Александр Майоров - Правда об Афганской войне. Свидетельства Главного военного советника

• Название: Правда об Афганской войне. Свидетельства Главного военного советника
• Автор: Александр Майоров
• Издательство: Издательство «Права человека»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-7712-0032-8

Автор повествует от первого лица о событиях 1980–1981 годов. Этот период Афганской войны чрезвычайно мало освещен отечественными и зарубежными исследователями. Многие факты, приводимые в книге, никогда и нигде прежде не публиковались. К книге прилагаются черно-белые репродукции подлинных рабочих карт боевых действий и дислокации войск из личного архива А. Майорова.

Книга написана в жанре документально-исторического повествования от первого лица и по сути является исповедью.

---

Я спросил Ахромеева:

— Что значит без права помилования?

— Разбирайся сам. Я тоже думал, как это понимать…

— Хорошо, разберусь.

На том разговор и окончился. Карт-бланш я понимал как свободу действий. Но в этой свободе действий мне не было дано право помилования. И вот я думаю: помилования — кого? Меня за мои действия, если они не будут эффективными? Или — противника?

Тут мне чудачком-незнайкой прикидываться нельзя. Самое высокое лицо в армии определило мне задачу.

Пожалуй, впервые за бытность Устинова министром обороны я почувствовал его коварство, мудрость и твердость. Обезопасить себя и в какой-то степени подставить под удар подчиненного. Кто кого перехитрит… Ну да это все — дипломатия. А на практике я понимал, что, если не решу кандагарскую задачу, мне не сдобровать. Придется нести ответственность и за гибель, и за ранения наших людей. Хотя прямо своей вины за действия своих подчиненных я не чувствовал. Да и не в этом сейчас дело! Надо решить задачу…

Ночь прошла в приготовлениях и радийных переговорах. Чем больше в такую ночь забот, тем лучше, иначе, оставаясь наедине с собой, человек испытывает невыразимую тревогу и тягость — такова всегда ночь перед боем.

Около четырех часов утра на меня вышел по «Орбите» Сергей Леонидович Соколов. Он подбодрил меня, посоветовал действовать твердо. Сказал, что хорошо знает эти места.

— С этим змеиным гнездом надо решительно и навсегда покончить. Оно давно нам доставляет неприятности.

И помолчав, продолжил:

— Такой момент — наступил. Действуй!

— Спасибо за поддержку, Сергей Леонидович, — ответил я.

Без стука дверь автобуса резко отворилась. Взволнованный, бледный в автобус впрыгнул полковник Халиль.

— Раис! — Голос его дрожал. — Кандагар… — здес! — он ткнул пальцем в лежащую на столе карту, — Гулбеддин! Здес! — еще раз выкрикнул Халиль. И стремительно выпрыгнул из автобуса.

Я посмотрел на часы — 4.30 25 ноября. Да — теперь каждая минута моего промедления работает на душманов. Конечно же, Гульбеддин что-то задумал…

…В автобусе тесно, душно и напряженно. Идет совещание. Докладывает генерал Петрохалко, синхронно, тихо его доклад переводит для афганцев переводчик Костин.

— Данные получены лишь от одного агента, — как обычно зычно, безапелляционно, немногословно ведет доклад начальник разведки управления ГВС, — второй агент-источник казнен Гульбеддином. Третий… пока на связь не вышел. Возможно, тоже разоблачен моджахедами.

— Две недели назад в Пешаваре на совете семи Гульбеддин именем Аллаха поклялся уничтожить 70-ю бригаду Советов, поднять восстание в двух-трех дивизиях Первого и Второго армейских корпусов, захватить Кандагар и провозгласить Кандагарскую Республику… Пойти походом на Кабул, — неумолимо звучит голос Петрохалко.

Я смотрю на лица, стараясь по их выражению лучше понять суть услышанного. Вот Рафи — он нервничает; Бабаджан — сидит с полузакрытыми глазами; Халиль — бледный, покусывает губы; Назар — командующий ВВС и ПВО ДРА смотрит горящими глазами в одну точку, готовый, видимо, к полету в любое время и в любую погоду; и только Мир Тохмас спокоен и покорен судьбе. Советские генералы и офицеры, встревоженные докладом Петрохалко, смотрят на меня, ждут моего решения…

— Осторожный Раббани, — продолжает Петрохалко, — назвал это решение Гульбеддина «сатанинским искушением» и преждевременным. Наоборот, Ахмад-Шах-Массуд поддержал Гульбеддина. Остальные — «как велит Аллах». Уже неделю Гульбеддин находится в Кандагаре, — я взглянул на Наджиба: даже ни один мускул не дрогнул на его румяном округленном лице, — позавчера Гульбеддин в Центральной мечети…

— Довольно! — не сдержался я, прервав доклад Петрохалко. — Все ясно: нас перехитрили и предали. Узел завязан крепко-накрепко, намертво. Развязать его уже невозможно. Надо разрубать. Решительно и без промедления.

Смотрю на раненого комбрига и подсознательно представляю, что ему уготовил хитрющий и коварнейший Гульбеддин.

— Не возражаете, — обратился я к Рафи и Наджибу, — если я сформулирую цели и задачи наших совместных действий?

