Найо Марш - Зеленоглазое чудовище [ Венок для Риверы. Зеленоглазое чудовище]

• Название: Зеленоглазое чудовище [ Венок для Риверы. Зеленоглазое чудовище]
• Автор: Найо Марш
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Триллер
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-00899-0

Напряженная криминальная интрига, динамизм сюжета, яркость, колоритность и психологичность образов — все это присуще романам «Венок для Риверы» английской писательницы Найо Марш и «Зеленоглазое чудовище» Патрика Квентина, американского писателя, мастера «психологического» детектива.

---

— Ну и что?

— Помнишь, как при этом грохоте ты подпрыгнула от неожиданности и выронила что-то?

— Ну?

— А Фе это подобрала.

— В самом деле?

— Хенди, это был стилет для вышивания?

— Ничего об этом не помню. Ровным счетом ничего.

— Я не заметила, куда Фе его положила, и подумала, может быть, ты помнишь.

— Если эта вещица была из рабочей шкатулки, я думаю, Фе и положила ее туда. Ты не опоздаешь, Карлайл?

— Да, — не оборачиваясь, бросила Карлайл, — да, мне пора.

Она слышала, как мисс Хендерсон прошла в гостиную. Дверь туда тихо закрылась, и Карлайл сбежала вниз. В прихожей сидел мужчина в черном костюме. Увидев ее, он встал и обратился к ней:

— Извините, мисс, вы Карлайл Уэйн?

— Да, это я.

— Благодарю вас, мисс Уэйн.

Он открыл перед нею внутреннюю стеклянную, а затем наружную дверь. Карлайл быстро вышла на улицу. Ярко светило солнце. Она не заметила мужчину, который, выскользнув из-за угла, шел за ней следом от дома до автобусной остановки, а потом стоял рядом, нетерпеливо поглядывая на часы, и проделал с нею весь путь до Скотленд-Ярда. «Наблюдайте за всем, что творится в этом дьявольском котле, — в шесть утра сердито говорил Элейн. — Мы не знаем, что именно хотим узнать».

Следом за констеблем, который выглядел странно по-домашнему без привычного шлема, она по длинному, покрытому линолеумом коридору прошла в кабинет старшего инспектора. Она шла и думала: «Они приглашают сюда и предлагают сделать заявление. Это кое-что значит. Предположим, меня подозревают. Предположим, они нашли маленькую безделушку и потому считают, что я виновна».

Ее воображение не знало удержу. Предположим, она входит в кабинет, а Элейн говорит ей: «Боюсь, дело серьезное. Карлайл Лавдей Уэйн, я должен арестовать вас за убийство Карлоса Риверы и предупредить…» Они позвонят, чтобы принесли кое-что из одежды по ее выбору. Возможно, Хенди уложит сумку. Возможно, не подавая виду, все в доме почувствуют облегчение, даже приятное возбуждение: ведь им больше не нужно будет жить в страхе за самих себя. Возможно, Нед придет навестить ее.

— Прошу вас, мисс, входите, — констебль взялся за ручку двери и обращался к Карлайл.

Элейн быстро встал из-за стола и пошел ей навстречу. «Он церемонен, — подумала Карлайл, — и у него хорошие манеры. Интересно, он такой даже когда арестовывает людей?»

— Мне искренне жаль, — заговорил он, — что пришлось вас беспокоить.

Крупный седой полицейский стоял рядом с Элейном. Фокс, инспектор Фокс. Он подвинул Карлайл стул, и она села напротив Элейна. «Свет падает мне на лицо, — подумала она, — здесь так всегда делают».

Фокс отошел в сторону и расположился за вторым столом. Она видела его голову и плечи, но руки были скрыты бастионом бумаг.

— Я думаю, вам покажутся довольно бессмысленными вопросы, которые я хочу вам задать, — сказал Элейн, — а первый просто поразит вас своей несущественностью. Однако я его задам. Минувшей ночью вы говорили, что находились в кабинете, когда лорд Пестерн изготавливал холостые патроны и вставлял их в барабан.

— Да.

— Не случилось ли при этом чего-то, прежде всего в связи с револьвером, поразившего вас обоих своей комичностью?

Карлайл вытаращила глаза.

— Комичностью?!

— Я же говорил, что мой вопрос покажется вам несущественным, — сказал Элейн.

— Если вы предполагаете, что мы взглянули на револьвер и покатились со смеху, то такого не было.

— Нет, я имел в виду другое, — сказал он.

— Настроение у нас было сентиментальным, если это имеет значение. Револьвер этот — один из двух, подаренных дяде Джорджу моим отцом, и дядя немного рассказал мне о своем и папином прошлом.

— Значит, вы знали о двух револьверах?

— Ни в коем случае. Отец умер десять лет назад, а при жизни не имел привычки показывать мне свое оружие. Он и дядя Джордж были, мне кажется, заядлыми стрелками. По словам дяди Джорджа, отец заказал эти револьверы для прицельной стрельбы.

— Вы осмотрели револьвер? Вблизи.

— Да… потому что… — Под действием нервического, иррационального страха она заколебалась.

— Потому что?

— На нем были выцарапаны инициалы отца. Дядя Джордж посоветовал мне взглянуть на них.

Последовала долгая пауза.

— Я понимаю, — сказал наконец Элейн.

Карлайл вдруг обнаружила, что совершенно непроизвольно жгутом скрутила перчатки и сложила их вдвое. Ощутив недовольство самой собой, она резким движением разгладила их на колене.

