Роза Ликсом - Купе № 6

• Название: Купе № 6
• Автор: Роза Ликсом
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-7516-1288-7

УДК 821.511.111

ББК 84(4Фин)

Л56

Издательство благодарит

за поддержку в издании этой книги

F1L1 — Finnish Literature Exchange

Ликсом Р.

Купе № 6. Представления о Советском Союзе:

Роман / Роза Ликсом; пер. с фин. А. Сидоровой.

— Москва: Текст, 2015. — 190 [2] с. — (Первый ряд).

ISBN 978-5-7516-1288-7

Роза Ликсом (р. 1958), известный финский прозаик и драматург, за роман «Купе № 6» удостоена самой престижной на ее родине литературной премии «Финляндия». Роман связан с воспоминаниями писательницы, которая тридцать лет назад училась в Москве и много путешествовала по стране. Повествование передает впечатления молодой финской студентки о поездке по Транссибирской магистрали, в которых перемешаны страх, удивление и симпатия. Молодая девушка и средних лет русский мужчина, за плечами которого большой жизненный опыт, в том числе и криминальный, едут в одном купе, и по ходу путешествия между ними возникают непростые отношения. Но главный интерес для русского читателя могут вызвать фантастические представления героини — и в значительной степени автора — о жизни в Советском Союзе в 80-х годах прошлого века, об истории и географии нашей страны.

© Rosa Liksom 2011

Published by agreement with Hedlung Agency

© «Текст», издание на русском языке, 2015

---

Роза Ликсом КУПЕ № 6. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ

Поезд спешит на восток,

и все ждут наступления утра.

Москва ежилась в сухом морозном воздухе мартовского вечера, стараясь спрятаться от леденящего прикосновения красно-закатного солнца. Девушка поднялась в последний вагон поезда, отыскала купе номер шесть и перевела дух. В купе было четыре полки, две верхние подняты и прижаты к стенам, между нижними — небольшой столик, на нем белая скатерть и пластмассовая вазочка с выцветшей от времени бледно-розовой искусственной гвоздикой. Багажная ниша над дверью забита большими небрежно завязанными тюками. Девушка сунула полученный от Захара старый чемодан в металлический ящик под узким жестким сиденьем, рюкзак бросила на полку. Когда раздался первый звонок к отправлению, она вышла в коридор и встала у окна, вдыхая запах железа и угля, запах, оставленный десятками городов и тысячами людей. Пассажиры и провожающие протискивались мимо нее, задевая сумками и тюками. Она коснулась рукой холодного стекла и посмотрела на перрон. Этот поезд повезет ее — через деревни, где живут ссыльные, через открытые и закрытые сибирские города — в Улан-Батор, столицу Монголии.

Когда раздался второй звонок, девушка увидела на перроне плотного мужчину в черном ватнике и белой меховой шапке, рядом стояла красивая темноволосая женщина, к которой жался мальчик-подросток. Женщина и мальчик попрощались с мужчиной и, поддерживая друг друга, направились к зданию вокзала. Мужчина какое-то время смотрел под ноги, потом повернулся спиной к холодному ветру, сдавил пальцами мундштук «беломора», зажал в губах, закурил, несколько раз жадно затянулся, загасил папиросу о подошву и остался стоять на ветру, вздрагивая от холода. Дали третий звонок, и мужчина запрыгнул в вагон. Девушка смотрела, как он шагает по коридору, раскачиваясь из стороны в сторону, и надеялась, что он зайдет не в ее купе. Надежда оказалась напрасной.

Немного помедлив, она вернулась в купе и села на свою полку напротив распространяющего вокруг себя холод мужчины. Оба молчали. Мужчина угрюмо смотрел на девушку, девушка — неуверенно — на гвоздику. Поезд вздрогнул и тронулся, из пластмассовых динамиков в купе и коридоре заиграл Восьмой струнный квартет Шостаковича.

Позади оставалась зимняя Москва, синий со стальным отливом город, согреваемый теплом вечернего солнца. Позади оставались городские огни и громкоголосый транспорт, хороводы церквей, мальчик-подросток и красивая темноволосая женщина с лицом, припухшим с одной стороны. Позади оставались редкие неоновые огни реклам, сияющие на фоне неприветливого темного неба, рубиновые звезды Кремля, вощеное тело Ленина, позади оставались Митька, Красная площадь и Мавзолей, ажурные чугунные перила лестниц в ГУМе, гостиница для иностранцев «Интурист» с валютными барами и хмурыми дежурными по этажу, тайными владычицами квадратных метров жилой площади, интересовавшимися исключительно электробритвами, духами и западной косметикой. Позади оставались Москва, Ирина, памятник Пушкину, бульварное кольцо, Садовое кольцо и кольцевая линия метро, сталинские проспекты, модернистский многополосный Новый Арбат, Ярославское шоссе и резные узоры деревянных дачных домиков, измученная, перепаханная земля.

Мимо пронесся пустой товарняк стометровой длины. Это все еще Москва: тонущий в грязи котлован, нагромождение блочных девятнадцатиэтажек, в замерзших окнах призрачный, робкий свет, вечные стройки, незаконченные дома, зияющие проемы в стенах. Скоро и они станут лишь далекими силуэтами. А это уже не Москва: рухнувший под снежным грузом дом, дикий и промерзший сосновый бор, качающийся на ветру, занесенная сугробами поляна, снежные завалы и мягкий туман, темнота, одинокая избушка посреди белого простора, одичавшая яблоня во дворе, окоченевшие ели и березы, высокие заборы усадеб, покосившийся сарай. Впереди неизвестная скованная льдом Россия, поезд мчится, на утомленном небе проступают поблескивающие звезды. Он вырывается на природу и окунается в гнетущий мрак, освещенный беззвездным небом. Все в движении: снег, вода, воздух, лес, тучи, ветер, города, деревни, люди и мысли. Поезд, стуча колесами, летит сквозь заснеженное пространство.

