Сергей Григорьев - Питомка Лейла

• Название: Питомка Лейла
• Автор: Сергей Григорьев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1930

---

Между тем, число зазорных младенцев возростало. Уже их не мог вместить ни Московский воспитательный дом, ни петербургское его отделение; питомцев начали отдавать на вскормление по деревням. Правительству русскому приходилось подумать также и о воспитании дворянских детей, которые вырастали в семьях в сущности беспризорными и давали государству недорослей, едва грамотных; а государственная машина делалась все сложнее и требовала образованных чиновников. Еще до войны 1812 г. в Царском Селе открылся лицей по образцу наполеоновых лицеев. Пушкин был лицеистом первого приема. Здесь он написал знаменитый романс: «Под вечер осени ненастной». Вскоре романс был положен на музыку и сделался модным. Гитара тогда получала распространение. Проливая слезы чувствительности, столичные девы распевали под звон гитары пушкинский романс о подкинутом младенце, а еще недавно подобная тема и такие стихи сочли бы зазорными; затем романс сделался любимой народной песней. И если верно, что «сказка складка, а песня быль», то судьба пушкинского романса убедительна, — она говорит, что в ту пору покинутый ребенок сделался широким бытовым явлением.

Еще по инерции аракчеевские порядки получали развитие. Московская чернь беспокоила правительство. В ее составе были очень заметны питомцы. Если где буйствовала толпа, то в ней непременно находили веселого пьяного коновода; забранный полицией коновод беспечно отвечал, что его не смеют ни бить, ни подвергать аресту, ибо он царский сын. То, что в Москве оказывалось столько «царских сыновей», было сама по себе зазорно. Правительство решило вывезти из Москвы питомцев и устроить их где-нибудь оседло подальше от Москвы. Внезапно московская полиция получила наряд собрать всех молодых холостых питомцев и питомок в Москве и из окрестных деревень в подмосковное именье воспитательного дома. Собранных питомцев и питомок поместили во дворце — в одной половине парней, в другой девушек. За мужчинами наблюдали надзиратели, за девушками надзирательницы. По временам молодых людей выгоняли в парк для игр и, наконец, объявили, что им предстоит — каждый из питомцев должен выбрать себе в жены любую питомцу, а затем им предстояло отправиться в Смоленскую губернию, где опекунскому совету досталось за долги большое имение. Там питомцы должны основать колонию счастливых землепашцев, под управлением военного генерала Хрущова, любителя аракчеевских способов воспитания.

После венчания питомцы получили наименование хозяина и хозяйки. Каждой чете дали по работнику и работнице, тоже из питомцев, выросших в подмосковных деревнях у крестьян-воспитателей; эти работники получили наименование товарища и товарки; большей частью товарищ был уже женат на своей товарке — почти все они были старше своих новых хозяев возрастом. У иных уже были свои дети, кроме того, каждому хозяину и хозяйке придали еще по паре малолетков из воспитательного дома — мальчика и девочку. Создалось множество искусственных семейств; каждый молодой хозяин и хозяйка сразу после свадьбы делались как бы юными патриархами.

Образовался огромный свадебный поезд. Перед поездом по смоленской дороге скакал на тройке в бричке исправник, чтобы убедиться, все ли приготовлено на станциях к приему «царских детушек». Затем путешествовал, опережая поезд, генерал Хрущов в дормезе, большой карете, где можно было и ночевать, не прибегая к грязным постоялым дворам и станционным помещениям. Наконец под стражею следовал обоз новых поселенцев. На каждой подводе помещались хозяин с хозяйкой, товарищ с товаркой и двое малолетков. Исключение составляла одна подвода с хозяином Ипатом Дурдаковым — эта подвода шла без хозяйки.

О Лейле не было никаких слухов. Ко дню отъезда ее еще не успели или не хотели разыскать. Из расспросов Ипат убедился, что Лейла пропала при помощи третьего комиссионера, поручика Друцкого. Сам генерал Хрущов был очень озабочен пропажей Лейлы и утешал Ипата:

— Поверь мне, любезный, что твоя прелестная хозяйка будет у нас в руках!

Эта подвода шла без хозяйки.

Слушая генерала и глядя, как он загребает своими сильными с виду руками, растопырив длинные пухлые пальцы, Ипат не знал, надо ли ему радоваться обещанию генерала.

