Бентли Литтл - Святилище

• Название: Святилище
• Автор: Бентли Литтл
• Жанр: Ужасы и Мистика

The Sanctuary © 1989 Bentley Little

Перевод: avvakum [fantlab]

---

Бентли Литтл Святилище

Религиозные фанатики всегда меня пугали, и когда я слышу, как они поддерживают какие-то дурацкие эсхатологические теории (теории о конце мира и человека, — прим. перев.), или предлагают своё извращённое толкование Библии, мне становится интересно: как же они живут у себя дома? Какая у них мебель? Какую еду они едят? Как относятся к соседям и домашним животным?

«Святилище» — это моя версия той жизни, которую мог бы вести ребёнок, растущий в такой семье.

Шторы были полностью закрыты. Кэл заметил это, когда после школы подошёл к дому, и ещё до того как подняться на крыльцо, понял: произошло нечто ужасное. Шторы днём не закрывались с тех пор…с тех пор, как пришлось заплатить Отцу.

Перед тем как открыть дверь, облизнув пересохшие губы, он переложил учебники подмышки. Внутри, в гостиной, было темно, тяжёлые коричневые шторы не пропускали практически ничего, кроме самого тусклого света. Он едва заметил мать, которая свернулась калачиком в углу дивана.

— Мама? — нервно произнёс он.

Она не ответила и, положив книжки на кофейный столик, он подошёл к ней. Приблизившись, разглядел слёзы на её щеках.

— Мама?

Она бросилась к нему, схватила за плечи и, прижавшись всем телом, обняла. От её домашнего платья, шёл незнакомый запах, который ему не понравился.

— Ах, Кэл, — зарыдала она. — Я не хотела этого делать! Не хотела!

Кэл вдруг заметил, какая стояла тишина. Из глубины дома не доносилось ни звука, и у него заныло под ложечкой.

— Где Крисси? — спросил он.

Её руки, обнимая, сильнее стиснули его.

— Я не могла с собой справиться, — причитала она. Слёзы градом катились по её пухлым щекам. — Мне пришлось убить его.

— Убить кого? — спросил Кэл, еле сдерживая страх. — Кого ты убила?

— Я шла домой из магазина и увидела мужчину, гулявшего с собакой, и тут Гнев охватил меня. Я не смогла с собой совладать.

— Что случилось?

— Я сказала ему, что у меня не заводится машина, и мы пошли в гараж, чтобы посмотреть, что с ней не так. Затем я закрыла дверь и схватила топор. Мне…мне было не справиться с собой. Я не понимала что происходит, и делала это снова. Не хотела делать это опять, но Гнев переполнял меня.

Она провела рукой по волосам Кэла, и голос её вдруг стал бесстрастным.

— Я согрешила, — сказала она. — Но моей вины в этом нет.

— Где Крисси? — задал вопрос Кэл.

— Крисси пришлось умереть за мои грехи.

Кэл вырвался от матери и побежал по коридору, через дальнюю спальню, в Святилище. Там, рядом с крестом Отца, он нашёл распятую фигуру своей сестры. Она была обнажена, её руки и ноги были распростёрты и прибиты гвоздями к дереву, голова бессильно поникла вниз.

— Крисси? — позвал он.

Она не шевельнулась и не ответила, но когда он нерешительно дотронулся до её ноги, кожа была ещё тёплой.

Позади него закрылась дверь Святилища. В комнате не было окон, и Крисси освещали только свечи, мерцавшие перед алтарём. Кэл уставился на неподвижное тело сестры, на маленькие ручейки крови, стекавшие из её пронзённых рук и ног. Сильные руки матери схватили его за плечи.

— Она воскреснет, — сказала она, и, обернувшись, Кэл увидел слёзы на её глазах. — Её воскресят, и она взойдёт на престол Господа, и мы будет молиться ей и почитать, как и твоего отца.

Она упала на колени и жестом показала, чтобы он присоединился к ней. Он увидел бледные красные узоры, которые перекрещивались на её ладонях. Линия жизни, заметил он, была полностью заполнена тонкими следами крови.

— Молись, — попросила она и сложила руки вместе.

Кэл преклонил колени перед отцовским крестом и воздел руки в молитве.

— Дорогой Джим, — начала мать. — Да святится имя твоё. Мы благодарим тебя за защиту и поддержку ближних твоих. Не введи нас во искушение, и избавь нас от лукавого. Мы молим тебя, Джим, огради нас от зла. Ты велик, ты добр, и мы благодарим тебя за еду нашу. Аминь.

Кэл понимал, что молитвы матери были не вполне правильными. Он помнил кое-что из того, что учил в воскресной школе, когда они ходили в церковь, и мог сказать, что текст молитвы был немного не тот. Но промолчал. Если бы он что-то сказал по этому поводу, она била бы его до тех пор, пока он не раскается в своём богохульстве, а затем бы надолго поставила на колени молиться отцу, поэтому он держал рот на замке.

