Лариса Неделяева - На земле и под землей

• Название: На земле и под землей
• Автор: Лариса Неделяева
• Жанр: Сказка
• Год: 1997

---

Лариса Неделяева На земле и под землей

Сказки * * *

Когда ужасный час пробьет,
Мы все пойдем ко дну.
И злых и добрых — всех сметет,
Не выжить никому.

Я слышу жуткий скрип и вой,
Погибель на часах.
Нам нечего делить с тобой
Ни здесь, ни в небесах.

Отхватит каждый свой кусок,
да толку ни на грош —
Ни крошки, — выйдя эа порог,
С собою не возьмешь!

Зачем последние года
Бессмысленной борьбе
Нам отдавать, когда одна
Судьба тебе и мне?

Не знаешь ты, не знаю я,
Никто не знает, брат.
Но каждый каждого, любя,
Колотит невпопад!

Но каждый каждому, любя,
Как шалый бес вредит
И верит, ближнего гнобя,
Что правда победит.

Но побеждает не она,
А запертая дверь…
Так было в прежни времена —
Так будет и теперь.

ОТ АВТОРА

Когда я стала бомжом, я подумала: «Вот, наконец-то я могу ничего не делать, а просто сидеть себе в уголке и горько плакать! А когда, я умру под забором, как и предсказывала, мне любящая родня, то все злые раскаются и скажут: «Да! Какого человека мы потеряли!»… Вот что я подумала, когда стала бомжом.

С тех пор прошло много лет. Мои мечты сбылись. Но не все. Даже у самого завалящего уголка, как прояснилось, есть хозяин. Бывало только усядешься в уголок и соберешься поплакать — а хозяин уж тут как тут. «Уходи, — говорит, — это мой уголок!» Мечта умереть под забором сбылась частично. То есть умирала-то я раз десять (на большее в моем городишке заборов свободных не хватило). Но злые не раскаивались, а совсем даже наоборот. «Так ей и надо!» — говорили они над моим трогательным трупиком. И говорили еще кое-что, для моего ума совсем уж недоступное: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих!» Слыша эти слова, я пыталась представить себе утопающего, который сам себя за волосы хватает и шустренько из воды себя вытаскивает… Не сбылась и моя мечта ничего не делать. Постоянно находился кто-нибудь, заставлявший меня ходить, есть, спать, производить шум и осуществлять чужие планы. И сказки, которые ты прочтешь в этой книжке, я, конечно, не по собственной воле сочиняла — меня заставили. А дело было так. Пришел ко мне дяденька милиционер с большой дубинкой и говорит: «А ну живо сказки мне сказывай, не то поколочу!» И пока я сказывала, он так и стоял надо мною, держа дубинку. И чувствовала я себя натурально Шахерезадой. А уж жить-то как хотелось!

ИНСПЕКТОР ЛАПУШКИН

* * *

Я притворялся дураком,
А истинный дурак
На петухе сидел верхом
И банный веник держал в руках.

Я ждал, когда на сухих ветвях
Липкие почки в лист пойдут,
А дурак петуху, который был на сносях,
Побежал искать ворон-повитух.

Я читал про книги, про песни пел,
А дурак лепестки ромашки листал.
Я мечтал натворить чудесных дел —
А дурак, напившись мертвецки, спал.

Он умеет писать, научили его.
Но поскольку рогатый всегда начеку,
Так и ждет, чтобы кто-то чертил за него,
Дурень косит под падаль: мол, я писать — не мог.

Ни писать не могу, ни читать не могу,
Ничего не могу, потому что — дурак!
Даже самое легкое я никак не пойму —
У меня и клеток-то нету в мозгу!

Я притворялся дураком,
А истинный дурак
На петухе сидел верхом
И банный веник держал в руках.

