Александр Матюхин - Хэллоуин (сборник)

• Название: Хэллоуин (сборник)
• Автор: Александр Матюхин
• Издательство: Литагент «АСТ»c9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-091699-3

Мое время – ночь. Мой праздник – Хеллоуин. Имя мне – легион.

Ведьмы, бесы, оборотни, упыри, зомби, тролли, привидения, домовые и прочая нечисть – все в сборе! Армия Тьмы собралась отпраздновать Хеллоуин как следует… на страницах книги, которая так и называется – «Хеллоуин».

Будет весело и грустно, захватывающе и мрачно. Будет страшно.

Это лучший подарок для всех любителей мистики и ужасов!

Это коллекция волнующих историй о потустороннем, собранная Парфеновым М. С., создателем антологий-бестселлеров «Самая страшная книга 2015», «13 маньяков» и других.

Это не просто книга. Это – праздник!

Самый страшный праздник года – Хеллоуин…

---

Только тут Жанна сообразила подхватить ее (испытывая мгновенное отвращение от этого прикосновения), дотянуться одной рукой до кухонного столика, где лежал небольшой нож, и перерезать веревку.

Она опустила Эмму на пол; лицо той моментально покраснело, будто ошпаренное кипятком, – кровь, наконец, устремилась к голове, как вода, заполняющая пересохшие каналы. Жанна увидела, что на лбу и верхней части лица Эммы проступили багровые пятна, ставшие заметными лишь сейчас, – они выделялись даже на красном фоне ее кожи и причудливо складывались в отпечаток большой узкой ладони.

Эмма продолжала шевелить губами, ее дыхание стало несколько свободнее, хотя и резало слух ржавым скрипом дверных навесов. Она вдруг зашлась кашлем, и изо рта полетели огромные сгустки крови, шлепаясь на пол вокруг ее головы.

Лихорадочно соображая, Жанна минуту стояла над ней, пока не услышала снизу:

– Он ушел…

Жанна наклонилась, перебарывая отвращение.

– …ушел… – сказала Эмма. Снова кашлянула и умерла.

Закрыв ей глаза, Жанна вышла во двор.

Уже по дороге в город, сидя в электричке, Жанна попыталась припомнить, видел ли кто-нибудь, как она выходила из дома Эммы (рано или поздно тело обнаружат, а потом кто-то обязательно удивится, как это трупу удалось перерезать веревку и аккуратно улечься на пол: «А если все было немного иначе, ребята?»), но обнаружила, что это ее очень мало занимает.

Она думала о красном отпечатке ладони на лице Эммы.

18

Выйдя на конечной остановке, Жанна за несколько минут преодолела расстояние, отделявшие ее от здания главного вокзала, и купила билет на вечерний поезд в Киев. Уехать к матери и пожить у нее какое-то время казалось единственным разумным выходом. Мать, конечно, вряд ли будет рада ее приезду, если учесть их неровные отношения в последние годы, но на пару недель передышки можно рассчитывать. А дальше – покажет время.

Вернувшись домой, Жанна начала собирать вещи. Это не бегство, говорила она себе, упаковывая дорожную сумку, совсем не бегство, мне просто хочется повидать маму. Последний раз они общались по телефону девять месяцев назад, когда мать сообщила, что собирается снова выйти замуж. Это было бы ее третьим замужеством после смерти отца. Жанна вспылила и услышала в ответ короткие гудки.

Когда вещи были почти уложены, Жанна почувствовала его у себя за спиной. Ощущение, что он все время держится где-то рядом, не покидало ее ни на минуту с того самого момента, когда она очнулась утром в пропитанной гарью постели. А теперь…

– Ты была такой голодной этой ночью.

Жанна вздрогнула и повернулась – так, будто от ее головы шли невидимые ниточки, которые могли оборваться. Сначала она его не увидела.

Он смотрел на нее с полированной поверхности шкафа, будто являлся собственным отражением.

– Хватит, – Жанна отвернулась и принялась застегивать сумку непослушными руками. – Он умер, а ты – не он. Так же, как и не мой отец. Ведь это ты был там… в тот день.

Она закончила сборы и, выйдя из дома, поймала такси. До отправления поезда оставалось еще целых пять часов, но Жанна скорее предпочла бы провести сутки на вокзале, чем задержаться у себя в квартире на несколько лишних минут. Водитель всю дорогу поглядывал на нее через зеркальце заднего вида, но лишь у самого вокзала решился спросить, хорошо ли она себя чувствует. Жанна ответила, что чувствует себя превосходно, и даже улыбнулась.

Только ее улыбка не вызвала у водителя ответной реакции.

19

Первые три с половиной часа Жанна бесцельно слонялась в окрестностях вокзала: заходила в мелкие магазинчики, рассматривая ненужные ей вещи, бродила вдоль крытых лотков, долго изучала ряды книжек в мягких обложках, но так ничего и не выбрала. Затем вошла в маленькое уютное кафе и заказала чашку кофе. Сделав глоток, поморщилась и вспомнила, что не ела толком со вчерашнего вечера.

