, как жердь. Короткая стрижка. Дочь учится в Англии. Любовника нет.

С утра до ночи в офисе. Всюду влезает, всюду суёт свой острый нос. Разговаривает подчёркнуто вежливо.

Одета: дресс-код всегда и везде. Наверно, она и ночью спит в своём костюме и галстуке. В своей одинокой, жёсткой постели. Бр-р-р...

Впрочем, намного ли я от неё отличаюсь? Я ведь говорю своим подчинённым такие же слова, что и она говорит мне:

— Всеволод Петрович, доложите. Представьте. Отчитайтесь. Догоните. Добавьте. Убавьте. Выгодно. Невыгодно. Безобразно. Отвратительно. Несомненно. Пошло. Тупо. Безобразно! А-а-а!!!

(Последнее — это уже я...)

Меня так зовут. Всеволод. Владеющий всем. Это ж надо было так назвать ребёнка! От всего до ничего — один шаг. Эх, родители! Что же делать! Дали имя — приходится носить. На работу и с работы. Туда — Всеволод, и обратно — тоже Всеволод.

Правда, на работе есть отдушина — перерыв. Я спускаюсь по лестнице, перехожу дорогу и вхожу в небольшое кафе. Бизнес-ланч. Кофе. Сигарета.

Это кафе — единственное место в моей жизни (на сегодняшний день), где гнетущее одиночество чуть отступает. Здесь почему-то оно не так сильно сжимает и мучит меня.

Моя работа с утра состоит в том... короче, с утра я жду обеденного перерыва. А после перерыва я превращаюсь даже не в человека, а в некую его видимость, исполняющую определённую функцию.

Окончания рабочего дня я даже не жду. Какая мне разница, когда он закончится. Разве функционер имеет желания? Разве у него есть душа? Только подступающая усталость сигнализирует: «Эй, функционер! Тебе скоро на транспортёр, в вагон и в берлогу, чтоб восстановить силы для завтрашнего выполнения функции...»

И в тот день я тоже спустился в кафе. Сидел, допивал кофе. Тут его неплохо варят. Да, самое главное. Курю я немного. Но здесь, в этом кафе, в конце обеденного перерыва я позволяю себе хорошую сигарету. Я курю её как можно медленнее. Потому что...

Потому что потому.

Глава 4

Я уже докуривал сигарету, как за соседний столик присели две тётки в длинных юбках. Рядом с кафе, чуть поодаль, располагалась церковь. Вот эти две представительницы «новых религиозных» из «бывших интеллигентных» и приземлились рядом.

Мне бы не хотелось описывать здесь моего отношения ко всему этому, потому что это даже не заслуживает никакого моего отношения. Весь этот опиум для народа. (Кстати, не знаю, кто это сказал, но сказал-то — как классно!) Правильно, куда народу без почти бесплатного наркотика!