Эрик Перрен - Маршал Ней

• Название: Маршал Ней
• Автор: Эрик Перрен
• Издательство: Крига
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-901805-65-7

Книга Эрика Перрена о Мишеле Нее принадлежит к числу лучших биографий этого знаменитого наполеоновского маршала, героя отступления из России, Храбрейшего из храбрых. Автору удалось избежать апологетического взгляда на Рыжегривого льва, герцог Эльхингенский и князь Москворецкий предстаёт не только в героические моменты своей славной биографии — Перрен рассказывает и о его откровенных военных промахах, а политической неразборчивости, скверном характере.

Написанная живым, лёгким языком, но вместе с тем строго документированная, книга ориентирована не только на историков, но и на самый широкий круг читателей.

---

Поправляясь после ранения, полученного под Лейпцигом, 6 января Ней узнает, что должен прибыть в родную Лотарингию, точнее в Нанси. Ему поручено руководить обороной города и взять Эпиналь. Бертье пришлось дважды писать маршалу прежде чем тот покинул свой особняк на улице Лилль. Ней уехал из Парижа только после получения внушительной денежной суммы. Маршал без стыда пользовался своим средством давления. Он повторял, что не может оставить супругу на растерзание кредиторам. В одном из писем Бертье Наполеону говорится, что маршал просил без промедления выплатить ему «50 000 франков жалованья за последнюю кампанию и добавить 100 000 франков, обещанных Его Величеством в качестве аванса к определённой ранее и уже полученной дотации в 300 000 франков, что составляет 400 000 франков, которые будут удержаны из дотационных выплат как в 1813-м, так и в 1814 годах».{328}

Как и прежде, отсутствие Наполеона в январе 1814 года в местах военных действий порождает примиренческие настроения. Но некоторые историки, пытаясь объяснить поведение военачальников в ходе данной кампании, придают этому фактору слишком большое значение. Например: «Как только Император прибыл на место военных действий, каждый из них спохватился, “обул сапоги 1793 года” и одержал прекрасные победы, изумляя Европу».{329},[92]

Задержанный делами в Париже, Наполеон вынужден заняться восстановлением армии, в то время как его военачальники должны если не остановить, то замедлить движение вражеских войск к Рейну: 250 000 солдат Богемской армии во главе с Шварценбергом и Силезской армии, ведомой старым Блюхером. Против них Ней, Мармон, Виктор и Макдональд располагают вместе не более чем 46000 человек. Маршал Ней покидает Париж после заверений Наполеона, что в Нанси его ждёт корпус, численностью 15 000 человек. На самом же деле армия, которой предстоит защищать Францию, намного слабее. В некоторых кантональных центрах в мэрии являются только четверть призывников. Уклонисты прячутся в лесах вблизи своих деревень. Но проблемы не исчерпываются очевидным численным превосходством неприятеля. Здручают отношения между маршалами перед лицом вторжения в Лотарингию: они и не думают о взаимопонимании! Отсутствие взаимодействия и координации ускоряет их отступление перед надвигающимися союзниками. Конечно, каждый объясняет свою неудачу всевозможными ошибками другого. Так, Ней отмечает, что расположение войск Виктора в Рамбервилере было «неприемлемым и даже критическим». Мармон, со своей стороны, жалуется на «фатальное отсутствие предвидения» Нея и упрекает его в том, что он не разрушил мост в городке Фруар, на дороге, ведущей из Нанси в Понт-а-Муссон.

13 января префект департамента Мерт, главные чиновники и даже епископ бегут из Нанси, 17-го числа Блюхер спит в постели короля Станислава, через два месяца граф д’Артуа, будущий Карл Х, прибывает в старинную столицу Лотарингии. Страдающий от недостатка ресурсов, Ней решает отказаться от самой идеи наступательных действий — он ограничивается лишь попытками упорядочить отступление своих 6300 солдат, отходящих к Бар-ле-Дюк, и упускает из вида мосты через Мозель, которые целыми и невредимыми попадают в руки союзников. Напрасно Бертье пишет ему 15 января: «Новобранцы умножают ряды частей Молодой гвардии, стоящих в Шалоне и прибывающих из Меца. Таким образом, следует выиграть время до 15 февраля. Впрочем, кажется, враг слишком рассредоточен, чтобы всерьёз готовиться к маршу на Париж». Наполеон ещё не знал о том, насколько ситуация серьёзна: маршалы отступали быстрее, чем курьеры доставляли плохие новости до столицы. Потеря Нанси заставила Императора раньше, чем было намечено, взять на себя практическое руководство военными действиями.{330}

Несмотря на общее уныние, Наполеон, располагая только 70 000 солдат, творит чудеса. Это победа храбрости и стратегического таланта над численностью! Во весь опор Император мчится, чтобы разбить сначала Блюхера, потом Шварценберга, которые, разделившись, допустили роковую ошибку.

