А. Горбунов - Анатолий Тарасов

• Название: Анатолий Тарасов
• Автор: А. Горбунов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015

С именем Анатолия Владимировича Тарасова (1918-1995) связана эпоха грандиозных побед хоккейной сборной СССР и хоккейного клуба ЦСКА в 1960-е — начале 1970-х годов. Первым из европейцев и первым тренером вообще он был принят в 1974 году в хоккейный Зал славы в Торонто — а это высшая честь в хоккейном мире, которой удостаивались немногие, особенно в те годы. В то же время едва ли найдется в истории отечественного спорта фигура более противоречивая и вызывающая столько споров и полярных суждений, как Тарасов. Одни боготворят его, называя «отцом русского хоккея», другие обвиняют в интригах и саморекламе. Но масштаб того, что было совершено им, признают все. О личности выдающегося тренера и о достижениях советского хоккея «золотого» десятилетия рассказывает автор книги, спортивный журналист и историк Александр Горбунов.

---

В Саппоро, за несколько недель до чемпионата мира, тройке, в которой Фирсов играл с Харламовым и Викуловым (тарасовская идея!), равных в советской команде не было. Она забросила почти половину всех шайб — 16 из 33.

Фирсов был убежден, что от сборной его отлучили в результате закулисных интриг. «“Доброжелатели”, — полагал он, — нашептали Боброву: дескать, Фирсов, любимчик Тарасова, будет мешать новому главному тренеру нормально работать, станет мутить воду в команде. Да мы всегда костьми ложились в играх за сборную, бились до последнего. Честь страны была для нас превыше всего».

Бобров между тем, не включив Давыдова и Фирсова в заявку на Прагу-72, сослался на тщательное медицинское обследование, которое, как и предполагал тренер, подтвердило, что игроки устали и рассчитывать на них, по крайней мере в этом сезоне, не было смысла.

Александр Пашков назвал отсутствие Фирсова в составе «фатальной ошибкой» тренеров, напрямую сказавшейся на результате — и в Праге, и в Суперсерии, ибо «присутствие Фирсова — это, как минимум, пять-шесть дополнительных шайб в ворота соперников». К тому же отсутствие Фирсова заметно ослабило игру Рагулина, Цыганкова и Викулова.

По Фирсову, между прочим, Бобров высказывался и перед декабрьским известинским турниром 1972 года, то есть уже после чемпионата мира и Суперсерии. «Должен сказать, — отмечал он, — еще об одном нападающем, на которого мы рассчитываем в будущем. Я имею в виду Фирсова. В некоторых играх накануне перерыва он был прежним Фирсовым, а во втором матче против “Брюнеса” сыграл выше всяких похвал. Если в феврале его игра стабилизируется, он может рассчитывать на место в сборной на чемпионате мира».

Но вернемся к загадочной отставке-72 Тарасова и Чернышева. В «сухом остатке» набирается десять ее версий.

Тренеры поссорились и отказались сотрудничать. По указу из ЦК КПСС сняли обоих.

Боялись матчей с профессионалами из Канады и потому ушли.

Не выполнили указание сверху: не стали играть с чехами в Саппоро вничью.

Решили уйти победителями, понимая, что у чехов в Праге им не выиграть.

Сыграли в Японии коммерческие игры, проигнорировав запрет Павлова.

Ушли из-за накопившейся усталости.

Выбивали премиальные, шантажируя уходом, и Павлов внезапно согласился.

Чехословацкое руководство обратилось к руководству советскому с просьбой не присылать на чемпионат мира в Прагу Тарасова.

«Тарасов хотел, чтобы ему присвоили звание Героя Социалистического Труда, и с этой целью было написано заявление о добровольном уходе из сборной СССР» (уровень фантастичности этой версии требует обнародования имени автора: Анатолий Кострюков).

«Испытанные полководцы многократных чемпионов мира решили передать “эстафету наставничества” более молодым коллегам — своим бывшим ученикам» (и эта версия в силу своей нелепости требует назвать имя автора: Олег Спасский).

…Что можно сказать по этому поводу? На самом деле никуда Тарасов уходить не собирался. Он стал, на мой взгляд, жертвой закулисных игр, устроители которых не могли забыть майский лужниковский демарш 1969 года и мастерски, мстя тренеру, ввели в его заблуждение. Тарасов, и близко не предполагавший, что с ним могут так поступить, поверил, во-первых, в то, что им с Чернышевым, но особенно ему (в силу беспредельной ненависти со стороны «друзей»), лучше в Прагу на чемпионат мира не ездить; во-вторых, в не вызывавшую никаких сомнений формулировку при назначении Боброва и Пучкова вместо них с Чернышевым — только «для подготовки сборной команды к чемпионату мира и Европы 1972 года»; и, наконец, в-третьих, в имевшую место «договоренность» с Павловым, о которой Тарасов упомянул в своем заявлении.

Но его обманули.

