Александр Матюхин - Хэллоуин (сборник)

• Название: Хэллоуин (сборник)
• Автор: Александр Матюхин
• Издательство: Литагент «АСТ»c9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-091699-3

Мое время – ночь. Мой праздник – Хеллоуин. Имя мне – легион.

Ведьмы, бесы, оборотни, упыри, зомби, тролли, привидения, домовые и прочая нечисть – все в сборе! Армия Тьмы собралась отпраздновать Хеллоуин как следует… на страницах книги, которая так и называется – «Хеллоуин».

Будет весело и грустно, захватывающе и мрачно. Будет страшно.

Это лучший подарок для всех любителей мистики и ужасов!

Это коллекция волнующих историй о потустороннем, собранная Парфеновым М. С., создателем антологий-бестселлеров «Самая страшная книга 2015», «13 маньяков» и других.

Это не просто книга. Это – праздник!

Самый страшный праздник года – Хеллоуин…

---

– В чем моя вина? Почему я арестован?

Голос его слегка дрожал, но при этом не утратил до конца природно присущей ему приятности. Наверняка этот бархатистый тембр вызывал сильное волнение у дам. Все это Кавалли отметил про себя, следуя давно выработанной привычке изучать и запоминать людей в деталях.

– Вы обвиняетесь в колдовстве, – произнес он холодно. – Доказательство тому – книги, найденные в вашем доме.

Плечи француза опустились, взгляд поблек. Похоже, он не намеревался отрицать своей вины. Кисти рук его мелко дрожали.

– Где перстень, который вы получили от графини Бонафеде? – неожиданно спросил инквизитор.

На лице Нуафьера отразилось самое искреннее удивление.

– Перстень? – переспросил он неуверенно.

– Золотой перстень с изумрудом, доставшийся графине от матери.

Француз упрямо покачал головой:

– Графиня не дарила мне перстня. Она была не в том положении. Ее семья остро нуждалась в деньгах – настолько, что они даже попытались устроить мне ловушку. Девица соблазняла меня, в то время как ее отец прятался в соседней комнате, ожидая удобного момента, чтобы застать нас в щекотливом положении. Только случайность спасла меня – я ошибся дверью и встретился с ним, сидевшим в компании двух головорезов. Негодяй поспешно извинился и ушел.

– Это не меняет сути дела, синьоре Нуафьер, – покачал головой Кавалли. – Используя каббалу и другие магические искусства, вы околдовали Лоренцу Бонафеде. Это очень серьезное преступление. Можете мне поверить.

Француза, казалось, такое обвинение повергло в шок. Некоторое время он пытался совладать с собой. Наконец, когда ему это удалось, лицо его обрело решительное выражение.

– Я не знаю, кто вы, синьоре, – речь его от волнения приобрела сильный французский акцент, – но смею заверить вас, что это обвинение ложно и беспочвенно. Я никогда…

– Довольно, – прервал инквизитор. – В камеру его.

Француза увели, а Circospetto еще некоторое время провел в размышлениях. Негодяй отпирается – в этом нет ничего удивительного. С другой же стороны, про перстень он, как видно, не врал. Сам по себе этот факт ничего не доказывал, но… Домминико задумчиво потер пальцами щеку. Что-то упущено. Что-то важное.

Кавалли вернулся в приемную, целиком поглощенный своими размышлениями. Там он нашел мессера гранде, о чем-то беседовавшего с одними из инквизиторов. Почтительно поклонившись, Circospetto терпеливо дождался окончания разговора. Когда инквизитор ушел, мессер гранде не спеша приблизился к недвижно стоявшему секретарю.

– Я хотел бы поговорить с вами, – негромко произнес Домминико, в очередной раз отметив поразительно острое чутье законника. Этот толстяк прекрасно чувствовал ситуацию – полезное качество, которому стоит поискать применение.

– Я слушаю вас, синьоре секретарь, – вежливо улыбнулся мессер гранде. Его круглое лицо лучилось доброжелательностью.

– Я хочу знать, что вы нашли в доме того француза, – бросив на улыбающегося толстяка внимательный взгляд, заявил Circospetto. – А также хочу услышать как можно более подробное описание его жилища.

Добродушное выражение на лице блюстителя закона сменилось сосредоточенно-задумчивым. Он беззвучно пошевелил губами, подняв глаза в потолок, – вспоминал детали.

– Рекомый француз снимал комнаты в доме Марии Мадзони, дочери которой, Катарине, давал уроки танцев. В его обиталище мы нашли множество книг и записей, кои изъяли для изучения, а также гардероб из двух платьев. Более ничем, кроме повседневных мелочей, Нуафьер не владел. Хозяйка утверждала, что он даже не в состоянии был заплатить за жилье – у него большие игорные долги.

– Не те ли это Мадзони, чья дочь Катарина тяжело больна? – спросил Кавалли.

Мессер гранде кивнул:

– Та самая. Медик регулярно пускал ей кровь, но теперь, я слышал, она исцелилась.

– Исцелилась?

– Да. Поговаривают о чуде, ибо никакого нового лечения назначено не было.

– И когда же произошло чудесное исцеление?

– Не так давно, – подумав немного, ответил блюститель закона, – полагаю, вскоре после переезда к ним Нуафьера.

