Пэт Ходжилл - Связанные кровью

• Название: Связанные кровью
• Автор: Пэт Ходжилл
• Жанр: Фэнтези

…Прибыв в зал посмертных знамен, чтобы почтить предков, Джейм поняла, что мертвые неспокойны. Обнаружилось, что ее кузен Киндри также несет в себе законную кровь норфов и вместе с нею и ее братом Торисеном составляет троицу, в которую будет воплощены лица Трехликого бога: сотворение, охранение и разрушение.

Джейм должна вернуться в училище Тентир и продолжить обучение, а вместе с тем продолжать ускользать от нежеланных поклонников, укреплять свою магическую связь с золотым охотничьим барсом, укрощать жеребенка раторна, уворачиваться от попыток убийства, участвовать в Зимней войне. Ей придется отбивать атаки горцев и нападения огромных яккарнов, открыть тайну смерти своего дяди-злодея, и, конечно, предотвратить опустошение своего мира.

---

Джейм заклинила локти между чересчур одарённым кальмаром и злобно косящимся китом, погрузилась в воду ещё глубже и провалилась в сон.

Глава XIII Один день жизни

45-й день осени

I

Чтобы успокоиться, училищу потребовалось несколько дней, в течение которых сарганты вовсю гоняли кадетов, чтобы вытравить из их памяти то, что случилось в равноденствие. Джейм тоже старалась думать об этом как можно меньше. Тем не менее, на девятую ночь после случившегося к ней пришли сны.

Она шагала через Серую Землю. Увядшая трава стонала под ногами, опадая и поднимаясь свинцовыми волнами, покрывающими холмы, которые бесконечной чередой катились всё дальше и дальше под болезненно ущербной луной. Пепел был в ветре, на её губах, в горле, а вся её одежда стала серой от него.

Мимо скользили тени, как будто отбрасываемые облаками, но здесь не было ни облаков, ни звёзд, а луна, как будто натёртая воском, всё время угасала, но никогда не умирала до конца.

… никогда, навсегда, никогда, навсегда, стенал ветер.

Теперь, пусть и едва-едва, она могла различить блуждающих мёртвых, которые и отбрасывали эти тени. Некоторые были всего лишь порывами ветра, едва тревожащими траву, по которой они ступали, обращающими свои призрачные лики к мертвенно-бледной корке луны, столь же изъеденной, как и они сами. Джейм узнала лица из зала посмертных знамён её собственного дома, но когда она выдохнула их имена, никто не отозвался, даже Тьери, волочившая за собой жгуты своей быстро угасающей смертности.

Другие двигались более целенаправленно, Кинци и Эрулан в их числе, скользя против ветра — на юг, подумала она, но в таком месте разве можно быть уверенной?

На гребне холма, спиной к ней, стояла фигура, казавшаяся более твёрдой, чем другие. Джейм коснулась её плеча. Та развернулась и явила ей жуткое лицо певицы мерлонга Золы, которая должна была быть и, вероятно, была мёртвой, но продолжала ходить среди живых.

— Разве одержимым мертвецам мерлонгам снятся сны? — спросила её Джейм.

— Дитя… что есть сон… жизнь или смерть? Я просто стою… и наблюдаю, как они проходят… одних влечёт один путь, других — другой. Несчастны те… кто обречён скитаться в серых снах… от которых они не могут пробудиться.

— А эти, все они, это не сожженные мертвецы?

— Верно. Привязаны кровью… не могут ни уйти, ни остаться. Разве жизнь… так уж отличается?

— Но где это место, Зола? Я думала, я знаю сферу снов и сферу душ. Но это ни то, ни другое.

— Ты знаешь фрагменты… обоих. Это место… тебе знакомо даже ещё лучше. Погляди. — Она снова повернулась туда, куда смотрела до этого.

Следуя за её тусклым, пристальным взором, Джейм увидела крутые зубчатые стены замка, в котором родилась. Она была в Призрачных Землях.

Внизу, у подножия холма, мимо проковыляла фигура, одетая в безвкусно пёструю куртку, хотя болезненный свет уловил лишь мерцание серебряных нитей и золота.

Джейм ринулась к ней вниз по склону, охваченная муками совести, спотыкаясь, когда трава цепляла её ноги.

— Серод! Неужели ты умер, а я даже не знаю?

Повернувшееся к ней лицо могло быть когда-то красивым, но смерть раздула и обезобразила его. Оно ухмыльнулось и между зубами показались извивающиеся личинки.

Трое. Грешан.

— Спасай их, если сможешь, малавка. А между тем, 'а голоден. И я кормлюсь.

II

Джейм проснулась в приступе удушья.

Некоторые сны бывают пророческими. Другие не означают ничего. Как можно сказать, который какой? Ох, но Серод пропал, и вкус горького пепла на её губах…

Рута подбросила ещё дров в огонь под медной ванной. Даже когда Джейм не купалась (а она делала это всё чаще и чаще, с тех пор как обнаружила, насколько это приятно после изнурительного дня), в ней всегда плескалось несколько вёдер воды, чтобы поберечь медь и увлажнить воздух, который уже пересох в преддверье зимы.

