Луи Буссенар - Приключения знаменитых первопроходцев. Африка

• Название: Приключения знаменитых первопроходцев. Африка
• Автор: Луи Буссенар
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1998
• ISBN: 5-86218-332-9

Перевод крупнейшего произведения классика приключенческой литературы, в котором рассказывается о наиболее интересных эпизодах биографий известнейших завоевателей, путешественников, мореходов.

В данный том вошли приключения в Африке.

---

И мужчины и женщины выдирают себе верхние резцы. Трудно объяснить, почему укоренился этот обычай — ведь лица из-за этого становятся отвратительными, особенно у стариков. Кроме того, и мужчины и женщины в нескольких местах прокалывают уши и носят железные кольца или окованные на концах железом палочки. Женщины еще украшают губу стеклянной бусиной на железной булавке. Края неизменной пары передников до лодыжек расшиты колокольчиками, колечками, нитками бисера.

Нынешний век для динка — поистине железный: это у них драгоценный металл. Железо ценится выше меди. Железные кольца покрывают запястья и лодыжки женщин. У богачей супруги подчас носят на себе до полуцентнера подобных примитивных поделок! Любимое украшение мужчин — толстое кольцо из слоновой кости на предплечье; иные носят целую гирлянду таких колец — своеобразную гибкую повязку от локтя до запястья. Мужчины победнее носят украшения из меди, переплетенные полоски ткани вокруг шеи и цельные браслеты из кожи гиппопотама. Всеми мужчинами ценятся козьи и коровьи хвосты, которыми они весьма красиво украшают оружие.

Вооружены здешние люди прежде всего копьем, хотя многие, подобно кафрам, предпочитают палки и дубинки из слоновой кости. За это другие племена в насмешку называют динка «а-тагбондо», что означает «люди с палками».

Против палок динка придумали два своеобразных вида оборонительного снаряжения. Один из них называется «куйаре» — кусок дерева с углублением посередине длиной около метра, служащий для защиты рук. Другой, именуемый «данк», похож на лук, эластичен, пружинит и великолепно выполняет предназначение — ослаблять силу удара. Кроме того, динка употребляют для обороны щит, похожий на кафрский — длинный, овальный, обтянутый буйволовой кожей, с рукояткой, приделанной к обоим концам.

Наконец, что немаловажно для европейского путешественника, привыкшего к чистоте и определенному комфорту при еде, динка искусные кулинары и в педантичнейшей чистоте содержат жилища. Желудок Швейнфурта, кажется, сохранил признательность к ним. Путешественник неустанно подчеркивает, что эти два качества, говорящие об определенной степени как телесной культуры, так и нравственного развития, в подобной степени даже приблизительно не развиты ни у какого другого африканского племени. «Динка, — пишет он, — превосходят в этом отношении нубийцев и — не поколеблюсь заявить — искусней арабов и самих египтян. Их мучные блюда и отвары ничуть не уступают произведениям европейской кухни».

В отношении мясной пищи динка также проявляют более тонкий вкус, чем их соседи. Так, некоторые пресмыкающиеся, которыми лакомятся бонго и ниам-ниам[254], у динка вызывают отвращение. Они никогда не едят крокодилов, ящериц, крабов, лягушек и мышей, неодолимое омерзение питают к собачатине, а что касается человеческого мяса — они скорей умрут, чем его отведают. Лучшее лакомство для динка — «степная кошка». Туземцы знают толк в черепашьем мясе и обожают жареную зайчатину.

Не менее удивительно для простых дикарей, что динка не только вкусно готовят, но и соблюдают порядок при еде — в этом отношении они отстают от нас, бесспорно, меньше, чем жители Востока.

Иногда Швейнфурт ради приятного общества и из уважения к кулинарным талантам приглашал к себе в гости женщин динка из хороших семейств. Под навесом хижины ставился стол с посудой и кухней на европейский манер. Путешественник не уставал дивиться, как быстро гостьи привыкали к нашим обычаям: непринужденно садились на стулья и пользовались ложкой и вилкой так, словно это им было в привычку. После еды они мыли всю посуду за собой и аккуратнейшим образом ставили ее на место.

У динка почти неизвестны паразиты, не дающие спать в Западном Судане — Швейнфурт свидетельствует об этом, как человек, много страдавший от общения с самыми грязными и опустившимися представителями рода человеческого. Единственное неудобство ночлега в просторных, проветриваемых и удобных жилищах — змеи, которые ползают по крыше, шуршат соломой и мешают спать. Кроме того, европейцы от природы имеют предубеждение против рептилий и нервничают от непосредственного соседства с ними. Динка к этим отвратительным тварям питают такое почтение, как ни к какому другому существу. Динка называют их братьями и на убийство рептилий смотрят как на преступление. Заслуживающие доверия свидетели говорили доктору, что главы здешних семейств различают змей в лицо, называют по именам и вообще относятся к ним как к домашним животным. Кажется, эти змеи не принадлежат к ядовитым видам.

Динка, как и пастушеские народы Южной Африки, питают, если можно так выразиться, преувеличенную нежность к своему скоту. Едва у коров начинают расти рога, хозяева искусно расщепляют их так, что рога затем ветвятся до бесконечности и придают ласковым ручным животным очень странный вид. Любовь динка к скотине, особенно к коровам, такова, что ни о чем они столько не думают и ничем так не гордятся, как приумножением стад. Можно даже сказать, что динка поклоняются своим коровам — даже их экскременты почитаются драгоценными. Если корова заболела, врач лечит ее самым внимательным образом. Коров и быков никогда не режут — едят только тех, кто умер от старости или от несчастного случая. Эти обычаи можно было бы считать пережитками старых культов, но динка запросто едят мясо убитого быка, если он им не принадлежал. Выходит, что они так почитают свои стада не из суеверия, а из удовольствия ими владеть. Горе, которое динка испытывает в случае кражи или смерти животного, неописуемо. Чтобы вернуть корову, он готов принести самые тяжкие жертвы — ведь скотина для него ценнее всего, дороже даже жены и детей.

Устроившись на месте, Швейнфурт совершил первую поездку к диурам[255]. Они живут в горах, на плато из красного песчаника, изобилующем железной рудой. Они совершенно непохожи на соседей, динка. Слово «диуры» означает, по-видимому, «лесные люди». Динка пастухи, диуры кузнецы. С удивительной настойчивостью последние отрывают траншеи до десятка футов глубиной и добывают железную руду. Плавят руду в печах, представляющих собой глиняный конус высотой не более четырех футов; верхняя часть печи расширяется наподобие бокала. Расплавленный металл постепенно проходит сквозь раскаленный уголь и стекает в ямку, устроенную под печью. На всю операцию требуется около сорока часов. Металлический осадок на стенках переплавляют второй раз. Теперь разводят костер под большим слитком, лежащим в земле. Когда слиток раскалится докрасна, из него большим камнем формуют цельный брус, из которого простейшей ковкой удаляют последние примеси. Хотя данный способ примитивен, уголь плох и инструменты грубы, получается прекрасное железо — не хуже лучших шведских марок.

У трудолюбивых первобытных ремесленников большие семьи; если бы к ним не вторглись нубийцы, ежегодно отнимающие у них половину урожая, земля диуров была бы заселена так же густо, как и земля шиллуков. Когда диурам удается избежать наложенной завоевателями повинности по переноске грузов, они охотятся, рыбачат, добывают и обрабатывают железо. С удовольствием занимались бы диуры и скотоводством, но земли их заражены мухой, подобной мухе цеце, как известно, ужасно вредной для крупного рогатого скота. Диуры вынуждены довольствоваться козами, для которых страшная муха безвредна.

Мужчины по доброй воле с бесконечным вниманием и усердием ухаживают за домашней живностью. На долю женщин остаются полевые работы. Женщинам приходится также делать домашнюю посуду, строить дома, плести плетни и корзины, лепить горшки — так умело, что и не скажешь, что они сделаны без гончарного круга.

Заключая краткое описание любопытного во многих отношениях народа, скажем, что семейные привязанности, родительская и сыновняя любовь развиты у диуров гораздо сильнее, чем у большинства соседних племен. Они укладывают детей спать в большие продолговатые корзины, подобные нашим люлькам, причем так, что дети не испытывают никаких неудобств; колыбели содержатся в абсолютной чистоте. Однако они не только заботятся о потомстве, но исповедуют также самое глубокое почтение к старикам.

Таким образом, Швейнфурта окружали безобидные, необременительные соседи. Доктор решил подольше пожить в сердце Африки и поселился в просторной хижине, любезно предоставленной в его распоряжение.

Через какое-то время для европейца, поселившегося вблизи экватора, самым большим лишением становится недостаток привычных овощей. Швейнфурт был превосходный ботаник. Чтобы иметь овощи к столу, а также для того, чтобы туземцы убедились, сколь много разных плодов может производить их тучная земля, он сразу же разбил огород. У путешественника были с собой кирки, мотыги, заступы и коллекция семян различных растений. Он поднял около двух гектаров целины и обнес будущие делянки изгородью. В большей части участка, разделанного на грядки, он посеял лучшие сорта кукурузы, початки которой получил из Нью-Джерси. По прошествии семидесяти дней Швейнфурт собрал урожай, который не только оправдал его самые честолюбивые планы, но и превосходил по качеству американский. Табак, посеянный из мерилендских[256] семян, вырос очень высоким и дал около центнера листьев. Табак в здешних местах, правда, рос и прежде, но это низенькое растеньице, из листьев которого нельзя было даже свернуть сигару. Благодаря утренним и вечерним поливам удалось полностью победить засуху. Капуста, редис, кормовая шведская репа наилучшим образом приспособились к твердой, но плодородной почве. Томаты и подсолнечник, прежде здесь неизвестные, также прижились и прекрасно росли в огороде доктора.