Кавалли кивнул, после чего они обменялись с мессером гранде еще несколькими общими фразами, соблюдая ритуал вежливости, и разошлись. Секретарь инквизиции предался рутинным своим обязанностям, стараясь более не размышлять о колдуне-французе.

И все же избавиться от мыслей о нем не удалось. К вечеру Circospetto отправился в Пьомби, где содержался заключенный. После шестого часа узникам тюрьмы давали по стакану вина, и инквизитор рассчитывал, что, придя вскоре после этого, застанет Нуафьера более расслабленным и сговорчивым.

Мрачные застенки свинцовой тюрьмы у иного могли вызвать страх одним только своим видом. Узкие проходы в тисках массивных стен, тяжелые, обшитые металлом двери, ведущие в одиночные камеры – capacita. В подвале располагались еще более жуткие узилища – pozzi, глубокие, сырые колодцы, где держали самых опасных преступников.

Когда тюремщик открыл окошко в двери камеры, Нуафьер лежал на полу. Подняв голову, он сощурился, пытаясь рассмотреть лицо в возникшем в двери квадрате.

– Буона нотте, синьоре Нуафьер, – негромкий голос Кавалли в гулкой тишине камеры прозвучал неожиданно резко.

– Это вы, синьоре инквизитор? – спросил француз, поднимаясь. – Чем обязан вашему визиту?

Похоже, вино сделало свое дело – узник не выглядел таким подавленным и испуганным, каким был во время их первой встречи. Circospetto позволил себе легкий кивок удовлетворения.

– Рад видеть вас в бодром расположении духа, синьоре. – Тон, каким были произнесены эти слова, однако, отнюдь не выражал радости. – У меня есть к вам разговор.

– В таком случае я был бы рад пригласить вас, усадить за стол и угостить хорошим вином, – француз откровенно язвил, – но, увы, не имею возможности сделать ни первое, ни второе, ни третье.

– Тем лучше, – не остался в долгу инквизитор. – Я хочу знать, имеете ли вы отношение к исцелению Катарины Мадзони?

Нуафьер смерил его надменным взглядом, какой часто можно увидеть у молодых повес, воображавших, что их достоинство оскорблено.

– Имею, синьоре инквизитор, и самое прямое.

– Хорошо. Не соблаговолите ли описать, каким образом оно было достигнуто?

– Это было бы бесчестным по отношению к этой юной девице.

– Глупо. Если вы еще не уразумели, от вашего ответа зависит решение суда инквизиционного трибунала в отношении вас.

Эти слова возымели эффект. Нуафьер заметно вздрогнул, после чего стал говорить не так заносчиво:

– Недуг девицы исцелился простым и естественным способом.

– И какой же способ вы считаете естественным?

Взгляд француза встретился со взглядом Circospetto. В ясных голубых глазах читалось очевидное торжество самца.

– Вы соблазнили ее, – не спрашивая, а утверждая, произнес Кавалли. – Поступок наглый и бесчестный, но не подлежащий суду инквизиции. Но как она была соблазнена?

Нуафьер гордо вскинул подбородок.

– Если вы считаете, что для этого я прибег к колдовству, то ошибаетесь. Природа наградила меня достаточной красотой и умом, чтобы обойтись без подобного подспорья. Девицу по ночам мучили кошмары, оттого она подолгу засиживалась перед сном, часто – на балконе, где любил коротать вечерние часы и я. Мы много беседовали, она очаровательна и умна – неудивительно, что я проникся к ней самыми искренними чувствами. Я готов был женится на ней – но моему намерению помешал этот глупый арест!

– Не забывайтесь, синьоре Нуафьер, – холодно осадил француза Кавалли. Тот вздрогнул и сник. – Она рассказывала вам о природе своих кошмаров?

– Да, – кивок вышел суетливым и слишком глубоким. – Катарина говорила, что ей снился черный зверь, проникавший ночью в ее спальню, который затем обращался в прекрасную женщину. Женщина целовала Катарину, но поцелуи эти причиняли острую боль…

Нуафьер замолчал. Кавалли также не спешил продолжать разговор. Сомнения черными нитями проникли под кожу, незримые, но ощутимые.

Видения графини Бонафеде и Катарины Мадзони странным образом совпадали. Что это могло значить? Если наваждения, терзавшие их, наводил сам Нуафьер, стал бы он признаваться в этом? Возможно ли, что француз – лишь жертва совпадения, а истинный малефик все еще остается на свободе? Или же, узнав от графини о мучивших ее снах, Нуафьер решил приписать своей новой жертве такие же видения, чтобы сбить инквизицию со следа?

Не удостоив узника прощанием, Circospetto покинул тюрьму.

Солнце уже почти скрылось в трепещущем багровыми бликами море, посылая последние лучи замершему в предвкушении городу. Эти вечерние часы были в Венеции особенным временем. Дневная жизнь в городе уже затихала, закрывались лавки, и прекращалась торговля; ночная же еще не начиналась – ищущие любовных утех, азартной игры или задумавшие тайное терпеливо дожидались наступления темноты. Редкие гондолы развозили запоздалых горожан, спешивших попасть домой до того, как сумерки и туман создадут над городом непроницаемый покров. Кавалли тоже мог сойти за такого путника – одевшись в светское платье и утратив облик грозного служителя трибунала, он мало отличался от обычного горожанина. Он снова плыл на Мурано – в этот раз с намерением посетить дом Мадзони.