— Первый снегопад, — бодро сказала Рута, подкладывая очередной чурбачок. — Впрочем, вряд ли он задержится надолго, выпав так рано. Вот, леди. Ваш брат прислал вам это с почтовым всадником, что прибыл вчера вечером.

Джейм взяла кожаный мешок и чуть не выронила его, поразившись его весу. Открыв его, она озадачилась ещё больше.

— Погляди, — сказала она Руте и высыпала его содержимое на одеяло.

Они обе уставились на груду мерцающих золотых и серебряных монет.

— Это аракс из Котифира, — благоговейно сказала Рута, поднимая одну из золотых монет. — Видишь? Здесь толстая физиономия Короля Кротена, растянутая от кромки до кромки, чтобы помешать мошенникам обрезать края. Уродование портретов короля карается смертью. Вот оллин из Карникарота и медный бул из Каскада, а это — она осторожно коснулась небольшого кусочка серебра, размером с ноготь большого пальца — фангит из Центральных Земель. Обращайтесь с ними осторожно: порой Ядовитые Дворы чеканят их с проклятиями. У нас, Кенцир, нет никаких собственных монет, если конечно, не считать репу.

— И кровь наших бойцов; и мудрость наших летописцев; и песни наших бардов.

— Ох. И это.

Аракс сбежал и покатился по полу, к бурному восторгу Жура. Джейм вздрогнула, но и глазом не моргнула, когда барс безрассудно сиганул к медной ванне. Рута бросилась вперёд, чтобы спасти золото от огня, а потом швырнула его в угол к радости кота, который ликующе помчался в погоню.

Вместе со сверкающим каскадом выпала записка.

— Похоже, мне назначили ежеквартальное довольствие, — сказала Джейм, читая её. — О, хорошие новости! Тори вернул Эрулан Бренвир. А это, похоже, в счёт моей части добычи. Но что за странный способ доставки и что за холодное, короткое послание. Он, верно, всё ещё зол на меня.

— Ну, он, видно, услышал, как ты угрожала ободрать Ванта живьём. Я видела его у края толпы. Потом он развернулся и ушёл, как раз, когда Комендант выступил вперёд.

— Так мне сказали и стены. Ну что такое, из всего возможного времени, он выбрал именно это, чтобы нанести визит!

— И чтобы прислать вам деньги, когда странствующие торговцы с юга уже давно ушли. Мы не сможем найти им достойного применения почти до самой весны.

— Я только надеюсь, что он и себе оставил достаточно. Трое, Рута, ты только погляди на это! Я никогда в жизни не держала в руках такого богатства.

Ну, может быть, в свою бытность учеником вора в Тай-Тестигоне, но тогда, всё, что она крала, принадлежало её мастеру Писаке[46], а кроме того, она скорее отдавала предпочтение самым сложным и рисковым кражам, чем самым выгодным. Однако, сейчас было неподходящее время посвящать Руту в подобные детали её биографии.

Прозвучал пятиминутный сигнал рога, указывая на скорое прибытие завтрака.

Джейм сгребла монеты и сверкающим дождём засыпала их обратно в мешок.

— Положи это куда-нибудь. Нет, не беспокойся о той, что досталась Журу. Кто-то же должен получить от них хоть какое-то удовольствие.

Пять минут спустя Джейм заняла своё место во главе своего стола. Зная, что она уже в пути, кадеты продолжали стоять до её прибытия. Все уселись только после того, как Шиповник рявкнула приказ, за исключением тех, кому было назначено сегодня обслуживать столы, бегая с чашками овсянки, корзинками хлеба и кувшинами молока.

Жур притащил вниз свою новую игрушку и гонял её по полу, между столами и стульями, ко всеобщему изумлению. Не один, и не два кадета остановили крутящуюся монету ногой, чтобы поднять и рассмотреть, прежде чем послать звенящий диск обратно в игру, к радости скачущего вдогонку, дико возбуждённого барса.

Джейм намазала маслом толстый ломоть свежего хлеба — часть щедрот, текущих теперь из Фалькирра в Готрегор и Тентир. Когда он начал поступать несколько дней тому назад, никто не знал, откуда он взялся, но теперь, конечно, она могла легко догадаться. У Тори всё хорошо.

Прожевав, она внимательно оглядела комнату. Все выглядели счастливыми, кроме нескольких исключений. Самым примечательным из них был Вант. Остатки его десятки были расформированы, а её члены рассеяны по другим укороченным десяткам. Её собственный стол тоже приобрёл тихую, коренастую кендар по имени Тернослив, которая заняла стул Анис. Пока никто не мог сказать, что девушка обиделась такой перестановке или испытывала вполне естественную стеснительность, оказавшись среди сравнительно незнакомых людей. По крайней мере, никто не дразнил её избыточным весом, как это было, когда она служила в своей прошлой десятке.

Вант тоже безмолвствовал, но по более понятным причинам. Он был брошен обратно в котёл отбора и в результате возник на дне чужого стола, лишённый всяких званий — вполне достаточный повод, чтобы сделать несчастным любого, неважно, заслуженно это было или же нет.