Она представляла, как мать откроет ей дверь и будет долго смотреть на нее – прохладным взглядом, будто она дальняя родственница, живущая разъездами между членами большой семьи. Пардон, мадам, на нынешней неделе ваша очередь. Или все произойдет совсем иначе. Она не знала. Жанна с большим опозданием сообразила, что нужно было позвонить матери и сообщить о своем приезде. Она безуспешно пыталась отвлечь себя какими-то посторонними мыслями и не думать о том, что гнало ее к человеку, который давно стал ей чужим, но которого она по инерции продолжала считать самым близким. Но не смогла.

«Неужели это я?» – думала она, глядя на свое отражение в темном кафешном окне. У высокой стойки молодая женщина повернула голову и ответила ей таким же долгим молчаливым взглядом. А кто же еще, конечно, я.

Она отпила еще глоток, поставила чашку на столик и за темной поверхностью, в призрачно-коричневом мире по ту сторону кофе, встретила тот же взгляд. Потом вышла из кафе и направилась к зданию вокзала, чтобы забрать вещи из камеры хранения. Некуда ей бежать.

20

Жанна подошла к окну и раздвинула шторы, впуская утренний молочный свет. Повсюду девственно-белой простынею лежал первый снег, укрывая на мгновения своей недолгой жизни темную кожу земли.

Ей было спокойно и легко.

– Ты ведь навсегда останешься со мной? Ведь навсегда?

Ольга Зинченко Практические занятия

Данила Ефимов, студент Императорского харьковского университета, не был склонен к самоедству, однако сегодняшний вечер, что называется, не задался. Варечка, поначалу благосклонно глядевшая на молодого человека, теперь была с ним подчеркнуто холодна. «Выжидает, каков будет папенькин вердикт», – с досадой подумал Данила. Что же до папеньки – Алексея Гавриловича, профессора того же учебного заведения и практикующего врача, – то, казалось, решение он уже принял. Юноша ему решительно не понравился. Но тут уж винить было некого – сам оплошал.

– Даниил Ефимов, – отрекомендовался студент. Названный матерью в честь библейского пророка, полное имя Данила использовал для солидности.

– Иудей? – Алексей Гаврилович строго сдвинул брови.

– О…отчего же иудей? – растерялся студент, ибо ранее с подобным вопросом не сталкивался.

– Знаю я вас – Даниилов, – профессор грозно воззрился на светловолосого, сероглазого Данилу. Обшарил цепким взглядом его лицо. Даже сбоку взглянул зачем-то, на профиль. Тут Данила и вовсе сплоховал, невольно отступив на шаг. Тяжелый взгляд профессора, казалось, оставлял на щеках борозды.

Но Варечка, нужно отдать ей должное, пришла на выручку молодому человеку.

– Что же вы, папенька, гостя в дверях держите? – с укоризной спросила она. – Пройдемте!

Она подтолкнула Данилу под локоть, и, хотя от ее пальцев руку Данилы отделяли несколько слоев ткани, в месте прикосновения кожа пошла мурашками.

Зала поразила воображение студента Ефимова убранством, от чего он враз почувствовал себя младше и ниже. Тяжелая палисандровая мебель, потолки с золоченой лепниной, портьеры темного бархата, обрамлявшие окна и двери, говорили о том, что врачебная практика Алексея Гавриловича донельзя удачна.

– Прошу к столу, – пригласила Варечка, и Данила осознал, что глазеет на все это великолепие, застыв посреди залы. Он засеменил к столу, задев на ходу жардиньерку с цветами. Под неодобрительным взглядом профессора задвинул за Варечкой стул. «Видимо, и здесь поторопился», – упрекнул он себя. Поглядел на стол – и окончательно растерялся: сервирован на четыре персоны.

– Присаживайтесь вот здесь, напротив меня, – указал Алексей Гаврилович. – С нами должен был ужинать Виктор, Варенькин брат, однако ему нездоровится.

– Желаю ему скорейшего выздоровления. – Данила, конечно, покривил душой. Никакого выздоровления, тем более скорейшего, студент Виктору не желал. Знал он этого щеголя по университету. Напыщенный, задиристый, к тому же недалекого ума, Виктор держал себя, по меньшей мере, как «ваше превосходительство». Особенно раздражало, как он произносил свое имя на французский манер – Виктор. Горше всего было то, что фиглярские эти фокусы словно бы гипнотизировали окружающих. Виктору удалось создать круг почитателей и приближенных особ. Но и на них юноша смотрел свысока. Данила не понимал, как личности эти могли столь по-собачьи обожать своего кумира, и от души надеялся, что постигший Виктора недуг является diarrheo. «Впрочем, для диареи слишком долго, – Данила припомнил, что не имел удовольствия видеть Виктора уже второй семестр. – Хотя ради его превосходительства этот недуг стоило бы сделать хроническим».

– Да-да, мы все ему этого желаем, – рассеянно промолвил профессор. – Так вы, молодой человек, говорите, своекоштный, из купеческого сословия будете? – И, хотя Данила пребывал в уверенности, что ничего подобного не говорил, все существо его сжалось от сознания, что единственно верный ответ был бы ложью. Денег, чтобы послать сына учиться, матушка не имела.