Валентин Гринер - Выше полярного круга (сборник)

• Название: Выше полярного круга (сборник)
• Автор: Валентин Гринер
• Издательство: Коми книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1980

«Выше полярного круга» — новая книга прозы Валентина Гринера. Название сборника несет в себе смысл не столько географический, сколько нравственно-этический. Полярный круг предстает на его страницах той символической чертой отсчета человеческих возможностей физических и духовных, выше которого поднимаются документальные герои книги, строители заполярной Воркуты.

---

— Самолеты типа СИ-47 на лыжи не поставишь, — задумчиво проговорил Завенягин. — Для строительства нормального аэродрома у нас нет времени. В стране, Иван Кириллович, наступил период, когда тыл и фронт накапливают небывалые за всю войну резервы для завершающего удара. Дорог каждый день! Каждый час! Поэтому возникла мысль соорудить временную взлетно-посадочную площадку, выбрав подходящее место в тундре, возле Воркуты. Знаю, вы не специалист в этой области, но хочу предложить вам возглавить эту трудную миссию.

— Спасибо за доверие, — смущенно сказал Мартовицкий, еще плохо представляя, насколько сложной была задача и ответственной миссия.

Проницательный Завенягин, должно быть, почувствовал внутреннее замешательство собеседника, который все довоенные годы занимался колхозным строительством и никогда не строил аэродромов.

— Это, Иван Кириллович, не приказ, — оказал он. — Это — партийное поручение и моя личная просьба. Срочно обсудите вопрос у себя. Если удастся осуществить замысел — вы очень поможете фронту. — Аврамий Павлович поднялся, прошелся по кабинету, что-то обдумывая. Вновь остановился у карты, посмотрел на север, где были четко обозначены Воркута и Норильск. — Присвоим этой операции кодовое название «Мост». Ведь это настоящая боевая операция!

— Каких размеров должна быть площадка? — спросил Мартовицкий.

— Примерно — тысячу на пятьсот метров… Посоветуйтесь на месте с инженерами, они знают технические возможности самолетов типа СИ-47… Желаю удачи, Иван Кириллович. Буду с нетерпением ждать от вас сообщений…

— Какие сроки? — спросил Мартовицкий, вставая.

Завенягин развел руки:

— Мы теперь потеряли представление о каких-то технически обоснованных сроках. Северо-Печорскую магистраль по самым напряженным расчетам должны были закончить в сорок пятом, а первый поезд пришел в Воркуту на четыре года раньше. Стране нужен был воркутинский уголь. Теперь ей нужен норильский металл. Отсюда и сроки…

— Все ясно, Аврамий Павлович. Разрешите идти?

— Разрешаю не только идти, но и ехать, — улыбнулся Завенягин, крепко пожимая руку Мартовицкого.

Через несколько дней Иван Кириллович доложил о задании заместителя наркома начальнику «Воркутстроя» Мальцеву.

— А где найти аэродромщиков? — озабоченно спросил он.

— Будем искать.

— Ищите. И немедленно приступайте к выбору подходящей площадки…

Но как ни искал Иван Кириллович, ни одного специалиста по аэродромному строительству найти не удалось. Пришлось довольствоваться обыкновенными строителями, железнодорожниками и горняками.

Пока подбирали площадку будущего аэродрома, комплектовали бригаду и составляли проект организации работ, из Москвы пришла шифровка о возможности приема самолетов в двухнедельный срок.

Мальцев собрал экстренное совещание инженеров, которые пришли к выводу, что справиться с объемом предстоящих работ за две недели можно. В Москву ответили положительно.

Это было волевое решение, согласованное группой людей, но не согласованное с коварными законами, а скорее всего — с беззакониями полярной тундры.

Мыслилось элементарно просто: разрыхлить наст и укатать снег. Но оказалось, что от долгих и сильных морозов снег под настом «высох», превратился в подобие сахарного песка и никакой укатке не поддавался. Разрыхленный, он легко подхватывался ветром, скорость которого порой достигала 30 метров в секунду, и уносился прочь, обнажая кочковатую тундру.

Тогда было решено огородить полосу щитами снегозадержания. Во все времена для этой цели использовалось дерево. Но где его взять? Лес поступал в Воркуту из верховьев Печоры только летом, на учете было каждое бревно. В памяти воркутинцев еще не сгладились события зимы 1942 года, когда из-за нехватки крепежного леса начали останавливаться угольные забои. Люди понимали, что без воркутинского угля не смогут работать заводы блокированного Ленинграда. И тогда было принято решение разбирать на крепь бревенчатые дома. Горняки собственноручно ломали свои жилища, среди полярной зимы переселялись в палатки, землянки и времянки, а стены в обрывках разноцветных обоев уходили под землю, становились шахтной крепью.

