Шимун Врочек - Огонь под железным небом

• Название: Огонь под железным небом
• Автор: Шимун Врочек
• Издательство: АСТ
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083531-7

---

Шимун Врочек, Александра Давыдова Огонь под железным небом

А10

Вдалеке закричала женщина. Она кричала надрывно, выжигая из легких остатки кислорода. Гильермо поднял голову: в небе, черном, разодранном лучами прожекторов, плыли туши цеппелинов – будто стада серых китов. Вой сирен резал висок, словно внезапная головная боль.

Проклятые дирижабли. Гильермо слышал равномерный гул винтов. Вдруг мелькнуло – белый разрыв в воздухе, высоко, цеппелин покачнулся, но продолжал плыть. В него уперся луч прожектора, застрекотал пулемет – Гильермо видел, как бьется на земле злой огонек. С дирижабля сорвалось нечто маленькое, темное… мешок с песком? Гильермо почему-то вспомнил, что в кабину аэростата кладут мешки с песком, чтобы сбрасывать их и подниматься выше… Но тут?

Маленькое и черное падало.

Пологая траектория. В следующее мгновение маленькое и черное достигло земли.

Взрыв!

Вспышка ослепила Гильермо на несколько секунд, он зажмурился, чтобы не видеть мечущихся фигурок… отблесков взрыва… На внутренней стороне век плыли бело-фиолетовые круги, подрагивали в такт разрывам. Гильермо поднял лицо к небу и приставил ладонь к закрытым глазам. Ему казалось, что он различает крохотные белые силуэты, суетящиеся под брюхом у гигантских китов.

«Души уходят на небеса», – шепот из прошлой жизни..

– Почему бы нет, – пробормотал Гильермо.

Когда взрывы утихли и он разлепил дрожащие веки, цеппелины уже ушли на север.

А1

Фонари горели тускло, желтый свет с трудом пробивался сквозь туман. Когда Гильермо подошел к переходу, несколько пятен на противоположной стороне улицы мигнули. На миг показалось, что желе из смога, перемешанного со светом, задрожало и волной покатилось вниз по улице. На мокрую брусчатку посыпались искры. Опять перебои с электричеством.

На светлом капюшоне прохожего, идущего впереди, расплылось черное пятно. Потом еще одно. Гильермо наклонил голову и зашагал быстрее. По стеклам очков потекли капли воды, оставляя за собой мокрые хлопья гари.

– Цеппелин подбили, – прошелестел кто-то рядом. Гильермо, не сбавляя шага, повернул голову. Рядом шел кто-то из той же заводской смены, в форменной спецовке. На воротнике тускло блестели пуговицы – десятый разряд, третий цех. Серые рабочие перчатки.

Гильермо рассеянно пошевелил пальцами в карманах. Высвободил правую руку и протер мокрое стекло. Кончики пальцев защипало.

Шипели и искрили вывески на стенах домов. Не поднимая голову, Гильермо мог сказать, что там написано. Каждый день по одному и тому же маршруту. Дважды. А сейчас из-за угла вывернет патруль. Глянцевые черные погоны, блестящие суставы, вокруг шеи – плотный защитный воротник. Пройдут быстрым шагом, вколачивая гарь в мокрую брусчатку, а тем временем Гильермо дойдет до поворота, а там и до дома…

Не может быть. Он снова вытащил руку из кармана и стал неуклюже стирать с очков дождевые разводы. Будто нож, прорезая черную толпу из одинаковых широких фигур, навстречу шла незнакомка – тоненькая, легкая. Держала руку козырьком, прикрывая от дождя лицо.

Лицо…

Гильермо остановился. Обернулся. Проводил ее глазами – узкая спина, короткий пиджак, юбка с кружевными оборками… И блестящие мокрые волосы, собранные в высокий хвост.

А2

Впервые за последний год Гильермо пришел домой позже, чем в семь двадцать три. Ударился бедром о край стола. В воздухе закружилась пыль.

Сел, поставил перед собой консервную банку, подкрутил респиратор… И замер, охватив голову, будто забыл об ужине. Затылок топорщился резиной.

«Надо поправить маску», – подумал он. Мысли ворочались в голове медленно, как плохо смазанные шестеренки. Из окон, заклеенных крест-накрест, в комнату падал желтовато-бледный свет. Ложился на пол, разбивая квадратами дорожку, вытоптанную в пыли, от стола к дивану. За спинкой дивана виднелась широкая дверь – массивная, с железной окантовкой.

Гильермо несколько раз со свистом втянул воздух. Машинально открыл банку, поднес к подбородку, запрокинул голову. Потом, не глядя, швырнул жестянку в угол – там громоздилась куча таких же. Рассеянно посмотрел на стол: круглое пятно, свободное от пыли, – место для завтрака и ужина; по обе стороны от него – смазанные следы локтей. Тусклая круглая лампа. Не горит, сегодня не нужно – затемнения не обещали. Черный блестящий коробок с гармошкой сбоку.