— Он был один из пары, — проговорил Элейн. — А вы осмотрели оба?

— Нет. Другой лежал в ящике, стоявшем на столе. Я только видела его там, и то лишь потому, что ящик находился у меня под носом, а дядя Джордж перекладывал в него лишние, как он выразился, пустышки.

— Да-да, я видел их в ящике.

— Он сделал их больше, чем нужно, на тот случай, если его попросят еще раз где-нибудь исполнить номер со стрельбой.

— Понимаю.

— Это все? — спросила Карлайл.

— Уж коли вы проявили такую любезность, придя к нам, — с улыбкой проговорил Элейн, — давайте поразмышляем на пару.

— Вам невозможно отказать.

Элейн улыбнулся еще шире. «Сегодня утром на лестнице Фе городила для него всякий вздор, — думала Карлайл. — Пыталась завлечь в свои сети или сбить с толку?»

— Меня интересует стальной наконечник необычного дротика, которым был поражен Ривера, — сказал Элейн, и все в Карлайл напряглось с новой силой. — Мы почти уверены, что это рабочая часть стилета для вышивания из рабочей шкатулки, находившейся в гостиной. Мы обнаружили ручку этого стилета. Я подумал: вдруг как-нибудь ненароком вы вспомните, когда в последний раз видели этот стилет. Если, конечно, такое с вами было.

«Вот оно, — подумала Карлайл. — Револьвер был пустячком для отвода глаз. А вызвал он меня, чтобы допытаться о стилете».

— Мне кажется, шкатулка была закрыта, — сказала она, — когда я зашла в гостиную перед обедом. Во всяком случае я не обратила на нее внимания.

— Помнится, вы говорили мне, что леди Пестерн показывала вам и Мэнксу небольшую вышивку. Это произошло, когда все собирались в гостиной перед обедом, не так ли? Кстати, мы обнаружили вышивку рядом с рабочей шкатулкой.

«Поэтому, следовательно, — размышляла Карлайл, — тетя С иль, Нед, или я могли взять стилет».

— Нет, я уверена — шкатулка была закрыта, — повторила она.

Она старалась не разрешать себе думать дальше этого момента, до которого чувствовала себя в полной безопасности и могла с чистым сердцем говорить правду.

— А после обеда? — осторожно спросил Элейн.

Перед ее мысленным взором снова блеснул маленький инструмент, выскользнувший из пальцев мисс Хендерсон, когда в бальном зале прогремел выстрел. Фелисите автоматически наклонилась, подобрала его и в следующую секунду, обливаясь слезами, выбежала в бешенстве из комнаты, она услышала ее громкий голос на лестничной площадке: «Мне нужно поговорить с тобой», — и ответ Риверы: «Конечно, если ты этого хочешь».

— После обеда? — повторила она бесцветным голосом.

— Вы ведь находились в гостиной. До того как туда перешли мужчины. Возможно, леди Пестерн взялась за свою работу. Может быть, вы все-таки увидели шкатулку открытой или заметили злополучный стилет?

Насколько быстра человеческая мысль? Быстрее или медленнее языка, произносящего слова? Не колебалась ли она с ответом так долго, что невольно выдала себя? Вот она пошевелилась и едва не заговорила. Даже услыхала в себе бесповоротное отрицание, но не произнесла ни слова. А вдруг он уже разговаривал с Фелисите о стилете? «На кого я похожа? — в панике думала она. — Я уже похожа на лгунью».

— Так вы можете вспомнить? — спросил Элейн. Значит, ее молчание чересчур затянулось.

— Я… думаю, что не могу. — Свершилось: она сказала. Каким-то образом лгать по поводу воспоминаний было не так стыдно, как о самом факте. Если в дальнейшем что-то пойдет неладно, она вправе будет сказать: «Да, припоминаю — сейчас, а сначала забыла. Тогда это не показалось мне важным».

— Вы думаете, что не можете. — Ей нечего было сказать Элейну, но он продолжил почти без промедления: — Мисс Уэйн, прошу вас, постарайтесь взглянуть на это дело трезво. Попробуйте представить, что прочитали о нем и вас лично оно не затрагивает. Это непросто. Но попробуйте все-таки. Предположите далее, что группа неизвестных вам лиц оказалась причастной к смерти Риверы и, допустим, некая женщина из этой группы, слабо представляя себе суть происшедшего и не будучи в состоянии увидеть настоящий лес за несколькими деревьями эмоций, слышит вопрос, на который знает ответ. Возможно, ей кажется, что ответ усложнит ее положение. Или положение человека, в которого она влюблена. Возможно, она ни в малейшей степени не представляет, что именно последует за ее ответом, но отказывается взять на себя ответственность за правду по поводу детали, которая может завершить построение истинной картины преступления. По существу, отказываясь говорить правду, она поступает разумно только если не хочет, чтобы из-за нее был пойман с поличным исключительно жестокий убийца. Поэтому она лжет. И тут же обнаруживает, что на этом ничего не кончается. Чтобы ее ложь не выделялась на общем фоне, она вынуждает лгать других. И оказывается в положении водителя на крутом склоне, который, потеряв управление автомобилем, проскакивает мимо одних, но врезается в другие препятствия, наносит непоправимый ущерб себе и, возможно, другим, ни в чем не повинным, людям. Вы можете подумать, что я драматизирую. Поверьте, я видел такое много раз.