Среди питомцев случай с Лейлой и несчастие Ипата сделались, конечно, тотчас известны. Хозяйки получила лакомый предмет для пересудов. Одни смеялись над неудачливым вдовцом из-под венца, другие жалели Ипата. Многие из хозяев получили неказистых жен — совестливым питомцам казалось нелегко выбирать жену, словно корову на базаре, этим и достался обор: у того хозяйка щербовата, у этого кособока, — под конец сватовства опекуну прискучило разбираться, приходилось пары сводить прямо силой. Иного парня надзиратели гнали к опекунскому столу пинками, а невесту надзирательницы тащили за руки.

Не один хозяин и не одна хозяйка, наверное, мечтали в поезде о побеге, окрыленные удачей Лейлы. Бдительная стража пресекала попытки побегов, а денег, чтобы подкупить сторожей, как то сделал поручик Друцкой, у питомцев не было. Поезд новых поселенцев прибыл в полном составе, не потеряв даже ни одного малолетка…

В Горянове питомцев ввели в еще недостроенные новые дома, построенные по образцу аракчеевских военных поселений. На каждый дом было отведено по четыре десятины[3] земли в каждом поле, т. е. по двенадцати десятин на хозяйство; каждому хозяину было дано по четыре коровы, по десятку овец и к ним одиннадцатый баран, по десятку кур и к ним одиннадцатый петух; к лошадям была выдана упряжь — рабочая и праздничная, была и телега, и дровни, и летняя таратайка, и зимние легкие санки, была и соха и борона, и по два кнута — один простой, другой с кисточкой, заступы, топоры и пилы, буравчики, в домах вся утварь к приезду хозяек — ведра, горшки, ухваты, лохани, подойники; около рукомойника в каждом доме было привешено зеркальце, а на полочке лежало по куску мыла и частый и редкий гребешок…

Те из новых хозяек, что работали раньше в московских свететках и ткали миткаль для московских фабрикантов, обрадовались, увидев в новых избах кросны и прялки, а многие из новопоселянок и не знали, из чего прядут и из чего сделана ткань их одежд. Товарищи и товарки имели понятие о сельском хозяйстве и знали, как растет хлеб, а хозяева и хозяйки большей частью знали только покупной хлеб из московских булочных, кондитерских и пекарен.

Поля питомцев были заранее засеяны барскими, а теперь опекунскими мужиками, их звали в отличие от новых поселенцев «старожилами». А до сбора нового хлеба на каждый питомский дом выдавали в месяц по два пуда ржаной муки, по десяти фунтов гречневой или ячневой крупы; кроме того, на каждого человека из новопоселенцев полагалось временно, до уборки хлеба, в день по фунту говядины и столько же масла.

В Горянове было устроено свое особое управление: управляющий, счетовод, казначей, письмоводитель, писаря, доктор, фельдшера, полицейский пристав, полицейские сторожа, брандмейстер и пожарные… Управление разместилось в обширной барской усадьбе. Оно подчинялось только опекунскому совету. Местным властям было оставлено только содействовать распоряжениям горяновского управления и приводить их в исполнение. Получалось как бы царство в русском царстве. Царьком в горяновском царстве воссел генерал Хрущов.

Все было предусмотрено заранее при сочинении проекта нового поселения, кроме одной маленькой подробности, которая обнаружилась в первый же день, когда пришлось выгонять скотину на луг.

Во Владимирской губернии были наняты для юных счастливых новопоселян пастух, трубач и к нему два подпаска — один с басом, а второй с подбаском. Получилось пастушье трио трубачей. Был ли у пастухов с кем-либо из новопоселенцев или старожилов сговор — неизвестно. Пастухи в урочный день и час вышли на заре за деревню на горку и заиграли. Играли они чудесно. Сам генерал Хрущов в шлафроке вышел в столь ранний час на балкон управительского дома и слушал пастушью музыку, проливая чувствительные слезы. Коровы с ласковым и радостным мычанием стекались со всех сторон на зов пастушеского трио.

Кончив трубить, пастух оглядел стадо и спросит:

— А где же бык?

Поднялся шум. Какое же стадо без быка? Питомки загалдели, к ним присоединились питомцы; коровы в недоумении мычали. Генерал Хрущов, обеспокоенный, послал узнать причину шума. Тогда и пастухи, и стадо, и толпа питомок — все направились к балкону. Тут произошло краткое объяснение; одна из питомок, скрываясь среди подруг, крикнула:

— Да глядите, милые девушки, он сам-то, как бык. Возьмем-ка его за быка в наше стадо!..

В толпе пронесся ропот смеха. Разгневанный генерал и в самом деле был похож на быка. Свирепо нагнув налитую кровью шею, выкатив большие глаза, он скреб ногами, глядя с балкона на дерзкую толпу веселых москвичей. Едва справляясь с гневом, генерал выкрикнул: