Найо Марш - Зеленоглазое чудовище [ Венок для Риверы. Зеленоглазое чудовище]

• Название: Зеленоглазое чудовище [ Венок для Риверы. Зеленоглазое чудовище]
• Автор: Найо Марш
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Триллер
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-00899-0

Напряженная криминальная интрига, динамизм сюжета, яркость, колоритность и психологичность образов — все это присуще романам «Венок для Риверы» английской писательницы Найо Марш и «Зеленоглазое чудовище» Патрика Квентина, американского писателя, мастера «психологического» детектива.

---

Глава IX

— Эндрю.

— Да, миссис Тэтчер.

— С вами все в порядке?

— Все в порядке.

Зазвонил телефон. Миссис Тэтчер ответила и принялась болтать о бриджевых раскладах. Банальности, сыпавшиеся на Эндрю, казалось, поступали с другой планеты. Забудь все, что она сказала, думал он. К чему изводить себя надеждой, которая может принести только боль? Что такое миссис Тэтчер, как не женщина из общества со множеством условностей, старающаяся быть любезной? Что она в действительности может знать о Маурин? Нед знал Маурин. Письмо показало истинную Маурин. «Интригующая сучка». Остановимся на этом.

— Вот что, Эндрю. Звони в любое время. Маурин знала наш номер, но он не записан, я написала для тебя. Ты выглядишь очень усталым, постарайся отдохнуть…

Он взял клочок бумажки и положил его в нагрудный карман, гадая, как бы все сложилось, будь его мать такой же, как эта.

Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошла Розмари с отчимом. Миссис Тэтчер повернулась к ним.

— Добрый день, — сказала она. — У нас Эндрю, Розмари. Он хочет поговорить с тобой.

Мистер Тэтчер, степенный, красивый, с выражением скорби на лице, проговорил:

— Эндрю, мой мальчик, я хочу, чтобы ты знал…

— Нет, дорогой, — прервала его миссис Тэтчер. — Не сейчас. Ты можешь выразить Эндрю соболезнования в другое время.

Она взяла мужа за локоть и увела прочь из комнаты. Когда они ушли, Розмари поспешила к Эндрю. Он наблюдал, как она приближается через комнату, гадая, кого же она ему напоминает, и не переставая удивляться тому, что девушка Неда может быть такой маленькой, такой невзрачной, так похожей на воинственную мышь.

— Эндрю, и вы смогли простить меня после вчерашнего, когда я так набросилась на Маурин, как зверь просто? Это моя горячность. У меня ужасный характер, а когда она отказалась понять меня и настаивала на том, чтобы рассказать маме и папе… — Розмари поджала губки в тонкую, самоосуждающую линию. — Я никогда не прощу себе… спорить с ней, наговорить вам такое о ней, а потом… эти чудовищные бандиты.

Внезапно Эндрю снова стало хорошо, потому что ему удалось прекратить думать о Маурин. Любит-не-любит — это было слишком уж опасной забавой. Забыть об этом. Придерживаться фактов. Розмари — это факт. Розмари могла прийти в квартиру и убить Маурин. Почему бы и нет?

Он сказал:

— Не было бандитов. Ограбление было поддельным. — Он добавил с ожесточением: — Нед подстроил его. Он был там, обнаружил ее мертвой и попытался пустить полицию по ложному следу.

Розмари схватилась за спинку кресла.

— Недди ходил туда?

— Это тебя удивляет? Разве это произошло не после того, как ты позвонила ему и попросила сходить к Маурин и попытаться ее отговорить?

— Но… но… может быть… я не помню…

— А сама ты там не была?

— Я? — изумилась она. — Я — там? Разумеется, нет.

— Что ты делала после того, как покинула мой офис?

— Я позвонила Недди. Ты это знаешь. Но я не просила его сходить к Маурин. Клянусь. Потом я была в кино. Я не могла встречаться с родителями, пока не решила, как буду действовать, если Маурин… Но это не самое важное. Недди… Полиция знает, что он ходил туда?

— Нет. Но они знают, что ограбление фальшивое.

— Но зачем он сделал это? Я не понимаю.

— Он сделал это из-за письма.

— Письма… — В ее голосе не было вопросительной интонации, просто бессмысленное эхо.

— Он нашел его рядом с ней на кровати.

Эндрю достал письмо из кармана. Когда он отдавал письмо Розмари, ему казалось, будто он сдирает с себя одежду Розмари держала письмо близко перед носом, потом поднесла еще ближе, потом чуть отодвинула от лица. С тихим возгласом раздражения она залезла в сумочку и вынула другие, еще более крупные очки. Эндрю и не подозревал, что она настолько близорука. У него возникло теплое чувство к ней: девушка Неда, маленькая слепая убивающая невеста Неда. Он следил за ней, пока она читала, ощущая странное головокружение. Из-за голода?

— Откуда оно взялось у Маурин? — спросил он. — Ты дала его ей за ланчем?

Казалось, она не слышит его. Она продолжала читать. Наконец Розмари оторвалась от письма и сняла очки.

Впервые Эндрю увидел ее лицо без очков. Все пропорции были нарушены. Лицо было приятной формы, а невооруженные глаза имели ошеломленное, как бы плывущее выражение. Эндрю опешил, ведь в них сейчас читалось лишь крайнее изумление.

— Но, Эндрю, это же отвратительно. Я не могу поверить, что она написала это.

Этого он не ожидал от нее услышать.