Чертов ребенок

В далекие времена, когда люди боялись бандитов больше, чем милиционеров, жил-был участковый инспектор Лапушкин, имевший один недостаток, мешавший ему продвигаться по службе: он был слишком жалостлив. Но как раз эта-то слабость помогла инспектору Лапушкину спасти от гибели все человечество. Однажды вечером инспектор вдвоем с другим милиционером обходил свой участок. В маленьких городках спать ложатся рано — на часах не было и десяти, но в большинстве домов свет уже погасили и на улицах совсем не было прохожих. Участок Лапушкина располагался на окраине и дома здесь стояли маленькие, как в деревне. Милиционеры дошли уже до последней улицы, с конца которой открывался вид на поле и черневший за ним лес, когда все собаки в округе вдруг разом взвыли, будто им прищемило хвосты в дверях. Ничего подобного милиционеры отродясь не слыхали и, xoтя и были у них пистолеты с самыми настоящими патронами, изрядно перепугались. Собачий вой оборвался, и не успели инспектор и его товарищ дух перевести от страха, как земля у них под ногами задрожал, да так сильно, что в домах тоненько задребезжали стекла. И тут же все стихло. А в конце улицы, всего в каких-нибудь ста метрах от милиционеров, появилось темное пятно. Разумеется, Лапушкин и его напарник пошли посмотреть, что же это за пятно такое. И, подойдя поближе, они сразу увидели, что на дороге лежит закутанный в какие-то темные тряпки ребеночек, совсем махонький. Уже само по себе это было из ряда вон. Ведь маленький городок — это не то что большой. Здесь детишки, как говорится, на улицах не валяются. К тому же оба милиционера могли бы побожиться, что еще минуту назад улица была совершенно пуста! Если б Лапушкин строго выполнял инструкции, он, конечно же, отнес бы свою находку в отделение милиции. Но он подумал, что Малыш должно быть очень замерз и проголодался, а отделение — это ведь не санаторий для младенцев. Мелькнула у него мысль отнести малыша «до выяснения обстоятельств» напрямки в детскую больницу, где за ним могли бы как следует присмотреть. Но больница находилась на другом конце городка, а домик инспектора, где ждала его с дежурства супруга Марья Степановна, был совсем близко. И Лапушкин отправил в отделение напарника, а сам с младенцем на руках пошел домой. Марья Степановна, увидев сверток с ребенком, сразу засуетилась и запричитала: «Это какие-же звери такого махонького да на мороз бросили!» (дело-то было зимой). Но еще удивительнее им стало, когда, развернув ребенка, они обнаружили, самого что ни на есть негритянского мальчика. Да-да, он был черненький-пречерненький с головы до пяточек! Пеленки малыша были совсем мокрые — ведь малыши обожают мочиться в пеленочки и терпеть не могут делать это в горшок. Мальчика завернули во все чистое да сухое, напоили теплым молоком и уложили спать на диванчике, к которому сбоку придвинули кресло (это для того, чтобы малыш ночью не свалился на пол). А в это время в Аду, глубоко под землей, поднялся прямо адский переполох: у одного очень важного чиновника, самого Министра адской безопасности, пропал его единственный и горячо любимый сын! Можешь себе представить, как этот Министр разбушевался! Ты, конечно, знаешь, что любимое занятие бесов — делать всяческие гадости людям. Но ты наверное не знаешь, что в свободное от работы время бесы частенько развлекаются тем, что пакостят друг другу (а иногда, когда никого нет поблизости, даже и самим себе). Это у них что-то вроде спорта: кто больше навредит соседу, тот и молодец. Но все знали, что вредить самому Министру безопасности — дело очень опасное. И тем не менее, налицо был ужасный факт: кто-то похитил у грозного Министра его драгоценное дитятко! Безопасность под землей работает так же быстро, как и на земле. Не прошло часа, а двое дюжих чертей уже втащили в кабинет начальника злостного похитителя. И когда министр, Почетный Подлец, Заслуженный Негодяй и кавалер ордена Черной Чумы третьей степени, вгляделся в изрядно покалеченное лицо преступника, сердце Министра сжалось от страха (хочешь, верь, хочешь нет, а и чертям бывает тошно). Похитителем оказался старый черт, у которого были серьезные причины желать гибели всему потомству Почетного Подлеца аж до седьмого колена. Когда-то давным-давно, сразу по вступлении в должность, молодой еще Министр, желая показать подчиненным, какой он твердый да непреклонный, за ничтожную провинность жестоко наказал вот этого старика: он сослал всю его семью Наверх, пожизненно и без права переписки. А надо сказать, наказание это-для чертей самое страшное. Черти, энамо дело, выходят на поверхность земли, у них же там работа, люди тоже иногда спускаются под землю по своим делам (шахтеры, например). А теперь представь, каково человеку, ежели спустить его в шахту пожизненно, да еще и без права переписки, представил? Вот то-то и оно, дружок. Понимаешь теперь, до какой же степени ненавидел Министра одинокий старый черт? Ведь там, Наверху, сгинули бесследно его жена и дюжина ребятишек! А поскольку мстительность у чертей распространена почти так же, как и у людей, то черт и отомстил Министру на полную, как говорится, катушку. Подручные Министра уж как только не пытали старика, но так и не вызнали, куда же он спрятал похищенного ребенка. Но когда обшарили весь Ад снизу доверху, вдоль и поперек, а малыша так и не отыскали, Министр понял, что негде ему быть, кроме как Наверху. И вот целая армия чертей полезла Наверх, чтобы там, на нашей милой земле, отыскать любимое чадо грозного начальника. Особенно много чертей «прочесывали» Африку и Америку, где полным-полно черненьких детишек. Какие-то невидимки врывались в дома, приюты и детские больницы, сдергивали с малюток одеяльца и тормошили малышек невидимыми, но очень горячими лапами (перед выходом Наверх черти натираются специальной мазью невидимости, потому-то, дружок, мы их и не видим). А раскутывали чертяки малышей для того, чтобы посмотреть, нет ли у кого-нибудь из них на попочке большого родимого пятна в виде перевернутого крестика — уж такая у маленького пропавшего чертенка была особая примета! Но ни в Африке, ни в Америке ребенка не нашли, и огорченные черти ни с чем вернулись в Ад. И только один из них, отличавшийся большим служебным рвением, решил на всякий случай поискать драгоценного младенца в северных странах. И вот он появился в маленьком русском городке. Но его, конечно, никто не видел, кроме одной старой-престарой бабуси, которая, узря хвостатого на улице, завопила что есть мочи: «Смотрите, черт!» Но ей никто не поверил, все сказали, что бабка от старости из ума выжила, вот ей черти и мерещатся. А в это время в Аду черти докладывали Министру о своих безуспешных поисках. И министр, рассудок которого прямо помутился от горя, приказал напустить на землю Адский Туман. Этот туман для людей смертелен, как яд. Зато чертям в нем так хорошо, что лучше и не бывает. Отдавая этот приказ, Министр думал только о том, чтобы сыночку его, ежели он еще жив, на земле дышалось так же хорошо, как дома. И в тот миг, когда Министр отдавал свой смертельно опасный для людей приказ, а догадливый черт шел по улице маленького русского городка, участковый инспектор Лапушкин как раз выходил из дома с тепло укутанным мальчиком на руках. Он собирался отнести малыша в больницу, так как опасался, не заболел ли тот часом — уж слишком грустная мордашка была у мальчонки поутру. Рогатый глянул на лицо ребенка, едва видневшееся в толстом одеяльце, и тотчас же догадался (ведь это был умный черт!), что этот черненький ребеночек и есть сын всесильного Министра. И в самом деле, какой другой чернокожий ребенок мог бы оказаться в этом северном городке, где отродясь ни одного негра не бывало, даже с дружественным визитом? И не успел Лапушкин глазом моргнуть, как что-то невидимое выхватило ребенка у него из рук и тут же будто сквозь землю провалилось. Через какое-то мгновенье ретивый черт уже стоял на пороге министерского кабинета с мальчуганом на руках. Министр ужасно обрадовался, тут же отменил приказ напустить на землю Адский Туман, а героического черта пожаловал десятью бочками смолы и дюжиной (разумеется, чертовой) ящиков серы. А теперь представь, что было бы, если б инспектор отнес малыша ночью не к себе домой, а в отделение милиции, как и полагалось сделать по инструкции? Тогда ранним утром черт не увидел бы ребенка и приказ Министра адской безопасности был бы приведен в исполнение. И мы не сидели бы сейчас в нашей уютной кухоньке, не смотрели бы на огонь, потрескивающий в печи, и не мечтали бы о том, как завтра утром начнем мастерить новую кормушку для птичек. Не только этой кормушки — нас самих не было бы сейчас на белом свете… Вот так-то, дружок!