— Щюкрен-щюкрен, — оба обрадованно закивали головами. Молнией мелькнула мысль: решай без славянского сострадания, разумом.

Я обращаюсь к Рафи, Мир Тохмасу и его советнику генералу Левченко:

— Прошу вылететь в 15-у пехотную дивизию, а вас, генерал Бабаджан, полковник Халиль и генерал Бровченко, вылететь в 7-ю пехотную дивизию. Объявить в дивизиях, что они отменно выполнили боевую задачу и уходят на отдых на зимние квартиры. Сегодня же, немедленно…

Афганские военачальники переглянулись… Рафи по-русски:

— Поч-чемму так? — И, не торопясь, твердо продолжил: — После этого объявления никто воевать их не заставит против кого бы то ни было. Даже Гульбеддин за длинные афгани.

Все дружно зашумели и зашептали молитву.

Я, не ответив на возражение Рафи, обратился к Наджибу:

— Вам срочно надо лететь в Кандагар. Организуйте там облаву. Ловите Гульбеддина. Усильте гарнизон — введите в город 7-ю танковую бригаду Второго армейского корпуса. Министр обороны и Главком ВВС перебросят на аэродром Кандагара 666-й полк «командос» из Кабула в ваше распоряжение.

Снова афганцы дружно загудели. Снова молитва, шепотом.

— Ну, а мы, — я показал на Шкидченко, Петрохалко, Бруниниекса, Шатина, — погоняем душманов по виноградникам… Комбриг, угостил бы что ли, а?

— Так точно!

Мы выпили по солдатской кружке крепкого-крепкого чаю, заваренного в солдатском котле, и закусили тоже солдаткой, сероватой и сухой галетой. Все встали, взволнованные и напряженные. Моя седая борода трижды коснулась щек каждого афганца. Они прошептали молитву:

— Да поможет нам Аллах!

Соотечественникам пожал каждому руку. В автобусе остались Бруниниекс и комбриг. Вертолеты ушли в ночь.

Около семи часов утра три вертолета прошлись над виноградником и сбросили листовки.

Затем — тишина. Никакого движения, даже шевеления.

Бригада к бою готова — около трех тысяч отменно вооруженных воинов, БМП, танки. При поддержке авиации, вертолетов, артиллерии. Превосходство наше над моджахедами несомненное. Сила такая, что все в округе можно смешать с землей.

У комбрига поднялась температура — пулевое ранение в плечо давало о себе знать. Я попросил его лечь в госпиталь. Но он взмолился, чтобы я дал ему несколько часов — руководить боем. Я согласился.

Ровно в восемь по «Орбите» на меня вышел Ахромеев и коротко сказал:

— Передаю дословно требование Хозяина: «Почему он медлит? Не знает, что делать (особенно подчеркнуто «что»)?».

— Доложи: знаю, что делать. И делаю!

Но все-таки, откровенно говоря, я колебался. По-прежнему меня сдерживало многократное наше превосходство в технике и оружии. Оно сулило огромные жертвы среди одураченных и фанатичных людей, верящих беспрекословно своим полевым командирам, которые, «волей Аллаха», ими руководят. И в то же время понесенные нами потери требовали от меня решительных ответных действий.

— Готовы ли парламентеры? — спросил я комбрига.

— Так точно! Две группы. На БТР-60ПБ каждая.

— Кто возглавляет?

— Офицеры из политотдела бригады.

— Посылай!

— Есть! — комбриг выскочил из автобуса.

Это было последнее, что я еще мог в этой обстановке сделать во избежании большой крови, огромных потерь среди душманов, да и среди наших воинов из 70-й бригады. Теперь мне оставалось лишь ждать результатов исполнения отданных мною приказов и распоряжений.

Позвонил никогда не дремлющий Черемных и доложил:

— 666-й полк «командос» грузится на транспортные самолеты для отправки в Кандагар. Все десанты заняли круговую оборону. Вся ИБА (истребительно-бомбардировочная авиация) и вертолетный полк к взлету готовы — в готовности номер один.

В 7-й и 15-й пехотных дивизиях все спокойно. Они батальонными лагерями находятся в 800-1000 метрах от вертолетных десантов. В Кандагаре пока тихо. Нур и Зерай рядом со мной…

— Добро, — перебил я его, — доложи обо всем в Москву.

Мы с Илмаром вышли из автобуса. Морозное утро. Синее-синее небо. Впереди виноградники, виноградники… Изредка в них виднеются саманные постройки за двухтрехметровыми дувалами. Какая красотища!

— Комбрига слэдуэт положить в госпиталь, — Илмар Янович прервал мои не ко времени радужные мысли, — он можэт…

И вдруг справа и слева, впереди нас застрочили пулеметные и автоматные очереди. Потом один-два-три гулких разрыва. Это душманы бьют по парламентерам! Сердце тревожно застучало.

— Сволочи! — вырвалось у меня.

Сейчас можно спросить: надо ли было после всего, что уже произошло, посылать еще и парламентеров к противнику? Конечно, такой вопрос оправдан. Но все дело в том, что моим следующим шагом стал бы приказ, который повлек бы большое кровопролитие, а я старался всеми способами этого избежать. Кровь противника — это ведь тоже людская кровь…