Плотно закрутив респиратор, он пошел к дивану. Лег на спину, с облегчением вытянул гудящие ноги. Уставился в потолок. Бомбили где-то за городом, поэтому бетонная крошка не сыпалась сверху. И то хорошо.

Уже засыпая, Гильермо понял, что забыл снять ботинки.

А3

Окна третьего цеха выходили на главную площадь. Туда, где с утра до ночи в божественном нутре горел огонь, разгоняя туманную мглу. Дышал жаром. Если к нему подходили слишком близко, вокруг разносился запах паленой резины.

Широкий, плотный, тяжелый – бог стоял в центре города и смотрел во все стороны красными глазами. Блестели заклепки, топорщились бока паровозных котлов. Когда шел дождь, капли шипели и испарялись, лишь коснувшись горячего металла. Бог не прощал напрасных прикосновений. «Винсент Харт» – выпуклые золотистые буквы на постаменте. Скульптор. Рабочие поговаривали, что его тело залили бетоном в основании статуи, чтобы изваяние вышло живым.

– Железное сердце города, – пробормотал Гильермо под нос и через минуту запоздало удивился. Откуда у него эта фраза? Должно быть, слышал где-то. Сегодня за окном было на удивление ясно, видно даже тусклое солнечное пятно. Широкие плечи станков маслянисто блестели. Пахло горящим мазутом, запах пробивался сквозь респиратор и будто оседал влажной пленкой на лице. От нее никак не избавиться, но можно привыкнуть.

Гильермо сосредоточенно кивнул. Привыкнуть ко всему можно.

Под ногами у бога скорчился белесый призрак того, кто придумал сердце города. Он тоже уже привык.

А4

По небу елозили широкие лучи прожекторов. Цеппелины шли на север. Гильермо видел, как, раздвигая небо серыми жесткими корпусами, уходят они во тьму. Тишина. Они были огромны, эти киты поднебесного моря, они ворочались плавно и тяжело, обтекаемые воздухом Города, маслянисто-вязким и горьким от гари многочисленных заводов.

Город работал на износ. В военное время каждый должен занять место у станка. И работать, работать, работать, как если бы враг уже стоял у стен города, и надо делать, делать и делать снаряды круглые сутки, постоянно.

Теперь каждый раз по дороге с работы он ловил странное ощущение у себя в груди. Сосущая пустота. Чем ближе к последнему повороту перед домом, тем сильнее тянуло. Скорее всего, разболталась одна из деталей поддерживающего хомута. Но Гильермо хотелось думать, что во всем виновата она.

А точнее, ее лицо. Прозрачно-фарфорового цвета, с тонкой линией губ, с чуть вздернутым носиком и высоким лбом. Гильермо всё хотел заглянуть ей в глаза и узнать, какого они цвета.

Мимо прошагал патруль. В груди у Гильермо заныло, будто вонзили тупую игру… И тут же отпустило. Она вывернула из-за угла и пошла ему навстречу. Девять шагов, он считал. Первый, второй, третий… Вдруг над головой у девушки мигнул и через мгновение взорвался снопом оранжевых искр уличный фонарь. А она, замешкавшись, посмотрела вверх. И по щекам ее скользили радужные квадратики света, а под ногами расцветал блестками асфальт.

Гильермо даже остановился. Он оперся о стену, чтобы не упасть, и, прикрыв глаза, мерно раскачивался в такт своим мыслям. Они бежали слишком быстро. Непривычно. И не поспеешь следом.

– Вспышка, – прошептал он, а потом еще раз, пробуя слово на вкус. – Вспышка. Ее… Я хочу ее сфотографировать.

А5

В квартале от его дома был парк. Старый, скрюченный и черный. Те деревья, которые еще не были сломаны, тянули к слепому небу узловатые пальцы. Как у покойника, который сгорел. Или попал под кислотный дождь.

За неровной гребенкой кустов плескалась грязная вода. Когда-то – Гильермо закрыл глаза и несколько раз тряхнул головой, вспоминая, – здесь плавали… Как же их называли? У… уточки. Маленькие игрушечные птицы. Скользили по глади пруда и отбирали друг у друга хлебные крошки.

Тогда по берегу пруда гуляли люди. Парочки. Семьи. Одиночки – руки в карманах, пальто нараспашку, лица подставлены ветру…

Теперь здесь было не так. Не так уютно, вот правильное слово.

– Зачем ей идти сюда? – подумал Гильермо. – Она не придет. Свидание проще назначить на площади Будущего.

Проще. Но Гильермо почему-то казалось, что ей там не понравится. Ведь это механический бог, а она… она была живая. Не такая, как все.

По аллее, загребая носками ботинок черный песок, брел старик. Карикатурно выряженный, словно картинка из старого журнала. Гильермо помотал головой, отгоняя наваждение, отвернулся и несколько секунд просто рассматривал медленный поток машин. Когда он опять взглянул на аллею, галлюцинация исчезла.