Глава девятнадцатая ПОСЛЕДНИЙ СЕЗОН

В начале сентября 1973 года были опубликованы составы команд, которым предстояло выступить в очередном чемпионате страны. В списке ЦСКА в графе «тренеры» последний раз в истории советского хоккея значилось: «старший тренер — заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР Анатолий Владимирович Тарасов».

Сезон-1973/74 стал последним для Тарасова. По этой причине стоит, по всей вероятности, остановиться на нем подробнее, нежели на остальных. После этого сезона он не возглавлял никакой команды, если, разумеется, не считать оказавшегося, как выяснилось по прошествии времени, бессмысленным, странного появления в футбольном ЦСКА.

Последний свой сезон в роли наставника Тарасов начал с победы. В финальном матче турнира на призы газеты «Советский спорт», проходившем в ленинградском Дворце спорта «Юбилейный», ЦСКА в исключительно тяжелой борьбе обыграл «Спартак» (6:5).

Уже на предварительной стадии турнира можно было увидеть ЦСКА в новом обличье. В прежнем составе выступала только первая тройка — Михайлов, Петров, Харламов. Фирсов окончательно перешел в тренеры, без приставки «играющий», и с лавочки стал вместе с Константином Локтевым помогать Тарасову. Место Фирсова в тройке занял 19-летний Виктор Жлуктов, заигравший с Труновым и Викуловым. В третью тройку вошли Блинов, Волчков и Глазов — в одном звене с молодыми защитниками Блохиным и Ковалевым. Обновление — не самый легкий период для команды. Меняются поколения игроков, и Тарасов на этом фоне вплотную занялся проверкой новых вариантов формирования звеньев, созданием новых связей между игроками.

В финальном матче ЦСКА повел в счете 2:0. Казалось, всё складывалось легко. Но затем армейцы пропустили три шайбы, проиграли период и с огромным трудом вырвали (оба раза по 2:1) следующие два. На счету нового — третьего — звена, названного Тарасовым перспективным, три гола из командных шести. Экспериментируя с этим звеном, Тарасов попробовал два новых тактических варианта, производных от «системы». В цифровом изображении они выглядели так: 1+3+1 и 2+2+1. В первом случае Ковалев оставался в роли центрального защитника, тройку хавбеков, по всей ширине площадки создававших в динамике игры как вторую линию обороны, так и вторую линию атаки, составляли Блохин, Блинов и Волчков; впереди действовал Глазов. Во втором случае — он Тарасову понравился больше — Блохин, составляя в обороне пару с Ковалевым, призван был к атакам подключаться внезапно, добиваться за счет этого преимущества для армейской атаки, а обоим хавбекам, атаку, разумеется, поддерживавшим, при таких подключениях вменялось в обязанность контролировать фланговые оборонительные зоны своей команды.

Проверил Тарасов и новинку в эпизодах, когда команда играла в численном большинстве. В тройке Петрова место в обороне, замещая Кузькина, рядом с Гусевым занимал Викулов. Так когда-то Тарасов использовал Фирсова. Викулов, в отличие от Фирсова, располагался не у синей линии, а рядом с Михайловым, своего рода «двойной кулак» на пятачке перед воротами соперника, — в расчете на добивание после бросков с дальней и средней дистанций и фланговых передач. Вариант был признан перспективным. «Спартак», когда атаковала эта армейская группа, часто выручал вратарь Зингер, который, по оценке Тарасова, сыграл в матче «шайбы на три лучше Третьяка», действовавшего не самым лучшим образом.

Впервые на турнире «Советского спорта» была опробована заокеанская система с тремя арбитрами на площадке. Тарасов, считая ее для континентального хоккея перспективной, дебютный вариант раскритиковал. Вернее, не раскритиковал даже, а объяснил судьям, что они, побывав в Канаде на специальных семинарах и вызубрив методику тройного арбитража, неправильно располагаются на площадке, неверно передвигаются по ней, часто ошибаются. Связано это, по его мнению, было прежде всего с тем, что тактика игры советских команд заметно отличается от тактических построений канадских и американских клубов. Тарасов, оперируя термином «длина комбинации», привел пример: у клуба «Нью-Йорк Рейнджере» она в среднем составляет примерно 6-7 метров, у ЦСКА же — в четыре с лишним раза больше: 28-30 метров. Это обстоятельство, основанное на точности измерений, предполагает совершенно иное, нежели в НХЛ, расположение арбитров на площадке, прежде всего ассистентов главного судьи.

Арбитров Тарасов никогда не выпускал из зоны своей видимости. Он сердился на них не столько из-за проявлявшихся порой элементов предвзятости, сколько из-за непонимания многими судьями сущности и тонкостей хоккея. Тарасов из года в год убеждался в том, что развитие игры во многом связано с ростом воздействия на нее конфликтных ситуаций. «Действия на грани фола, — считал он, — одна из важнейших сторон такой конфликтности и хоккея в целом, и каждого матча, каждого эпизода в отдельности. Такая и только такая игра позволяет спортсмену полностью раскрывать свои возможности, проявить характер, индивидуальность. Тот, кто научился играть на грани фола, в моем представлении заслуживает отличной оценки, а такая команда — признания коллективом высочайшего класса».