Командуя Молодой гвардией, состоявшей из двух небольших дивизий Мёнье и Деку, Ней тоже завершает свою эпопею. Он участвует во всех сражениях. В присутствии главнокомандующего, Ней вновь становится Храбрейшим из храбрых, освобождённым, к счастью, от ответственности за стратегию и от командования армией или слишком большим корпусом. Когда он идёт во главе «Мари-Луиз» и на них смотрит сам Наполеон, всё становится возможным. Мы видим князя Москворецкого со шпагой в руке повсюду — от Бриенна до Монтеро, от Краона, где он вступил в бой слишком рано, как когда-то под Йеной, до Арси-сюр-Об.

11 февраля. Сражение при Монмирайе в разгаре. Цель — ферма Грено, самый трудный для взятия объект, так как она находится под защитой мощной артиллерии. Взятие фермы Наполеон поручает Нею. Маршал спешивается и со шпагой в руке становится во главе четырёх батальонов Старой гвардии, твёрдых, как скала, но, прежде чем двинуться вперёд, он приказывает высыпать порох из ружей. Он намерен идти в штыковую. Ней бросается вперёд, ферма Грено взята, русские и прусские солдаты бросают оружие, зарядные ящики, ещё кипящие котлы. Кажется, Наполеон и Ней вернулись во времена своей молодости. В тот же вечер Император пишет императрице Марии-Луизе: «Прикажите дать салют из шестидесяти залпов и объявить новость перед началом всех представлений». После этого Наполеон со своими маршалами устраивается на ночь прямо на этой ферме, захваченной с такой смелостью. Стены фермы изрешечены пулями, в окнах не осталось стёкол. Штабные офицеры спорят за право спать на лестнице или на первом этаже вповалку рядом с Неем, Лефевром, Мортье и Бертье. Комнаты заполнены убитыми и истекающими кровью ранеными, многие уснули прямо во дворе, на тёплом навозе. Через многие годы, уже при Июльской монархии, бывшие солдаты Нея совершат паломничество на ферму Грено и от избытка чувств будут лобзать её стены.{331}

Наполеон одержал десять побед, но ситуация остаётся критической. С момента вхождения союзных войск во Францию его поражение подразумевается как нечто предопределённое. Между собой маршалы постоянно возвращаются к проблеме численного перевеса противника по сравнению с неотвратимо тающими собственными силами. Ситуация настолько серьёзна, что Ней, при поддержке Удино, пытается урезонить Императора.

— Нас в шесть раз меньше, чем их! Мы должны пойти на переговоры с союзниками! — говорят оба бесцветными голосами.

— У кого из вас почерк лучше?

Выбирают Нея. Он усаживается перед листом бумаги. Наполеон ходит взад и вперёд по кабинету и называет по памяти части, которыми они располагают. Он диктует так быстро, что князь Москворецкий едва поспевает. Ней и Удино возражают по мелочам относительно приводимой численности. Император оживляется, и, как всегда, последнее слово остаётся за ним. Встреча заканчивается за столом, обед проходит очень быстро.

— Признайтесь, господа, что вы сговорились обескуражить меня!

Ней и Удино хранят молчание, Наполеон возвращается к картам.{332} 21 марта, Арси-сюр-Об.{333} Маршал Ней не верит своим глазам. Перед ним, расположившись полукругом, стоят 80 000 солдат, которых Шварценберг привёл за ночь. Насколько простирался взор, можно было видеть блеск сабель и штыков. Ситуация представляется невероятной: маршал видит и сознает опасность и тем не менее в таких условиях ждёт приказа Императора, чтобы бросить в бой свои тощие дивизии. Это не похоже на Нея! Наполеон отказывается признавать очевидное, заявляя Нею:

— Их войска разрознены, корпуса находятся в беспорядке, австрийцы не встают так рано…

Но всё же он вынужден согласиться с мнением маршала: сражение уже проиграно. С удручённым видом он приказывает отступить.

И только с этого дня, а никак не ранее, можно представить и описать Нея, как это сделал Месонье,[93] верхом объезжающим поредевшие ряды своих солдат, мрачным взором окидывающим горизонт, где нет и признака славы и надежды. В собственных глазах его честь не запятнана. Не он ли продолжал сражаться до последнего каре своих храбрых солдат, закрепившихся у Торси-ле-Гран, рискуя быть раздавленным потоком вражеских войск? До конца он оставался достойным своей репутации командира, который никогда не сдаёт позиции, несмотря на преобладающие силы противника, артиллерия которого пробивает в его рядах невосполнимые бреши. Сейчас он думает и о собственной судьбе. Нужно спасти то, что ещё может быть спасено! Один и тот же вопрос мучает его: если Император падёт, падёт ли вместе с ним и он? Но Наполеон упорствует, и когда после мрачного молчания он обращается к маршалам, то лишь для того, чтобы ознакомить их со своими новыми дерзкими планами, отдать новые приказы. Теперь Ней, как и все маршалы, непосредственно сталкивающиеся с жестокой реальностью, возражает, вставляя свои «но», «если» и «так как». «Распоряжения Его Величества предписывающие мне атаковать Витри, с тем чтобы ускорить сдачу находящегося там неприятеля, с учётом средств, которыми мы располагаем на месте, представляются нереальными», — пишет он 23 марта.{334} Вынужденный обойти Витри, Наполеон приказывает искать брод на Марне. Он допускает различные варианты развития событий: начать атаку, быть атакованным или увлечь австро-русские войска на восток.