Девушка прислушалась к тяжелому и ровному дыханию мужчины. Он рассматривал свои ладони, большие и сильные. Внизу у самой земли мелькали сигнальные огни. Иногда пейзаж заслоняли стоящие на соседних путях вагоны, порой их ряд обрывался, и за окном разливалась ночная темень русской земли, в которой то здесь, то там проглядывали редкие тускло освещенные дома. Мужчина поднял глаза, долго и внимательно вглядывался в девушку и заметил с облегчением:

— Ну вот, нас двое, и сверкающие рельсы несут нас в чертову морозилку.

В дверях купе показалась немолодая упитанная проводница в униформе. Она протянула пассажирам чистые простыни и полотенца.

— На пол не плевать! Проход убирают дважды в день. Ваши паспорта, пожалуйста!

Получив документы, проводница презрительно усмехнулась и ушла. Мужчина кивнул ей вслед.

— У старухи Раисы здесь власти больше, чем у милиции. Она держит в страхе всех пьяниц и проституток. Ей лучше не перечить. Раиса — богиня вагонного теплоснабжения. Об этом тоже не стоит забывать.

Он вытащил из кармана складной нож с черной рукояткой, сдвинул предохранитель и нажал кнопку. Послышатся металлический щелчок, из рукоятки ножа выскочило лезвие. Мужчина с нежностью положил нож на стол, достал из сумки большой кусок сыра, буханку черного хлеба, бутылку кефира и банку сметаны, затем из бокового кармана сумки — капающий пакет с солеными огурцами и тут же принялся жадно набивать рот: одной рукой заталкивал туда хлеб, другой — соленые огурцы. Поев, мужчина вытащил из сумки шерстяной носок, в котором пряталась бутылка с теплым чаем. Затем он внимательно посмотрел на девушку. В его взгляде читалось сначала пренебрежение, потом жадное любопытство и, наконец, как будто даже одобрение.

— Будем знакомы, — сказал мужчина. — Сварщик и разнорабочий на стройке, сам же родом из барской столицы. Вадим Николаевич Иванов по имени-отчеству, для вас просто Вадим. Чаю не желаете? В нем тьма витаминов, кружечка-другая будут кстати. Я было подумал: вот ведь наказание какое, оказаться в одном купе с эстонкой. Но между Финляндией и Советской Эстонской республикой большая разница. Эстонцы — крючконосые немецкие нацисты, а финны — из того же мяса, что и мы. Финляндия — мелкая картофелина где-то далеко и высоко на севере. Вы никому не мешаете. Все северные народы только и гордятся тем, что они северяне. Вы первая финка, которую я вижу. Но слышал про вас много чего. Говорят, у вас там сухой закон.

Он налил в стакан темную жидкость. Девушка осторожно попробовала. Мужчина пил с наслаждением, маленькими глотками, потом поднялся и застелил свой матрас. С некоторым стеснением он разделся, снял плотные черные брюки с узким кожаным ремнем, пиджак из грубой ткани и белую рубашку, аккуратно сложив все на краю своей полки. Затем надел синюю трикотажную пижаму и юркнул под накрахмаленную простыню. Вскоре из-под одеяла показались изуродованные плохой обувью и пренебрежительным отношением скрюченные пальцы ног и заскорузлые, покрытые трещинами, грубые пятки.

— Спокойной ночи, — сказал мужчина уже почти шепотом и тут же уснул.

А девушка еще долго сидела. В сумраке купе чайные стаканы и тени от них беспрерывно двигались. Ей хотелось уехать из Москвы, ей необходимо было взглянуть на свою жизнь со стороны, но она уже скучала, и ее тянуло обратно. Она думала о Митьке, о Митькиной маме Ирине, об Иринином отце Захаре и о себе, о том, что с ними со всеми теперь будет. Думала об их общем опустевшем доме. Там не осталось даже животных — ни кошки Лики, ни кота Роськи. Тепловоз гудел, рельсы лязгали, колеса стучали, мужчина басовито храпел всю ночь. Этот звук вызвал в памяти воспоминания об отце, и она почувствовала себя защищенной. Лишь под утро, когда тени стали короче, она провалилась в белый, как пена, сон.

Когда девушка осторожно открыла глаза, то прежде всего увидела отжимающегося между полками мужчину. Оранжевые солнечные блики скакали по лакированным стенам купе. Мужчина поднялся и полотенцем вытер пот со лба. Не успела девушка сесть, как в дверь постучали, и затянутая в черный форменный пиджак Раиса поставила на стол два стакана с горячим дымящимся чаем, а рядом положила отсыревшие вафли и четыре больших куска сахара. Мужчина достал бумажник, на котором красовалась нашумевшая фотография Валентины Терешковой в скафандре, и высыпал на стол монеты.

Как только Раиса удалилась, мужчина вытащил из-под матраса нож, взял в левую руку кусок сахара, расколол его на две части тупой стороной узкого лезвия и протянул девушке вместе с дымящимся стаканом. Затем робко и печально улыбнулся, достал из сумки бутылку водки, открыл ее и наполнил две синих стопки, внезапно появившиеся откуда-то со дна сумки.