Рядом с ним мать бормотала свою молитву, и хотя он знал, что это ожидается и от него, вместо этого он украдкой разглядывал Святилище. Под руками и ногами Крисси находились священные чаши, в которые собиралась кровь мученицы. Позже им придётся испить из них для Причастия. От этой мысли Кэл содрогнулся. Он тут же представил себе тошнотворно-солёный, отдающий травой, вкус крови, и его чуть не вырвало. В тёмном углу комнаты, куда не проникал свет свечей, он разглядел очертания окровавленного топора, прислонённого к стене. На полу, перед топором, лежал молоток, которым она распинала Крисси, рядом были рассыпаны гвозди.

Мать поднялась.

— Можешь идти, — сказала она. — Сейчас я хочу побыть одна.

Он молча кивнул и покинул Святилище. Хотелось кричать, но он не мог. Вместо этого он сел за кухонный стол и тупо уставился в пустоту перед собой.

Боцефус стал царапаться в дверь, и Кэл пустил пса в дом, положив еду ему на пол. Солнце садилось, тени удлинялись, а мать всё не выходила. Он сделал сэндвич, выпил молока, а затем, досмотрев по телевизору комедийный сериал, ушёл в свою комнату. Он чувствовал усталость, но был не в состоянии уснуть. Кэл включил маленький чёрно-белый телевизор, стоявший на тумбочке. Он не хотел быть один.

Через какое-то время послышались шаги матери и шелест её одежд — она вышла Святилища и направилась прямо к себе в спальню. Сквозь тонкую стенку ему было слышно, как она молится, как её хриплый голос поднимается, и опадает в размеренном ритме.

Боцефус вошёл к нему в комнату и запрыгнул на кровать, виляя хвостом и радостно высунув язык. Кэл прижал собаку к себе и зарылся лицом в чистую золотистую шерсть, крепко обняв своего любимца. Из глаз полились горячие слезы, и он вытер их об мягкую собачью шкурку.

— Крисси, — произнёс он. — Крисси.

В доме стояла тишина. Спустя некоторое время, когда он провалился в сон, зашла мать и выключила телевизор. Теперь царило такое безмолвие, что из соседней комнаты, было слышно дыхание матери, перемежаемое редкими всхрапами. Он лежал, уставившись в темноту, думая о матери, о Гневе, о Крисси, о том, что же со всем этим делать. Он лежал, уставившись в темноту, и услышал тихий шёпот Крисси:

— Кэл.

Его как будто окатили ледяной водой, по коже пробежали мурашки. Он закрыл глаза, закутался в одеяло с головой. Сердце молотом стучало в груди. Ему это показалось. Нужно придти в себя.

— Кэл.

Чуть громче дыхания спящей матери, шёпот, тем не менее, был отчётливо слышен.

— Кэл.

Ему хотелось кричать, но во рту вдруг пересохло. Он заткнул пальцами уши и с силой зажмурил глаза, и хотя больше не мог слышать шёпот Крисси, звук этот наполнял его голову, и он знал, что если уберёт пальцы от ушей, то снова услышит голос.

— Кэл.

Что она хотела? Он представил себе распятое тело Крисси, гвозди, пронзавшие её руки и ноги, голову, бессильно поникшую вниз, ужас, застывший на её лице, и вдруг перестал бояться. Или, точнее, теперь боялся не так сильно. Он всё ещё был немного напуган, но место страха заняли печаль и сострадание. Она — его сестра. Её убили за то, чтобы искупить грехи матери, а сейчас она одна, совсем одна в Святилище, вместе с Отцом.

Ей всегда было страшно в Святилище.

Она всегда боялась Отца.

Он убрал руки от ушей и стянул одеяло с головы.

— Кэл.

Казалось, что в шёпоте, его манившем, не было зла. Это было больше похоже на просьбу, мольбу о помощи. Осторожно, стараясь не шуметь, он выскользнул из кровати. Миновав комнату матери, он потихоньку пошёл по коридору, чтобы через заднюю спальню попасть в Святилище.

Во тьме комнаты он огляделся. Лишь одна свеча ещё мерцала, другие, похоже, практически догорели. Тем не менее, у подножия креста он различил и то, что оловянные чаши были снова заполнены, и убитого Матерью мужчину, который теперь стал грудой черневших неузнаваемых останков.

— Кэл, — прошептала Крисси.

Он посмотрел наверх.

— Убей её, — сказала она. — Убей эту суку.

На следующий день, как ни в чем не бывало, он пошёл в школу, только и на чтении и на правописании у него всё влетало в одно ухо, и вылетало через другое. Не мог он сосредоточиться и на истории с математикой. Его мысли занимала мать. Одна часть его знала, что он должен рассказать кому-нибудь что случилось, другая — не хотела этого. Кроме того, кому он мог бы об этом рассказать? Мисс Прайс ему крайне не нравилась, и он бы не чувствовал себя комфортно, заговорив с ней о произошедшем. Ещё более неловко он бы себя чувствовал, разговаривая с директором, которого видел всего несколько раз, вышагивающего поперёк игровой площадки по направлению к канцелярии. Ясно, что нужно идти в полицию. Им бы, действительно, нужно об этом знать. Но тогда они заберут мать, заберут Отца и Крисси, и он останется совсем один.