— Ты имеешь в виду, что ты никогда этого письма не видела прежде?

— Никогда.

— Но оно адресовано тебе.

— Я понимаю. Но я не получала его. Ты должен мне поверить. И потом, если бы я получала его, если бы оно у меня было вчера на ланче, ты думаешь, я испугалась бы Маурин? Я бы сказала: ладно, ты идешь к родителям, а я покажу это письмо твоему мужу. Вот что я бы сказала. Ты не знаешь меня. Я бы сделала это в любое мгновение. Так что поверь мне, пожалуйста. Мне нет смысла врать. Я никогда не видела этого письма прежде.

Часы на каминной полке — причудливые скелетообразные часы, демонстрирующие свои внутренности под стеклянным колпаком, — издали тонкий музыкальный звон.

— Эндрю, ты ведь действительно веришь мне, правда?

— Я верю, что, когда письма пишутся людям, люди обычно их получают.

— Не будь идиотом. Я тоже это знаю. — Она опять надела очки. — Погоди-ка. — Она снова изучила письмо. — Да, здесь в конце говорится: я надеюсь, оно дойдет до тебя. Маурин не была уверена в адресе в Лозанне. Может, у нее был неправильный адрес, и письмо вернулось к ней. Или же, после того как она написала, ей стало стыдно, и она его так и не отослала.

— И хранила письмо все это время.

— Почему бы и нет?

— И так случилось, что оно подвернулось как раз вчера?

— Я знаю об этом не больше, чем ты. — Она сняла очки для чтения и надела обычные. — Единственное, что я знаю, это то, что никогда не видела этого письма прежде, и я не верю, что она его написала.

Второй раз она говорила это. Эндрю сел и спросил:

— Почему ты заявляешь, что не веришь, будто Маурин написала его, когда еще вчера ты говорила мне, как сильно она ненавидит тебя и завидует тебе?

— О, это не потому, что в нем говорится обо мне, а потому, что там говорится о тебе.

— Разве ты считаешь, что она обо мне так не думала?

— Ах, Эндрю, Эндрю, дорогой. Я знаю, что нет. Она присела на пол рядом с его креслом и взяла его за руку. Если бы она не была такой юной, этот жест мог показаться им обоим бестактным и фальшивым.

— Послушай, — сказала она. — Я не знаю, что произошло. У меня нет никаких соображений на этот счет. Но я знаю только одно. Вчера за ланчем, прежде чем заговорить о Недди, она только и делала, что говорила о тебе. Я не могу тебе передать! Какой ты удивительный, какой добрый, какой хороший, как сильно она любит тебя. Потом вот так на контрасте она стала обсуждать Недди. Ты был святым, он — задница. Понимаешь? Не было никакого ликования от того, что она замужем за сыном богатой женщины. Она говорила о тебе именно так, как женщина говорит о муже, которого любит. Зачем ей нужно было обманывать меня?

Продолжая держать его за руку, она взглянула на него сквозь очки. Она сбросила туфли на ковер; на правом чулке на пальце была дырочка.

— Эндрю, я понимаю, как было ужасно для тебя прочитать это письмо, почувствовать унижение, внутри все сжимается, и начинаешь ненавидеть себя и Маурин. Это так же ужасно, как если бы… как если бы я вдруг узнала, что Недди не любит меня на самом деле. Вот почему я должна заставить тебя понять. Если бы Маурин действительно написала это письмо, а я полагаю, она написала, тогда она должна была полностью измениться после того, как вышла за тебя замуж. Я уверена. Если бы ты видел ее лицо вчера, ты был бы так же уверен. Оно светилось. Эндрю, люди могут меняться. А сейчас, когда я думаю об этом, мне кажется, она переменилась к нам обоим. Я помню, я говорила вчера, что она злобная и завистливая, но, думаю, я просто вспоминала прошлое и предполагала, что Маурин по-прежнему осталась такой же, как в Пасадене. Ведь она никогда не была отвратительной. Она была довольно жесткой, но при этом ласковой и нежной, и я думаю, что она искренне могла решить, что самое лучшее для нас всех — для меня, Недди, мамы и папы — не трусить и открыть правду. Эндрю, я знаю, это не слишком поможет. Может быть, сейчас, когда она мертва, будет еще хуже. Но я абсолютно уверена, она любила тебя. Безумие сомневаться в этом хоть на мгновение.

Сейчас она сидела у его ног, и Эндрю видел только ее макушку, опрятные, чистые, ничем другим не примечательные волосы и совсем чуть-чуть — оправу ее очков. Он глядел на все это, почти ненавидя ее. Снова здесь была миссис Тэтчер. Неужели женщины не могут оставить все таким, как есть? «Она любила тебя. Безумие сомневаться в этом хоть на мгновение». Чтобы защититься, он повторял про себя эту фразу с издевкой; он подумал о письме, о Неде, обо всех сомнениях и подозрениях своей супружеской жизни. Если он и был глупым, доверчивым дураком в прошлом, то последним унижением стало бы позволить себе оказаться малоумным сейчас. Но, зная себя, он все-таки понимал, что отказаться от надежды было выше его сил. Как бы он ни старался притворяться, его любовь к жене казалась еще более навязчивой, чем когда-либо прежде, и вопреки всей совокупности улик, вопреки даже большей очевидности, которая могла бы встретиться ему, единственное, чего он хотел, — это поверить тому, что сказала Розмари.