Теперь не было такой необходимости, но не было и леса, чтобы соорудить трехкилометровый снегозащитный барьер. Кто-то предложил изготовить щиты из прутьев полярной ивы. Предложение приняли. Работа оказалась чрезвычайно трудоемкой, тем более, что в окрестностях Воркуты ива не растет сплошными площадями; крохотные островки ее ютятся, как правило, в низинках, по берегам рек, в местах, огражденных от буйства северного ветра.

Сотни людей заготовляли в тундре иву, плели щиты, огораживали ими полосу временного аэродрома, которую круглосуточно утюжили тракторы, оборудованные самодельными рыхлителями и самодельными деревянными катками, заполненными гравием. Весь скудный автомобильный парк «Воркутстроя» и весь гужевой транспорт были заняты подвозкой угольной пыли, которая тут же разравнивалась лопатами, трамбовалась, укатывалась…

Мартовицкий радовался, что угольная пыль оказалась не только хорошим «вяжущим» материалом, но и делала полосу удобной для посадки, поскольку отлично выделялась на фоне снежной равнины.

К исходу десятых суток Иван Кириллович решил, что можно приступать к испытаниям полосы. Колесных самолетов не было. Мартовицкий приказал предельно нагрузить машины с ведущими передними мостами. Машины загрузили породой и в течение нескольких часов они метались по площадке на разных скоростях, резко тормозили и трогались с места, выписывали «восьмерки», виражировали…

Время клонилось к полуночи, когда Мартовицкий добрался до управления комбината. В окнах Мальцева еще горел свет. Иван Кириллович устало вошел в кабинет начальника «Воркутстроя» и доложил:

— Кажется, с заданием справились…

— Почему «кажется»? Справились или нет?

— Справились, Михаил Митрофанович. Можно доложить Завенягину. Пусть присылает специалистов для определения пригодности полосы.

Мальцев вгляделся в измученное бессонными ночами лицо своего заместителя.

— Идите, Иван Кириллович, отдыхать. Я отправлю шифровку заместителю наркома.

Мартовицкий вышел на улицу и направился к своему дому. Было морозно и безветренно. В низком полярном небе висела предновогодняя луна. Только теперь, медленно шагая по узкой заснеженной улочке, Иван Кириллович почувствовал, что ноги у него мелко дрожат. Но состояние было гордым, настроение — приподнятым. Он представил себе лицо Завенягина, который утром, придя в свой кабинет, прочтет шифровку из Воркуты и обрадуется, что оборонные заводы смогут получить норильский никель. Видимо, он доложит об этом наркому, или даже самому Председателю Комитета Обороны. Пусть останутся неизвестными имена людей, которые готовили операцию «Мост»: денно и нощно гладили стылую тундру, перелопатили тысячи кубометров снега, плели из ивовых прутьев щиты, мерзли и недоедали на жестоком полярном ветру, но задание выполнили. Разве там, на фронте, в эти дни было легче? Разве знали поименно всех солдат и командиров, которые шли под пули и умирали безвестными во ими Победы?..

Весь следующий день прошел спокойно. Иван Кириллович сразу окунулся в свои привычные угольные дела. За время, пока он строил аэродром и забегал к себе в кабинет только по какой-нибудь острой необходимости, дел скопилось много. Но теперь они казались ему отдыхом в сравнении с тем напряжением, какое пришлось перенести в течение последних десяти дней.

Во второй половине дня Мальцев улетел на маленьком самолете в Сыктывкар на пленум обкома. Прощаясь с Мартовицким, начальник «Воркутстроя» оказал:

— Вы по-прежнему остаетесь ответственным за операцию «Мост». Ждите шифровку из столицы.

Шифровка поступила утром следующего дня. Ивана Кирилловича разбудил телефонный звонок. Дежурный по комбинату просил его срочно явиться.

Мартовицкий бежал в комбинат и чувствовал, что ранний вызов связан с радиограммой Завенягина.

Так и было.

Иван Кириллович несколько раз перечитал текст экстренного сообщения и помчался на радиостанцию. Опытный радист быстро связался с экипажами вылетевших самолетов.

— Какая у вас температура? — спрашивал воздух.

— Минус сорок.

— Разожгите вдоль посадочной полосы костры…

— В них нет нужды. Стоит ясная погода…

— У вас ведь полярная ночь!

— Кончилась. Показалось солнце. К тому же — площадка хорошо видна. Она черная.

— Почему черная?

— Посыпана угольной пылью…

— Вас понял. Молодцы!

Когда до посадки самолетов оставался один час, Мартовицкий и начальник оперативного отдела Рудоминский помчались на аэродром. Там уже собрались местные летчики во главе с начальником порта. Всем было интересно оказаться свидетелями посадки на воркутинокой земле первых грузовых самолетов.